«Основной инстинкт» 29 мая 2003 г. ЭКЗАМЕН ДЛЯ МИНИСТРА ОБРАЗОВАНИЯ
Существует мнение, что российское образование на порядок лучше западного, однако даже если это и так, это не значит, что не нужно ничего менять.
Реформа образования - какой она должна быть?
Светлана: Здравствуйте, в прямом эфире программа "Основной инстинкт", сегодняшнюю передачу я назвала "Экзамен для министра образования". Он здесь находится, и я сейчас представлю всех сидящих в первом ряду. Но сначала я хочу проэкзаменовать Вас. Возьмите, пожалуйста, пульты в руки, и я задам Вам вопрос из сборника вопросов единого государственного экзамена. Итак, слушайте внимательно. "Уж небо осенью дышало, уж реже солнышко блистало, короче становился день, лесов таинственная сень с печальным шумом обнажалась". Напомню, что это Пушкин, "Евгений Онегин", а вопрос такой: в рассказ о жизни какого героя из романа "Евгений Онегин" включено это описание природы? Итак, я упрощаю задачу: вместо четырех ответов оставляю два: Татьяна Ларина или Евгений Онегин? Если Вы считаете, что в описании жизни Татьяны, то левая кнопка, а если считаете, что Онегина - правая кнопка. Голосуйте, а я пока представлю Вам сидящих в первом ряду. Итак, Виктор Антонович Садовничий, ректор МГУ, академик. Николай Васильевич Федоров, президент Чувашии. Владимир Михайлович Филиппов, министр образования. Володя Рыжков, депутат Государственной Думы, между прочим, в прошлом учитель. Наталья Орлова, предприниматель, а в прошлом учитель тоже. И Борис Алексеевич Виноградов, заместитель министра образования в 92-2002-м, а ныне профессор МГТУ им. Баумана. Итак, как мы проголосовали: за Татьяну - 58%, за Онегина - 42%. Так вот правильный ответ - Онегин. Кто из Вас дал правильный ответ, кто сознается? Володя и Николай Васильевич дали неправильный ответ.
Рыжков: Я считаю, что это совершенно оправдано, мы когда в школе-то учились? Поэтому предъявлять к нам те же требования, что и к школьникам, по-моему, несправедливо.
Светлана: Образование, как говорится, это то, что остается в голове, когда все остальное забыто.
Рыжков: Образование, но не знание деталей.
Светлана: Вот мы и подошли к главному. Скажите, пожалуйста, какие же тогда цели преследует ЕГЭ, задавая такие вопросы? Нужно ли мне всю жизнь помнить, что эти замечательные строки относятся именно к Онегину?
Филиппов: Наверное, Вы абсолютно правы, и я могу даже привести вам другие примеры. Что такое конъюгация у инфузории? Что такое генный эпистаз? Что такое функции прокариот и эукариот? Это контрольная работа для седьмого класса, которую я давал докторам наук, профессорам и академикам, причем по этой специальности. Никто не знает. Так вот, когда мы видим эти вопросы и понимаем, чему учим, становится ясно, что надо менять школьное образование. Не надо давать только детали. Вот это надо перенести в старшую профильную школу будущим химикам, биологам, кто в медицину пойдет. Но всем это не надо в 7-м классе.
Светлана: Мы вроде этим ЕГЭ двигаем реформу образования. А получается, мы всего лишь на той стадии, как у нас есть сейчас несовершенство школы, составляем этот опрос.
Филиппов: Еще раз. Что первично? Первично содержание, а потом проверка знаний. Если всем мы преподаем сейчас вот это, то вот это и проверяем на экзамене. Это логично. Поэтому сейчас мы делаем реформу образования не только ЕГЭ, но разрабатываем новое содержание школьного образования. Вот это все мы перенесем в старшую профильную школу, эти тонкости мы уберем из основной обязательной школы, такие вопросы мы уберем из основной школы и перенесем в старшую профильную школу. Вот это касается реформы образования в целом.
Светлана: Это понятно. Сейчас мы придем к этому. А как сейчас-то сдали ЕГЭ? Есть какие-то уже результаты?
