<<< на главную # воспоминания # карта сайта
# Светлана Сорокина: передачи, интервью, публикации. #

История НТВ

Часть 3.
"Газета" 09.10.2003. Евгений Киселёв.

1-я часть # 2-я часть # 3-я часть # 4-я часть

"Для Добродеева всегда было очень важно быть при власти"

Почему же все-таки один из основателей НТВ, Олег Добродеев, в январе 2000 года ушел из компании? Я убежден, что на этот вопрос нет однозначного ответа. Вели ли с ним переговоры представители власти, приглашали ли его возглавить ВГТРК? Не исключено.

То, что многие люди, близкие к власти, в том числе и тогдашний фактический владелец ОРТ Борис Березовский, хотели бы перетянуть его на свою сторону, для меня секретом не являлось. Его уход ослаблял НТВ, а именно этого разными путями добивались наши недруги. К примеру, не без их участия компания "Видео Интернешнл", много лет продававшая рекламу на нашем канале, в самом конце 1999 года неожиданно разорвала отношения с НТВ, "Медиа-Мостом". Нам буквально чудом удалось в кратчайшие сроки создать собственную систему продажи рекламного времени, в противном случае НТВ оказалось бы на грани крушения. Не знаю всех деталей той истории, но политическая подоплека ее для меня очевидна, тем более ни для кого не является секретом, что один из главных наших тогдашних недругов, министр печати Михаил Лесин, очень тесно связан с "Видео Интернешнл".

Но даже если Добродеев и вел с кем-то какие-то переговоры, пусть даже самые предварительные, в самых общих выражениях, - не думаю, что они стали единственным и решающим фактором его ухода.

Кстати, для меня он неожиданностью не стал. Я понимал - к этому дело идет. Больше того, я знаю, что месяца за полтора до своего ухода Олег говорил некоторым близким своим людям, по крайней мере Татьяне Митковой, что это может очень скоро произойти.

Причин, повторяю, было слишком много. Они были и политического, и корпоративного, и глубоко личного характера. Полагаю, что Олег очень точно просчитал развитие событий. У него был, безусловно, дар исторического предвидения; не всегда он срабатывал, но иногда Добродеев оказывался прав в своих прогнозах. Он понимал, что страна меняется, что меняются настроения, что Путин будет совсем другим президентом, а для Олега всегда - и это подтвердит любой человек, который его знает, - всегда было очень важно быть в определенных отношениях, конструктивных отношениях с властью, быть при власти. Я помню, что он всегда любил бывать в Белом доме, в Минпечати, встречаться с разными чиновниками. Для меня иногда это было как нож острый, такая неприятная, тягостная обязанность, а Олег на всякие встречи, инструктажи, брифинги, совещания ездил часто и с видимым удовольствием. Ну а когда приглашали в Кремль - мог бросить все, прервать совещание на середине и умчаться сразу, даже если была возможность эту встречу назначить на другой день. В общем, у него была безусловная тяга к власти. Плюс, конечно, для него важно было вписаться в новую политическую реальность. Что касается причин, которые я выше назвал "корпоративными", мне кажется, что он считал себя незаслуженно обиженным - что пост руководителя всего-навсего одной из компаний, входящих в "Медиа-Мост", недостаточен для него. Я думаю, что он хотел занимать некое другое, более высокое, положение в холдинге Гусинского. Олег явно всегда ревновал Гусинского к Малашенко, который постепенно стал правой рукой Гусинского во всех вопросах, касавшихся политики, общественных связей, отношений с государственными организациями.

Порой мне казалось, что Олег переживал, что эту роль играет не он, или во всяком случае главную, первую скрипку в этих вопросах играет другой человек.

Кроме того, мне кажется, при всей любви Добродеева к НТВ у него не было такого отношения к этой работе, как у меня, например (хотя я могу быть не прав). Он вообще был очень правильным, семейным человеком. Потрясающий отец! Но суровый - помню, зашел к нему на даче, чтобы забрать его и вместе ехать в Москву на работу, а Олег, уже уходя, с порога бросил сыну очень строгим голосом: чтобы к моему приезду выучил второй акт "Ревизора", вернусь - проверю. Я подумал про себя: вот это да!

