Семейные воспоминания
гостей «Эха Москвы»
о Великой Отечественной Войне 1941-1945 гг.
«День войны» - специальный проект радио «Эхо Москвы». Гости радиостанции рассказывают о том, как война прошлась по их семьям, делятся семейными воспоминаниями. Каждый выпуск программы открывается и закрывается сводками Совинформбюро за соответствующий день войны (сводки читают ведущие «Эха»). Проект был завершён 9 мая 2005 года.
Из анонса: Великая Отечественная... Мы проживаем каждый день войны со 2 февраля сорок третьего по 9 мая сорок пятого. Великая Отечественная - в ежедневных сводках Совинформбюро и семейных воспоминаниях наших гостей. Каждый день войны - на радио «Эхо Москвы» в 11, 16 и 20 часов.
Первая часть. 2 июля 2003 г./7 мая 2004 г. (дубликат).
Мои родители - они войну видели, они её прочувствовали, хотя были ещё детьми…
Мама и мой дядя, мамин брат, они были школьниками, мамин брат был вообще ещё совсем мальчишкой, небольшой, семья моих родителей по материнской линии - жили в Царском селе под Петербургом. К сожалению, Царское село захватили в середине сентября, очень быстро - то есть в середине июня началась война, а уже к 11 сентября немцы пришли к Царскому селу, и очень быстро захватили Царское село, и этот город стал фронтовой зоной. Бабушка, дедушка, и их вот двое детей, мама и дядя - они остались в городе до последнего. У бабушки была попытка отправить детей в Питер, к сестре, и она их отправила туда, но город в это время бомбили, обстреливали, творилось бог знает что, и бабушкина сестра, тётя Клава, она с испугу отправила детей назад, и последним поездом они вернулись снова в Царское село, и остались там. Потом в город вошли немцы, всех оставшихся жителей собрали и разделили на две части: мужчин в одну сторону, женщин и детей в другую сторону. Мужчин послали под Гатчину, в трудовые лагеря - практически в концлагеря, а женщин - на дорожные работы по дороге на Нарву. Мой дядя, который был ещё совсем мальчишкой, он переметнулся в последний момент в ту сторону, где стояли мужчины, чтобы встать рядом с отцом. И они вот вместе с моим дедом, Сергеем Ивановичем Ивановым, дядя мой Володя - они погибли в этом трудовом лагере, думаю, что от голода, от холода и от голода, как очень многие пропадали там вот в этой Дружной Горке… См. тж. .
В Царском селе практически не было живого места. Там не было целого дома с целой крышей…
Мои две женщины, бабушка и мама, вернулись - и маму сразу забрали на курсы минёров, практически организованным порядком… сколько ей было к концу войны? Ей было 17 лет, её взяли, и она закончила курсы минёров, и всегда смеялись… всегда смеёмся мы, что мама - она отличницей всегда была, и она даже курсы минёров закончила с правом личного подрыва. (смеётся) Трагикомическая ситуация: когда они с девчонками находили эти мины - их было столько под Питером после войны, ужас… и они свозили их, на телеге отвозили их куда-нибудь на поляну для того, чтобы потом эту груду мин, снарядов подорвать. И вот однажды они возили, возили целый день эти мины, снаряды там, каждый раз обливаясь потом холодным, потому что не знали, рванёт ли по дороге, и вот сделали эту целую груду этих снарядов, и вдруг откуда-то выносятся военные, и орут, кричат… Оказывается. там рядом какой-то закамуфлированный мини-аэродром был, и они прямо на этот аэродром… (смеётся) на поле, значит, свезли эти мины, и все заметили только в конце, что там оказалась груда снарядов и мин. И эти военные начали орать и кричать, чтоб они тут же вывозили назад, и вот тут у девчонок приключилась просто истерика, они стали рыдать и просить, там типа - дяденьки, расстреляйте прямо тут на месте, но мы назад это вывозить, эту груду - не можем, потому что мы всё равно погибнем, лучше убейте сразу. Ну и они сжалились, вызвали сапёров своих военных, и те как-то эту проблему ликвидировали. А так девчонки, значит, вот могли и погибнуть. В общем, короче говоря, многократно смерть по пятам ходила, уже даже после войны…
Третья часть. 24 марта 2004 г./7 мая 2004 г. (дубликат)
У меня очень много родни в Петербурге, конечно, погибло… Один из моих родственников старших – он на Невском пятачке воевал... Кстати говоря, выжил, он умер уже после войны…
Очень многие блокаду пережили… или не пережили, потому что много умерших… у меня, кстати, после войны очень… родни-то мало осталось, на самом деле, очень многие поумирали в блокаду. Вот та самая бабушка Клава, бабушкина сестра, ей было тридцать с небольшим, когда война началась, и она… должна была погибнуть, потому что она работала в библиотеке, в нотной библиотеке консерватории, это была служебная карточка, это было ни-че-го, это было – помирать. И, кстати, жила она недалеко от Театральной площади и от Консерватории, тогда называлась улица Союза Печатников… ну, в общем, там, долго не буду рассказывать, целая история… Она уже совсем тоже умирала, и к ней через замёрзший город, в декабре, в самый тяжёлый месяц – пробрался один из наших родственников, дядя Вася, и принёс ей – и она это тоже запомнила на всю жизнь – такой кусок сахару, такой, знаете, отколотый, и свечку. Вот она почему-то запомнила, что город же был в темноте, в холоде, тоже всё было изматывающе, вот он принёс кусок сахара и свечку. И она вот этот сахар как-то вот растягивая и стараясь не сойти с ума, чтобы не съесть сразу этот кусочек, она его стала есть – и смогла встать на ноги. И дядя Вася ещё её куда-то пристроил, подсказал, куда подойти, и договорился, что она смогла прийти в какую-то офицерскую столовую, где ей разрешали… (вздыхает) … объедки собирать, вот представьте себе, да… Никогда бы не могла себе представить, что такое возможно… Вот разрешили. И она туда заходила, ей было лет тридцать пять, а ей говорили: бабушка, вот тут вот кусочек остался, возьми… См. тж. .