Филиппов: Есть, конечно. В прошлом году мы проводили такой экзамен в третий раз: двоечников у нас было 7%, отличников - тоже 7%, а остальные тройки и четверки. Но я просто хочу пояснить, почему такие вопросы, может быть, и нужны. Дело в том, что вот сейчас многие получают пятерки, когда в рамках ЕГЭ человек получает пятерку, это более 70% баллов. И 80% из 100 баллов - это пятерка, и 90 - это тоже пятерка. Но они разные пятерки. И чтобы получить 100 баллов из ста, таких людей может быть 1 человек из тысячи. И поэтому такие вопросы нужны. Иначе, если будут вопросы очень простые, наберут 100 баллов из 100 очень много и пошлют всех в МГУ. И что будет делать МГУ с такими ребятами?
Светлана: А что будет делать МГУ?
Садовничий: Я поддерживаю, в целом, логику Владимира Михайловича, но как ученый имею свою точку зрения. Я считаю, что, конечно, главное в обучении - это уметь рассуждать и научить мыслить и рассуждать. И вот великий Колмогоров, 100-летие со дня рождения которого мы отпраздновали, он говорил в одной из своих статей, что не важно, что школьник неправильно решил задачу, то есть получил неправильный ответ. Важно, как он решал. И иногда ошибка - это озарение, которое можно использовать и открыть в нем талант. Поэтому я считаю, что мы должны учить людей мыслить, готовить из них личности, развитых, способных самостоятельно принимать решения. И вот, ей Богу, мне кажется, не надо загружать головы фактологией, потому что она сейчас меняется и это все уже есть в справочнике и в компьютере. Но я, конечно, считаю, что в целом Владимир Михайлович утверждает правильно, когда говорит, что проверка знаний - это всеобъемлющий комплекс, в том числе, конечно, надо проверять и некоторые детали.
Светлана: Пожалуйста.
Фёдоров: Продолжу, как говорят ученые, методологически нам всем неправильно сейчас зацикливаться только на отдельном сюжете отдельного направления модернизации образования государственного экзамена. Это одно из важнейших приготовлений, но не вся система образования. Я хочу обратить внимание, что результаты этого экзамена, Чувашская республика 3-й год принимает участие в эксперименте по ЕГЭ. Для нас исключительно позитивны все 3 года. В частности, вот несколько примеров. Мы же говорим о результатах, практических результатах для конкретных людей. Не сколько даже для учителей, а для потребителей, о детях говорим, о школьниках. На 5-7% у нас увеличилась поступаемость выпускников сельских школ в учебные заведения, в том числе престижные учебные заведения Москвы, Петербурга по результатам ЕГЭ.
Светлана: В Москву поступают?
Фёдоров: В Москву, в Санкт-Петербург.
Светлана: А в Министерстве не назвали ни одного примера поступления из провинции.
Филиппов: Почему? У нас второй год подряд 13 вузов Москвы принимает только на основе ЕГЭ.
Светлана: На основе ЕГЭ без досдавания экзаменов?
Филиппов: Без досдавания экзаменов.
Фёдоров: Светлана Иннокентьевна, в Высшей школе экономики, а это все-таки один из ведущих экономических вузов страны, практически не было студентов из Чувашской республики. По результатам первого единого экзамена поступило 18 студентов, на второй год 40 студентов из Чувашской республики, в том числе из сельских школ. Это решает массу проблем, и справедливости, и преодоления социального разрыва, из села они, может, никогда бы не выехали, может даже из Чебоксаров. Они оказываются в Москве и в Петербурге. Это же здорово.
Светлана: Да, Борис Алексеевич.
Виноградов: Я вот хотел Николая Васильевича поддержать в чем, что, конечно, ЕГЭ - это элемент системы реформирования. Я хочу, поскольку я инженер, а задумывался ЕГЭ в основном математиками и экономистами, я хочу предупредить, как экспериментатор. Николай Васильевич, если эксперимент удался сразу и полностью, значит, аппаратура неисправна. И вторая опасность, опять же совет экспериментатора, это уже Владимиру Михайловичу, поскольку я прочитал, что ест опасность, уже призвана прокуратура, МВД и ФСБ, что коррупция расширяется. Значит, так вот вторая опасность. Если дела идет очень плохо, знайте, они пойдут еще хуже.
Светлана: Какой-то у Вас безвыходный расклад.