Да, НТВ для Олега это была прежде всего именно работа. Он очень редко засиживался, практически всегда аккуратно уходил домой часов в восемь - восемь тридцать, хотя жизнь в редакции бурлила едва ли не до полуночи; можно сказать, не имел друзей среди других журналистов НТВ (отношения со мной - особая история), держал дистанцию с сотрудниками, с редакционных вечеринок обычно уходил довольно быстро, мало пил - быстро хмелел и не хотел, чтобы коллеги видели его хоть немного подвыпившим. Мы смеялись - по-доброму, разумеется, как Олег в таких случаях проделывал какие-то загадочные манипуляции со стаканом виски и бутылкой минеральной воды, что-то отпивая, что-то переливая из бутылки в стакан и обратно...

Для меня же, многих других людей (говорю об этом без всякого осуждения в адрес Олега) НТВ - это была вся жизнь. Все дружили, частенько устраивали всяческие посиделки, собирались компаниями, выпивали, пели песни, играли, как школьники, в какие-то смешные дурацкие игры, влюблялись, расставались, снова влюблялись. Часто засиживались на работе допоздна без особой надобности, просто потому, что не хотелось расставаться, хотелось продлить эту радость человеческого общения.

Эта атмосфера передавалась и гостям, приходившим, например, на программу "Герой дня" - особенно когда ее стала вести Света Сорокина. Она стала истинной хозяйкой этакого "салона", который открывался сразу после эфира в комнате для переговоров, которая выходила в ту же приемную, что и наши с Добродеевым кабинеты. Вместе с ней и с ее очередным гостем там, бывало, сиживали и мы с Олегом, и корреспонденты, бывало, заходили "на огонек", и режиссеры, и редакторы. Светлана, красавица, умница, великолепная рассказчица, казалось, была способна обаять любого, самого чопорного и неприступного из высокопоставленных гостей. И они проводили с ней за разговорами под чай (а иногда и не только!) и час, и два после эфира.

Отвлекусь, вспоминая смешной случай, когда на программу пришел как-то наш главный банкир Геращенко, тогда еще председатель ЦБ. Не многие знают, что Светлана - настоящий кладезь анекдотов, мастерски умеет рассказать любой, самый "соленый", без всяких словесных купюр так, чтобы получилось смешно, а не пошло... А Геращенко - тоже ходячая энциклопедия анекдотов, об этом ходят легенды. И вот они устроили на пару с Сорокиной такое соревнование, что просто, как говорится, всех святых выноси. Проходит час, мне надо доделывать дела, я извинился, пошел в свой кабинет напротив, через приемную, просидел там еще довольно долго и собрался уходить. Я думал, что я последний - секретарей мы давно отпустили, - так что я погасил свет в приемной и стал своим ключом запирать дверь. В этот момент вижу - бежит со всех ног помощник Сорокиной: "Ой, Евгений Алексеевич, не запирайте дверь, Светлана Иннокентьевна с Виктором Владимировичем еще беседуют". Вот был бы конфуз, если бы я их запер и ушел домой!

"Ехали обратно поездом, курили в тамбуре и рисовали пальцем на морозном стекле вагона - совсем как в "Анне Карениной" - слово "Итоги", обсуждая, хорошее ли это название для будущей программы"