Виноградов: Это совет экспериментатора. А это постулаты вообще. Поэтому мы должны смотреть, что декларировал ЕГЭ технологически. Это технологическая ведь вещь. Содержательна она только как элемент дальнейшего продвижения. А технологически один из важных тезисов был борьба с коррупцией, правда?
Светлана: При поступлении в вузы.
Филиппов: ...официально министр такой задачи никогда не ставил.
Светлана: Но Вы же пытались облегчить поступление.
Филиппов: Цели единого экзамена. Первая, официально заявить, и у меня с собой концепция, в которой написано. Первое, это расширение доступности образования, это раз, чтобы дети могли, никуда не выезжая, то, о чем говорит президент республики, посылать в 5 или 125 вузов страны свои данные. Это первая цель. И вторая цель.
Светлана: Ну, мне казалось, это облегчение при поступлении.
Филиппов: Да, это первое. И вторая цель, официально заявляю, у меня с собой эта концепция в руках, я могу показать. Это повышение качества школьного образования, чтобы иметь единый инструмент. На самом деле Вы инженер, а я как профессор математики более точно отвечу по поводу удачности эксперимента. Если бы он был уже удачный, мы бы перешли всей страной на него. А мы третий год проводим эксперимент, и еще 2 года будем проводить эксперимент.
Виноградов: Я говорю о гранях, о крайностях.
Филиппов: То, что эксперимент был удачный, и Вы видите в этом какую-то причину. Никто не принимал решения о том, что эксперимент удачный. Мы такого решения еще не проводили.
Светлана: Потом всех участников эксперимента объявляем браком и идем дальше, да?
Виноградов: Светлана, я хочу сказать, что процитировал известные постулаты экспериментатора. Больше ничего.
Светлана: Может быть, это неудачника-экспериментатора?
Виноградов: Я назвал и удачников и неудачников. Значит, вот один момент я хочу сказать о едином экзамене. Это действительно технологическая вещь, и насчет доступности я все-таки скажу по существу. Страну разорвали тарифы у нас. Сегодня юноши из далекого села, ну допустим, Николаю Васильевичу можно добраться, а, допустим, с Дальнего Востока билет на самолет стоит минимум 8 тысяч рублей. Зарплата учителя, она в пределах, там, 2 тысяч. Скажите, вот ребенок, даже сын учителей, он может даже с единым экзаменом поехать в Москву?
Светлана: Может направить документы и узнать, поступил ли. Ну а дальше соберут там всем миром, и поедет.
Виноградов: Вот. Вот мы и говорим, что это элемент, тогда надо говорить вообще о системном подходе.
Филиппов: Я могу сказать, что на самом деле это абсолютно верно, просто Борис Алексеевич в то время был моим заместителем министра. Это система работы, когда одновременно мы действительно, и он тоже об этом знает, мы выделяем деньги и на общежития и на вузы каждый год в 2-3 раза больше, чтобы построить общежития. Потому что сейчас в Москве стало намного больше студентом иногородних, а московские общежития пустили мы под другое.
Светлана: Это все понятно.
Филиппов: Второе. Мы ввели стипендию социальную, для тех, кто приехал издалека, нуждающихся. Социальных стипендий не было никогда. Мы впервые и это делаем.
Поэтому я согласен с Борисом Алексеевичем в том, что он действительно знает. Одна из ячеек - доступность образования. У них будет, где жить...
Светлана: И на что жить.
Филиппов: В специальных стипендиях это все есть.
Светлана: Хорошо, я вот только хотела уточнить вот что. Ведь смотрите, действительно, с одной стороны облегчение. Стоит послать результаты аттестации и узнать, что ты попал в такой-то вуз, и дальше уже как-то действовать. Но рады будут ли вузы этому? Ведь все-таки, мне кажется, особенно в некоторых специальностях очень остро стоит вопрос профпригодности. Нужно же понять, человек, который хорошо ответил на все эти вопросы, он вообще медиком может быть? Это штучная работа. И что бы ни говорили про коррупцию, преподаватели вузов все-таки имеют опыт вычленения таких людей. Тогда, может, закроют глаза на что-то из знаний, но возьмут правильного человека. Я права, или нет?