Сейчас о многом вспоминаешь уже спокойно, даже с улыбкой, тем более что потом было ТВ-6, ТВС, но первое расставание - с НТВ - для большинства было тяжелым душевным шоком. Я вообще долго не мыслил, как можно работать где-то еще. Вот только сейчас могу, по прошествии двух с половиной лет, став редактором замечательной газеты "Московские новости", подтвердить: есть жизнь после телевидения! А тогда НТВ - это была семья, это был дом, и остаться без НТВ было то же самое, что примерно лишиться дома, лишиться семьи. Не хочу при этом никого обидеть - наверное, бывают другие люди, которые по-другому устроены, которым важнее остаться в политике, остаться в игре, остаться в системе, остаться востребованным властью. Больше того, я думаю, что в идеологическом смысле Олег Добродеев был случайным членом нашей команды, как когда-то говорили, попутчиком. Я в этом убедился весной 1999 года, когда у нас с Олегом впервые возник серьезный конфликт, который даже выплеснулся наружу, о нем многие в редакции знали, и предметом конфликта было то, как освещать события в Югославии, вокруг Косово, натовские бомбардировки. Олег тогда очень чутко почувствовал перемену настроений и во власти, и в обществе, попытался занять этакую просербскую, антинатовскую позицию. Я в "Итогах" занял позицию диаметрально противоположную. В общем, в какой-то момент Олег впервые положил на стол заявление об уходе. Гусинский тогда его отставку не принял, я тоже уговаривал Олега, как мог, забрать заявление обратно, что он и сделал в конце концов. Потом вся эта ситуация повторилась, когда началась вторая чеченская война и время от времени наша редакционная линия начинала крениться под пресловутым чубайсовским лозунгом "В Чечне возрождается русская армия!" Тогда я подумал про себя: а ведь если Олег в третий раз положит заявление об уходе на стол Гусинского, он его подпишет. Что и произошло в конце концов. А когда мы только начинали вместе, сперва в "Вестях, потом на первом канале у Егора Яковлева, потом на НТВ, тогда, в начале 90-х, с учетом политических реалий того времени, не было другого перспективного пути в карьере, кроме как заниматься независимой демократической либеральной журналистикой, работать на частную телекомпанию. И, возможно, Олег пошел по этому пути, приняв определенные правила, которым нужно было следовать. Но, наверное, в душе ему было очень тяжело - я помню, в каком-то интервью Добродеев, отвечая на вопрос, а не тяжело ли без НТВ, сказал: главное, чтобы был душевный покой и комфорт. И вот мне кажется, что, наверное, он действительно обрел душевный покой и комфорт, вернувшись на государеву службу, возглавив государственное телевидение, откуда мы все когда-то вышли и на котором он в свое время проработал достаточно долго.

Я вот, когда пришел на телевидение в конце 80-х, мечтал - это было очень наивно, но я мечтал, чтобы оно стало походить на те же "Московские новости", на "Огонек".

Я был уже далеко не юношей, но идеалы были абсолютно юношескими тогда, году в 87-88-м. И мне хотелось работать именно на таком телевидении, которое восприняло бы и претворило в жизнь самые лучшие традиции советской журналистики того замечательного незабываемого периода конца 80-х. А есть люди, которые совсем по-другому устроены. Теперь, по прошествии лет, я смотрю на это достаточно философски - есть консерваторы, есть либералы, есть государственники, есть почвенники, есть западники, есть славянофилы. Лишь бы только журналистам и всему обществу не навязывали сверху какую-то одну систему координат. Увы, сейчас именно это и происходит.

Были, разумеется, и мелкие, сугубо личные причины. Порой мне кажется, что Добродеев просто устал от меня, от того, что мы все время работали вдвоем, что я был как бы постоянно присутствующим дублером. Мне казалось, что мы друзья, было время, ходили друг к другу в гости, даже несколько раз ездили отдыхать семьями за границу, первый раз это было в конце 91-го, когда мы с женами были в Таллине, помню, ехали обратно поездом, курили в тамбуре (Олег тогда еще не бросил курить) и рисовали пальцем на морозном стекле вагона - совсем как в "Анне Карениной" - слово "Итоги", обсуждая, хорошее ли это название для будущей программы. Но теперь я часто думаю, что Олег на самом деле тяготился этими отношениями, отбывал номер, а на самом деле я его раздражал все больше и больше.