Садовничий: Вы абсолютно правы, и я хотел как раз это подчеркнуть и немножко перевести нашу дискуссию из технической плоскости в содержательную, то есть посмотреть в корень. Мне кажется, задача любого преобразования, модернизации состоит в том, чтобы сделать лучше. Для того чтобы сделать лучше, надо сделать так, чтобы мы брали более подготовленных ребят, более талантливых, и чтобы система была более доступна. Вот это цель. Мне кажется, что абсолютизация одной идеи любой обязательно приведет к ухудшению и не улучшит ситуацию. Поэтому мне кажется, что наша общая ошибка состоит в том, что мы слишком абсолютизируем сам принцип ЕГЭ. Он, наверное, нужен для сравнения школ, для контроля со стороны Министерства, и никто против этого не возражает. Но как модно взять заочно, извините, неизвестно, кем заполненную анкету, скажем, на такие творческие специальности как математик, как артист, как музыкант, спортсмен, да и биолог, в конце концов, врач. Поэтому мне кажется, что здесь не надо абсолютизировать. Экзамен, испытание в университете должно быть оставлено. И, кстати, к этому пришли всеведущие университеты мира. Поэтому мне кажется, что мы ломаем копья, когда на самом деле мы стремимся к одному: улучшить. Улучшить - надо уметь сочетать разные факторы. Вот, я призываю к тому, чтобы ЕГЭ не был абсолютизирован, а чтобы была еще возможность, чтобы искать таланты...
Светлана: И индивидуальности.
Виноградов: Но тогда придется приезжать. Приезжать на собеседования в вузы.
Светлана: Сейчас, одну секундочку. Я хочу Вас призвать опять проголосовать, возьмите пульты в руки, ответить на такой вопрос, очень простенький. Здесь, кстати, есть и студенты, и школьники, я вижу молодые лица, и те, кто, наверное, детей водит сейчас в школы и замирает, если услышит про ЕГЭ. Итак, скажите мне, пожалуйста, "Поддерживаете ли Вы введение в школах единого государственного экзамена?". Очень простой вопрос. Если да, то левая кнопка, если нет, то правая кнопка. Пока вы голосуете, я хочу представить Вам еще одного присоединившегося к нам собеседника. Это Александр Изотович Адамский, ректор института образовательной политики "Эврика". Итак, кто считает, что да, хорошо, что ввели единый экзамен, 31%, большинство считает, что нет, чего-то тут не доработано, не получается.
Филиппов: Да. Коротко очень. Во-первых, я все-таки считаю, что надо спрашивать тех ребят, которые в эксперименте участвовали по ЕГЭ. Спрашивать тех, кто не был в эксперименте - это нонсенс.
Светлана: А ест у нас, кстати, кто участвовал в эксперименте? Кто-нибудь участвовал?
Филиппов: Вот зачем спрашивать людей, которые не были в эксперименте? Второе. Я хочу поддержать Виктора Антоновича.
Светлана: Они со страху, Владимир Михайлович.
Филиппов: Кстати, о Москве. Ведь я поясню сейчас следующее. Любой московский школьник на следующий год может участвовать в эксперименте - будет эксперимент в каких-то школах Москвы - этот единый экзамен. Он, например, планирует поступать в МГУ или МГИМО, которые не будут его использовать. Нет вопросов. Ты готовься, поступай в МГУ, МГИМО, но одновременно ты можешь на следующий год - и мы сделаем 100 специальностей и почти все вузы Москвы - послать в другие вузы Москвы (в 5 или 15) ваши данные. Вы для запаса куда-то всe равно поступите, не приходя в этот вуз вообще, не сдавая ничего. Это - колоссальный шанс у московских школьников. Вот когда вы им это разъясните, вот тогда уже по-другому будет ответ.
Светлана: Владимир Михайлович, я не поняла, может быть, забыть про этот ЕГЭ и просто идти с дипломом, с аттестатом идти подступать?
Филиппов: В МГУ.
Светлана: Да.