"Первое серьезное столкновение"

Первый случай, первое серьезное столкновение, подействовавшее на меня, как холодный душ, произошло весной 95-го года - в первый раз проводилась церемония ТЭФИ. Тогда по вине организаторов церемонии (хотя никакого злого умысла в этом не было) у Добродеева оказались неудобные места, да еще возглавляемая им служба информации не была представлена в числе соискателей премии. А вышло так: поначалу ТЭФИ Олега вообще мало интересовала, это было для него очень характерно: делом надо заниматься, а не всякой ерундой. Тем более что в первый год существования Академии российского телевидения Олега не выбрали в число ее членов, а меня выбрали, и это его задевало. Короче говоря, кого выдвигать от НТВ, решал генеральный директор, Игорь Малашенко. В результате по номинации "информационная программа" телекомпания НТВ выставила "Итоги". Программа вошла в финальную тройку, но затем, между первым и вторым турами тайного голосования, по настоянию Познера "Итоги" сняли с дистанции под тем предлогом, что ведущий программы - член академии и негоже в первый год награждать академиков. Не исключаю, что на самом деле был какой-то нажим из Кремля, где в то время, весной 95-го, "Итоги" просто ненавидели. В результате наша служба информации осталась за бортом конкурса. Похоже, Олег понял это лишь тогда, когда пришел в зал старого МХАТа, увидел там весь телевизионный и политический бомонд, включая первую леди, жену президента Наину Ельцину, множество прессы, телекамер и понял, что недооценил серьезность мероприятия. Да тут ему достались еще и какие-то неправильные места. В результате он просто-таки впал в истерику. Между нами произошла первая крупная ссора. Кое-как мы помирились и потом долго работали душа в душу, и та ссора стала забываться, а потом конфликты стали повторяться вновь.

Олега, безусловно, многое во мне могло раздражать - я ведь совсем не ангел: свойство, слушая собеседника, чем-то посторонним заниматься, привычка все время что-то писать (наверное, это может настораживать собеседника: чего это он конспектирует наш разговор?) и моя дурная манера замолкать на полуслове, погружаясь в какие-то посторонние мысли, и моя болезнь - все время куда-то опаздываю... Для кого-то это милые слабости, а для кого-то - полная анафема...

"Запомни, умный начальник должен время от времени давать подчиненным повод посмеяться над собой. важно только не переборщить"

Впрочем, у Добродеева были свои смешные свойства характера. Например, он, как правило, пропускал мимо ушей вещи, которые его в тот момент не интересовали. Эти его качества хорошо знали многие подчиненные и умели ими пользоваться. К примеру, большинство корреспондентов службы новостей НТВ, устав от рутинной работы, любили время от времени снять какой-нибудь репортаж для души. Часто - что-нибудь сенсационное, что на поверку оказывалось полной ерундой. Придя к Добродееву за разрешением, они делали вид, что хотят посоветоваться по поводу какого-нибудь важного политического оперативного материала, причем старались, чтобы это было в моем присутствии или в присутствии кого-нибудь еще из руководителей редакции. Продемонстрировав всем своим видом готовность "служить царю и отечеству", сиречь ежедневным новостям НТВ, очередной хитрец уже на пороге, как будто вспомнив о чем-то в последний момент, поворачивался к Добродееву и выпаливал скороговоркой: "Ой, да, Олег Борисыч, чуть не забыл... Тут вот есть такая интересная тема... В городе Тьмутараканске нашли следы инопланетян... Можно в командировочку, дней на несколько...Не возражаете? Я вот этот сюжет доделаю и махну, а? В счет отгулов... Ладно?"

Добродеев, довольный служебным рвением визитера по поводу сегодняшнего материала, но уже потерявший к этому моменту интерес к разговору, в 50 процентах случаев в такой ситуации говорил, мол, хорошо, хорошо, сейчас поторопись, главное - этот материал, который мы с тобой только что обсуждали, успей к эфиру смонтировать... Спустя неделю Олег мог совершенно искренне возмущаться: какого черта корреспондент, к примеру, Мамонтов поехал в Тьмутараканск снимать какую-то заведомую лабуду про инопланетян, когда тут в Чечню ехать некому?! Кто ему разрешил эту командировку?! И страшно удивлялся, что, оказывается, разрешил эту поездку Мамонтову - при свидетелях! - он сам, Олег Борисович Добродеев.