Филиппов: Второе. Поддержу возражение Виктора Антоновича в том, что система должна быть дополнена обязательно поиском способной молодежи. И мы сделаем сейчас систему олимпиад. Виктор Антонович, знает об этом. Когда у нас не только победители всероссийских олимпиад, но победители олимпиад в субъектах федерации, проводимых вузами, будут поступать в вузы без экзаменов. Мы в сто раз это увеличим. Третье. Вот вы думаете стать врачом. Можно было бы кого-то принимать не только по оценкам. Попробуйте без единого экзамена сейчас. Человек набирает все пятерки на вступительных экзаменах, а другой - все четверки. А Вы говорите, нет, пусть этого пятерочника побоку пошлем, он больше баллов набрал, а возьмем того, у него глаза хорошие - он медиком может быть. Нельзя! Незаконно! Даже сейчас! Поэтому система олимпиад, которая будет, причем олимпиада будет инженерная - она есть сейчас у нас олимпиада "Шаг в будущее", на базе Бауманки, кстати говоря, и об этом Виноградов знает тоже. Но, на самом деле, я хочу сказать, что эта система, конечно же, не идеальна, наверное, но всегда, во всякой системе есть плюсы и минусы. Но здесь для каждого человека больше плюсов, чем минусов.
Светлана: Ну, Ваше мнение такое. Да.
Филиппов: И последнее, что Вы упоминали. Конечно же, в вузы культуры, вузы искусства, спорта - будут дополнительные испытания, естественно. Какое-то испытание дополнительно должно быть. Не только математика и история. Второе. И знает Виктор Антонович, что мы тоже обсуждаем этот вариант, что в вузы на трудные факультеты - мехмат МГУ, Физтех, МИФИ - мы, возможно, введем дополнительный отбор. Но не надо ехать в МГУ...
Светлана: Профильный экзамен какой-то, да?
Филиппов: Да. Но не надо ехать в МГУ на мехмат или в Физтех, чтобы сдавать русский язык. А русский язык один - и в МГУ, и там.
Светлана: Ясно. Понятно. Владимир Михайлович, я только в конце Вашего выступления хочу сказать, что вот мнение зала - не отмахивайтесь от него. "Вот не знают, не участвовали, вот не стоит спрашивать!" Стоит спрашивать! Вы знаете, у нас почему-то, вообще, нет никакого обратного движения. Вот сверху что-то реформы проводятся, как везде, только сверху, а какого-то мнения снизу, по-моему, никто не слушает. Разве это правильно?
Филиппов: Ну, абсолютно неправильно. Во-первых, прочитайте, у нас есть официальные опросы ВЦИОМа, которые, вообще говоря, не назовешь... Они нас так иногда - ВЦИОМ - образование поласкают. Вот по этому есть. Второе, знает президент Чувашии, что мы по итогам экзаменов каждый год опрашиваем и детей, и родителей. Они "за" или "против"?
Светлана: Чувашия - уникальный народ, они такие дисциплинированные. По ним трудно судить о России. Я там была, знаю.
Филиппов: Минуточку. 47 регионов страны. 650 тысяч школьников. Миллион родителей! Это что мало?
Фёдоров: Светлана Иннокентьевна, Владимир Михайлович, уважаемая московская аудитория, я хочу привести еще один пример, что такое единый экзамен. Вот примерно тысяча дополнительных ребят, которые поступили по результатам единого экзамена из Чувашии, они обошли систему московского репетиторства. На заседании Госсовета Российской Федерации под председательством президента Путина докладывались экспертные данные, что примерно - это не тема короткого обсуждения, такая система образования у нас и поступления в вузы, 2 млрд. долларов теневой рынок репетиторства - так вот эта тысяча ребят заняла места в Москве, в Петербурге и так далее из одной Чувашии. И не доплатили кому-то вот из этих 2 млрд. долларов. Я не говорю о коррупции, я не хочу - система эта есть, это всем известно.
Светлана: Все понятно. Хотя я удивляюсь, почему Вы все время огибаете тему коррупции? Мне это странно, честное слово! Да, почему-то не хотите! Может быть, Вы уже присоединитесь к нашему разговору?
Адамский: Да. Ну, на самом деле, вот идея ЕГЭ - она по принципу замечательная и блестящая, потому что только сумасшедший не согласится, что сдавать один экзамен выгоднее, чем сдавать два экзамена. Но уже не первый год это всe идет, и мне кажется, что сейчас уже отчитываться нужно не количеством регионов, а десятками или сотнями тысяч поступивших. Вот вопрос в том, сколько поступивших, и какова цена вопроса? Я был в нескольких регионах - очень дорого всe обходится. Огромное количество накладок, результаты придут поздно, оформлять аттестаты придется за сутки, будет колоссальное количество ошибок.
Светлана: Да, тяжелая система обработки при всем.
Адамский: И в организационном плане всe очень тяжело и очень несовершенно. Это - тот же стресс. Кроме того, очень маленькое количество вузов, которые принимают. Ведущие вузы не принимают, ведущие факультеты не принимают, престижные профессии не принимают. И в результате не получается вместо двух один.
Светлана: Ну, лиха беда начало!
Адамский: Какое же начало?
Филиппов: Не должны принимать ведущие вузы. МГУ не должен пока вступать в эксперимент. Это - первое. Второе...
Адамский: Мы же эксперимент обсуждаем.
Филиппов: Отвечаю. В эксперименте мы даем только 50% специальностей, недефицитных, чтобы отработать технологию.
Адамский: Вы знаете...
Филиппов: Подчеркиваю, там, где есть конкурс, там, где отобрать можно...
Адамский: У меня нет вопросов к министру. Почему он отвечает? У меня к министру нет вопросов!
Светлана: Мы программу назвали "Экзамен для министра", поэтому он все время отвечает. Главный ответчик.
Адамский: У меня другой вопрос. Вот представьте себе, что такой вы получили диагноз, к сожалению, ужасный. Вам придется ампутировать ногу, мне придется ампутировать ногу.
- Не дай Бог!
Адамский: Если ... Не дай Бог, спасибо.
Светлана: Прямо скажем...
Адамский: Но нет денег на анестезию. И вместо того, чтобы быстро это сделать, мне пилят месяц, пилят 2 месяца. А потом спрашивают: "Ну, Вам как, вообще, нравится? Вы "за" или "против"?" Поэтому у меня... Есть места для экспериментов. Я много занимаюсь экспериментальной деятельностью, несмотря на все препоны. Я понимаю, что есть места для экспериментов, а есть места для властного решения. Почему нельзя внести закон об ЕГЭ? Почему нельзя его принять? Почему нельзя это сделать быстро и повсеместно, чтобы дети, действительно, поступали - не имели возможность сдать, а поступали во все вузы? Непонятно!
Светлана: Так, я сейчас хочу обратиться к Владимиру Александровичу, который сидит и улыбается, как просто сторонний наблюдатель.
Рыжков: Как все в зале улыбаются.
Светлана: А, значит, я хочу вот, что спросить. Вот депутат Госдумы перед нами сидит. Кстати говоря, в прошлом учитель. И я вдруг понимаю, что вот эта тема образовательная, вообще, нашими депутатами как-то не охвачена. Видимо, потому что невыгодно в предвыборной кампании. Почему такой важнейший вопрос, как образование и реформы школы и так далее - по-моему, ни одна партия не выносит на свои знамена?
Рыжков: Я думаю, что это - их большая ошибка партий существующих, что они не выносят, потому что это - самый главный вопрос для нашей страны. Мы, бедные, отстаем, потому что у нас недореформированное образование. Вот. А вот в этом споре, который сейчас идет, я совершенно согласен с философией реформы, потому что нельзя, вот вы говорили о том, что нельзя доехать до Москвы, да? Что очень дорого? Вот что сейчас происходит? Сейчас вот ребенок с Алтая, если у него небогатые родители, а богатых очень мало родителей...
Светлана: Да.
Рыжков: Он не может физически поступить ни в один московский вуз. Он может собрать деньги, продать мебель, телевизор и рискнуть - приехать и не поступить. И это отсекает уже сейчас провинцию от Москвы и Санкт-Петербурга. Мы что этого не знаем - вот те, кто здесь сидит? Зайдите в любую аудиторию МГУ, зайдите в аудиторию МГИМО, там 90% - москвичи.
Садовничий: Владимир Александрович, 50 на 50.
Рыжков: Особенно на престижных специальностях.
Светлана: Сколько?
Садовничий: Ровно 50.
Светлана: Ровно 50%!
Рыжков: Особенно на престижных специальностях. И все это прекрасно знают. Поэтому ЕГЭ - это попытка преодолеть эту несправедливость. Это - попытка дать шанс парню из провинции, сдав единый экзамен по общероссийскому стандарту - что, кстати, страну объединяет - это дать ему шанс поступить. И вот когда все ругают, а ругать надо недостатки, недочеты, пробелы технические, организационные. Но что можно сделать, что можно сказать против идеи? Поэтому мне кажется...