А еще все знали, что Добродеев - жуткий ипохондрик, прямо как классический герой Джерома К. Джерома, тот, что на самой первой странице книги "Трое в лодке" находит у себя все симптомы практически всех болезней, кроме родильной горячки.

И если кому-то предстояло какое-нибудь объяснение с Добродеевым или разговор с ним принимал сложный оборот, все знали верный способ избежать неприятностей: надо было только вдруг схватиться за бок, поморщиться, скрипнуть зубами и спросить: "Послушай, старик, ты не знаешь, что это может быть - вот два раза кольнуло в груди, потом отпустило, потом еще два раза кольнуло, но уже в руке, потом заныло под ложечкой и в ногу отдает?" - и тебе было гарантировано, что Добродеев, забыв обо всем, бросится выяснять твой анамнез, расспрашивать тебя, давно ли ты мерил давление, и в конце концов начнет звонить какому-нибудь медицинскому светилу, которых среди его знакомых было великое множество, договариваться о твоем визите в ЦКБ, Кардиоцентр или еще какое-нибудь наисерьезнейшее медицинское учреждение.

Кстати, точно так же можно было сбить с панталыку и автора этих строк, вроде бы невзначай задав какой-нибудь наивный вопрос, касающийся одного из предметов моих увлечений: чем красное вино из Бордо отличается от бургундского, кто лучше играет в теннис - Сампрас или Агасси, или почему покойный император Николай II был так похож на английского короля Георга V?

И лишь когда мой рассказ подходил к драматическому моменту в истории про то, как король Георг не смог или не захотел предоставить своему кузену, "милому Ники", политическое убежище в Великобритании, а потом, мучаясь своей виной за гибель царской семьи, послал за последними спасшимися от гибели Романовыми отряд военных кораблей во главе с броненосцем "Мальборо", чтобы эвакуировать их из Крыма... и вот лишь в этот момент я вдруг замечал, что присутствующие коллеги просто давятся от смеха, наблюдая, как меня в очередной раз "развели"... Думаю, и Олег Добродеев прекрасно знал, что над ним посмеиваются. Во всяком случае, я очень хорошо помню, как он однажды очень серьезно сказал (у него порой прорезалась такая наставительная манера): "Запомни, умный начальник должен время от времени давать подчиненным повод посмеяться над собой. Важно только не переборщить".

Олег, видимо, не одобрял моих приятельских отношений с некоторыми более молодыми коллегами. Уже после его ухода с НТВ я понял это, когда наткнулся в одном из первых интервью Добродеева в его новом качестве руководителя государственного телевидения на раздраженные строки про то, что не надо, мол, лишний раз с молодыми журналистами красное вино пить (или нечто в этом роде). Намек был на давнюю традицию программы "Итоги" устраивать в воскресенье вечером, после эфира, посиделки, на которые я, увлекшись собиранием вин, обычно приносил бутылку-другую чего-нибудь необычного. Добродеев этих посиделок избегал, хотя и частенько оставался смотреть программу на работе. Наверное, отчасти он был прав, отчасти просто ревновал ко мне некоторых корреспондентов, которые сами тянулись к общению со мной.

Что ж, слова Богу, хоть нескольких из них я убедил в преимуществах легкого хорошего вина перед дешевой и скверной водкой (сколько моих бывших коллег заплатили талантом и карьерой за пристрастие к этому отечественному напитку!).

Надо сказать, что у каждого из нас двоих были свои привязанности: как-то получилось, что по-человечески мне оказалось интереснее общаться с молодыми журналистами, склонными к аналитической работе, хорошо владевшими пером, которым удавалось сделать репортаж с элементами иронического комментария, фельетона, гротеска. Мне нравились ребята, у которых, несмотря на разницу в возрасте, были взгляды и убеждения, схожие с моими. Добродеев же явно благоволил к этаким "мачо" - к тем, кто любил короткие военные стрижки, камуфляжную форму, командировки в "горячие точки"... Так что потом все было закономерно - за Олегом на РТР пошли в основном журналисты такого склада.

"Цыварев был человек из породы неформальных лидеров, мгновенно обраставший друзьями"

Кроме Олега, Малашенко, меня и, разумеется, Гусинского и Зверева изначально среди отцов-основателей НТВ был еще режиссер Алексей Цыварев. Даже была такая парадная официальная фотография: Малашенко, Добродеев, Киселев, Цыварев. Его фигура, может быть, не так интересна читателям, о нем мало кто знает за пределами телевидения, но не сказать ничего об Алексее в заметках, которые прочтут многие наши коллеги, было бы просто неправильно. Цыварев был режиссером в программе "Время", еще работая там, я обратил на него внимание: человек, без сомнения, талантливый, независимый, нестандартно мыслящий. Мы познакомились и подружились. Когда создавалась программа "Итоги", я пригласил в нее Алексея. Именно он сколотил добрую половину режиссерско-редакторской команды, которая делала "Итоги" в самом начале, а некоторые из той команды проработали со мной до самого последнего дня - на ТВС.

Цыварев был человек из породы неформальных лидеров, мгновенно обраставший друзьями, приятелями, учениками, с обожанием смотревшими ему в рот.

В силу специфики режиссерской профессии на телевидении он гораздо больше, чем я или Добродеев, общался с операторами, звукорежиссерами, монтажерами, ассистентами, художниками, видеоинженерами. И когда мы стали создавать НТВ, Алексей оказался совершенно незаменимым человеком для того, чтобы сформировать эту часть команды. Сколько блестящих людей он привел на НТВ! А ведь задача была на самом деле из разряда "миссия невыполнима": в 1993 году в стране было только государственное телевидение, которое, несмотря ни на что, воспринималось большинством людей нашего цеха как символ стабильной работы и жизни, где есть надежный кусок хлеба. А тут надо было уговорить лучших профессионалов уйти, по сути дела, в никуда, в какую-то шарашкину контору, еще не имеющую эфира, к какому-то Гусинскому, про которого уже тогда в газетах иногда писали неизвестно что. А люди операторского, режиссерского, видеоинженерного цехов гораздо большие консерваторы и гораздо меньшие революционеры-демократы, чем журналисты - ведущие, корреспонденты, редакторы. Задача соблазнить их переходом на НТВ была под силу только такому человеку, как Алексей Цыварев. Хохмач и анекдотчик, бесшабашный гуляка и душа любого застолья, человек безусловно одаренный, художник и даже немного писатель (не так давно в "Юности" было опубликовано несколько его рассказов), этакий дед Щукарь, умевший своими "рассказками" с неподражаемым ростовским акцентом расположить к себе любого собеседника - помню, как на званом обеде в "Газпроме" он просто-таки солировал весь вечер и заставил Черномырдина с Вяхиревым хохотать до слез. А его артистичные розыгрыши! А его меткие шутки!

Жертвой одной из них пал еще один человек, много сделавший для НТВ, - Михаил Шмушкович, наш первый исполнительный директор, ныне один из заместителей Добродеева в ВГТРК. Миша пришел в компанию позже других ее руководителей, в конце 1993 года. Гусинский сказал тогда Малашенко: ты не можешь заниматься всем, нужен человек, который отвечал бы за текущие финансы, административные и хозяйственные вопросы, и вот Миша, я его давно знаю, можешь ему доверять, прошу любить и жаловать.