Светлана: А идея какая? Все-таки, унификация?
Рыжков: Идея - должен быть общий стандарт для всей страны, если мы одна страна. Идея - что парень из провинции должен иметь шанс поступить в лучший московский вуз. Идея - что не должно быть исключений. А вот то, что касается Божьего дара, таланта, одаренности, есть способы, они известны, как это обеспечить. Поэтому я считаю, что реформу надо делать. Я очень рад, что в Чувашии она дает такие хорошие результаты, потому что у нас на Алтае она только начинается, и у нас очень нервные учителя сейчас. Я встречаюсь с коллективами. Я очень надеюсь, что мы быстро устраним эти недочеты, а ту здоровую основу реформы, которая есть, она сыграет свою роль.
Светлана: Сейчас задам свой главный вопрос... Только что-то хотел Борис Алексеевич добавить.
Виноградов: Я хочу сказать, Света, что СПС, по крайней мере, декларирует, что участвует вот в этих реформах.
Светлана: Ну, они на плакатах пишут: "Мы отвечаем за восход солнца".
Виноградов: Да. За образование... Поэтому, по-моему, там явно присутствует эта партия. Почему нет?
Светлана: Вы симпатизируете этому движению?
Виноградов: Я симпатизирую центризму политическому.
Светлана: Так, хорошо. Хорошо. Значит, главный вопрос вот какой. Каковы цели школьной реформы?
Филиппов: А Вы знаете, они просто записаны в концепции модернизации...
Светлана: А своими словами?
Филиппов: Два слова. Первая цель - это расширение доступности образования всех уровней, чтобы дети могли ходить в детский сад. А сейчас многие не ходят, потому что платить не могут. Чтобы поступить в гимназию и лицей, в Москве, например, можно было без кошелька - по знаниям. А сейчас это - проблема! Во многих городах! Чтобы было доступно высшее образование. А сейчас надо иметь деньги на тот билет, чтобы из Якутии прилететь попробовать в московские вузы, при которых есть везде репетиторы - при 100 % вузов есть репетиторы. И вторая цель реформы образования - это качество образования. То, с чего мы начинали с вопросов.
Светлана: Качество для жизни, а не для экзаменов?
Филиппов: Качество школьного образования. Вы правильно заметили. Давать качество школьного образования. Качество высшего образования. Потому что мы с Виктором Антоновичем воюем за качество высшего образования, где много халтуры, и здесь присутствует Зернов, президент негосударственных вузов, тоже воюем против халтуры в негосударственном образовании. Две цели - расширение доступности образования и повышение качества.
Светлана: И повышение качества. Так, сейчас, одну секундочку, пожалуйста.
Садовничий: Я думаю, что мы все рады, что мы перешли от дискуссии о ЕГЭ к содержанию основному - модернизации. Что касается ЕГЭ, то, как бы, завершая, я хочу сказать, что не надо быть слишком наивным, чтобы считать, что это всe лишит коррупции, лишит недостатков. Так не бывает! Не бывает одного решения. Решений никогда не бывает однозначных. А вот содержание реформы модернизации, как раз, состоит в том, чтобы - я был в рабочей группе и разрабатывал это содержание - состоит в том, чтобы, как раз, повернуться к учителю. К учителю и преподавателю! Вот до тех пор, пока мы в стране не поднимем статус учителя, его положение в обществе. Это не только зарплата, положение преподавателя, профессора, мы ничего не модернизируем. И вот, мне кажется, что глубинный корень, за который надо тянуть - вот звено системы образования...
Светлана: Это учитель.
Садовничий: Состоит в том, что это есть учитель, это есть преподаватель, это есть его социальный статус в обществе.
Светлана: Согласна с Вами абсолютно. Да?
Фёдоров: Светлана Иннокентьевна, я позволю себе не согласиться с уважаемым ректором Московского Государственного Университета. Это популярно очень, так ставить вопрос, потому что учительство - очень влиятельная аудитория, очень влиятельная - это вся вертикаль: от учителя до ректора, но надо принимать верные решения, а не популярные. Не забывайте, школы созданы не для учителей, школы созданы, чтобы дети были конкурентными, хорошо образованными.