"Если бесплатно, то купим"

Исполнительный директор, каким бы славным мужиком он ни был, - человек, обреченный на непопулярность. Ведь именно он все время норовит подрезать крылья журналистской фантазии, сократить расходы, укрепить финансовую и хозяйственную дисциплину, отказаться от ненужных трат, то и дело требует отчета, куда и зачем ушли деньги. У Шмушковича была любимая присказка: "Если бесплатно, то купим". Наш дизайнер, автор знаменитого фирменного зеленого шарика НТВ и вообще первооткрыватель такой профессии, как дизайн телеканала, Семен Левин даже специально нарисовал в подарок Шмушковичу плакат с этим изречением, который Миша гордо повесил на стену в кабинете у себя за спиной, так что люди, приходившие к нему на переговоры предлагать НТВ какие-нибудь услуги или программный продукт, сразу понимали, что с этим клиентом придется нелегко.

На самом деле иметь в компании строгого исполнительного или финансового директора категорически необходимо, и в любой компании обязательно должен быть один такой "злой начальник", но журналисты - народ творческий, к ним особый подход нужно иметь. А Михаил Яковлевич по неопытности или от чрезмерного усердия в какой-то момент перегнул палку, и его, как и следовало ожидать, сильно невзлюбили.

Надо сказать, что до прихода на НТВ Шмушкович работал, если я не ошибаюсь, коммерческим директором Парка Горького или вроде того - и кстати, неплохо работал. Во всяком случае легенда гласит, что выбор Гусинского пал на Шмушковича под впечатлением от истории про то, как Миша решил проблему доставки в этот самый парк советского космического корабля многоразового использования "Буран", который встал там потом в качестве аттракциона.

А проблема была такая: "Буран" везли в ЦПКиО по Москве-реке на специальной барже. В последний момент оказалось, что по высоте вертикального хвостового оперения "Буран" не проходит под сводами Крымского моста. Что делать?

Как гласит легенда, Шмушкович якобы сумел - ни много ни мало - найти соответствующие городские службы и договориться с ними, чтобы те временно спустили уровень воды в реке ровно настолько, чтобы баржа с "Бураном" смогла проплыть под мостом! Так ли все это было или это просто красивая байка, но до сведения энтэвэшной широкой общественности описание этого Гераклова подвига Шмушковича не дошло, слышали лишь одно: наш сердитый и прижимистый исполнительный директор раньше работал в ЦПКиО имени Горького.

И вот тут-то, воспользовавшись пробелом в информации, наш коварный острослов Алексей Демьянович Цыварев и подложил Михаилу Яковлевичу подлянку. Под страшным секретом он сообщил одному из наших коллег, специально, разумеется, выбрав такого, кто славился абсолютным неумением держать язык за зубами, что Шмушкович-то, оказывается, работал в Парке Культуры... начальником лодочной станции. Разумеется, конфидент немедленно донес эту сногсшибательную новость до широких журналистских масс. Слух распространился мгновенно, а кличка Лодочник надолго приклеилась к Шмушковичу. И потом еще долго друзья с нескрываемым удовольствием подкалывали Мишу при случае: мол, смотри, это дело серьезное - это тебе не на лодочной станции весла отдыхающим выдавать...

Миша сердился, бегал жаловаться к Гусинскому, к Малашенко, но в ответ услышал - это тебе урок, научишься строить отношения с журналистами. К чести Шмушковича надо сказать, что он никогда не был злопамятным человеком, а наоборот, долго зла ни на кого не держал и по-человечески общаться с ним было легко. И еще надо отдать должное Михаилу, что в свое время, когда был пожар на Останкинской башне, он проделал вместе с нашими техническими специалистами колоссальную работу, чтобы вновь заработали передатчики НТВ. Пожар ведь случился, когда НТВ было уже в жестокой опале, и если государственным компаниям помогали изо всех сил восстановить вещание, то нам, как говорится, через не хочу. И все-таки в этой враждебной обстановке Шмушкович сумел добиться своего.

А ведь был вариант (по-моему, не без политической подоплеки), что сгоревшие антенны и фидеры (о, это модное тогда слово - "фидеры"!) НТВ могли вообще не вернуть на башню - мол, форс-мажорные обстоятельства, в связи с пожеланиями трудящихся, в первую очередь восстанавливаем вещание ОРТ и РТР, а для НТВ нет технической возможности... И тогда без нормального вещания на Москву НТВ задохнулось бы просто экономически, упали бы рейтинги, ушла реклама, прекратились бы поступления денег - и все, крышка. Кстати, примерно такой вариант был использован для умерщвления ТВС, когда канал отключили от московских кабельных сетей и после этого он не прожил и месяца...

"Все эти розыгрыши, излишне частые упражнения в едком остроумии в адрес Малашенко, которого Цыварев почему-то выбрал своим объектом, в результате вышли ему самому боком"

Возвращаясь к рассказу про Алексея Цыварева, вспоминаю, как в кабинете Малашенко появились клюшки для гольфа, специальная дорожка искусственной травы, чтобы тренировать завершающий удар - put - в лунку, а в одном из модных журналов для семейного чтения появилось фото хозяина кабинета на гольф-поле в соответствующем облачении.

Цыварев тогда тонко подметил, что Игорь занялся диковинной заморской игрой не из особой любви к ней, а больше для того, чтобы эпатировать публику необычным, весьма редким по тем временам спортивным увлечением (бросить вызов общественному мнению, где в моде был теннис). И начал над ним изощренно подшучивать, но как!

Время от времени в присутствии Малашенко Алексей делал вид, что обсуждает с какими-то приятелями по мобильному телефону некое свое новое загадочное увлечение, сыпал терминами - что-то про экипировку, седла, клюшки, хлысты, лошадей...

Игорь прислушался раз, другой, третий и наконец, улучив минуту, отозвал меня в сторону и спросил: неужели твой друг Цыварев и вправду стал играть в поло? В голосе его была своеобразная досада, и я подумал: надо же, Игорь поверил и даже огорчился - мол, ах ты, черт, перещеголяли меня! В точку попал наш шутник!

Впрочем, все эти розыгрыши, излишне частые упражнения в едком остроумии в адрес Малашенко, которого Цыварев почему-то выбрал своим объектом, в результате вышли ему самому боком. Игорь вообще с самого начала недолюбливал Алексея, считая его пустословом и достаточно бесполезным человеком.

Это было, на мой взгляд, совершенно несправедливо, вот только со временем Цыварев стал давать все чаще "подставляться". Испытание высоким положением, властью над людьми, деньгами, выдержать нелегко. От всего перечисленного, как говорится, крышу сносит легко. А Игорь, в какой-то момент по-настоящему затаивший на него обиду, при первом же удобном случае рассчитался сполна.

В 1996 году Алексей неосторожно согласился занять должность генерального директора спутникового телевидения НТВ+, которая оказалась ему не по плечу (тут и мы с Добродеевым виноваты - не отговорили товарища от ошибки), наделал массу управленческих и человеческих ошибок, поставил проект на грань срыва, а Малашенко мастерски высветил все эти ошибки и, что называется, разыграл несложную аппаратную интригу, в результате которой Алексея с треском уволили с работы и стоило немалых усилий защитить его от дальнейших репрессий: не на шутку рассерженный Гусинский требовал, чтобы его уволили отовсюду, но - надо отдать должное - Олег Добродеев его отстоял, оставил в телекомпании.

К сожалению, Цыварев на всей этой истории как-то сломался психологически и не смог вернуться к полноценной творческой работе на канале. Когда-то давным-давно, весной 1989 года, еще в программе "Время" мы вместе с ним сделали мой первый в жизни документальный фильм "Командировка в Сиэттл". Я был автором сценария, Алексей - режиссером. Очень наивная такая работа, вполне в раннеперестроечном духе, сделанная из, в общем-то, случайного материала, снятого мной в США. Тем не менее фильм тогда заметили, кто-то даже из маститых телекритиков хвалил его в прессе.

Через 10 лет мы снова сделали документальный фильм "Правнук императора", которым я горжусь до сих пор. Это была, увы, последняя работа Алексея на НТВ, во всяком случае последняя, о которой я знаю.

(Окончание.)

<<< на главную # воспоминания # Светлана Сорокина: передачи, интервью, публикации. Дополнительный раздел # карта сайта