Светлана: А кто же их выучит-то?
Фёдоров: Поэтому учителя...Это - большая ценность.
Светлана: Николай Васильевич, так кто же их выучит?
Фёдоров: Нет. Проблема российская какая? Сейчас, если оставлять сегодняшние школы, какие есть, с теми же учителями, без реструктуризации, без модернизации образования, мы не дадим качественно, хорошо образованного, способного конкурировать в 21 веке ученика.
Светлана: Так ведь Виктор Антонович про это и говорит. Он про это и говорит! Я что хотела спросить. Скажите мне, пожалуйста, мы, все-таки, на что-то ориентируемся или, как всегда, идем своим путем? Это какая-то западная модель? Американская модель? Не знаю, там иранская модель? Наши реформы - это что?
Филиппов: Я хочу сказать, что мы ориентируемся только на свои проблемы. Вот, например, нет проблемы единого экзамена ни в Германии, ни во Франции. Там такая маленькая страна... А у нас, Вы знаете прекрасно, что Якутия - это 5 Франций, 4 Франции. Красноярский край - 5 Франций.
Светлана: То есть мы считаем, что наш опыт - он хороший. Он в принципе достаточен этот российский, да?
Филиппов: Я, все-таки, считаю, что мы должны опираться на свои традиции. У нас неплохая, подчеркиваю школьная система образования. У нас хорошие стандарты образования...
Светлана: Но тестирование - это западный образец!
Филиппов: Еще раз говорю. Абсолютно нет. Какое тестирование? Какое тестирование? Вы же сейчас проводили, вопросы Вы сами смотрели?
Светлана: Да.
Филиппов: Там только три части в каждом билете. По химии, по истории... Три части. Только часть "А" - это тестирование. Часть "В" и часть "С" - совсем не тестирование.
Светлана: Одну секундочку!
Филиппов: Это решение задач, сложных задач. И с российской олимпиады, которую ни профессор Филиппов в математике, ни профессор Садовничий не решит.
Садовничий: Академик.
Филиппов: Академик. Не решит.
Светлана: Здесь сидит... Аня, Вы ведь учились за границей, да? Сравнительный анализ, что, все-таки, у нас со школами?
Лошак: Я училась в самой настоящей провинциальной американской школе под Сиэтлом, публичной, где у меня было 5 предметов каждый день в течение года. Одних и тех же! Вот. Американское образование тоже построено по этому же, как я понимаю, принципу. Тоже в конце года у нас было тестирование. Я вышла просто с невероятными результатами, сплошные оценки "А", то есть это 5 баллов. Я приехала после этого в Москву заканчивать свое образование в последний год, и поняла, что я просто в катастрофическом состоянии. То есть по программе американской школы, то есть по всем тем пяти предметам я была лучшей. Английский язык у меня был блистательным.
Светлана: Но у нас требования, все-таки, выше?
Лошак: Да, у нас были значительно, совершенно другие требования. По каким-то определенным вопросам я просто даже не представляла, как ответить. При этом я довольно сейчас уже успешный человек, я вполне реализована, на мой взгляд, способный журналист. Как же так получилось, что я не смогла ответить там правильно? Я, действительно, не смогла ответить правильно на первый вопрос нашего ток-шоу, но при этом у меня было всe в порядке, я достаточно хорошо, аналитически мыслю.
Садовничий: А можно живой пример? Живой пример. Я хочу продолжить Вашу мысль. У меня сегодня, думаю, что этот человек меня смотрит, была беседа с девушкой, закончившей 12 классов в Женеве. Она наша соотечественница, но, так случилось, что она окончила... Она приехала и очень уверенно зашла ко мне посоветоваться и спросила: "Куда мне поступать?" Я ей дал программы экзаменов в Московский университет. И надо было увидеть, увидеть лицо этой девушки. Она примерно две трети материала не знала.
Светлана: Вы бы ее еще ЕГЭ напугали.
Садовничий: ЕГЭ я не пугал.
Фёдоров: Я хотел обратить внимание на то, что, если хотите получить хорошее образование и сделать хорошую карьеру, добиться максимальных результатов в Америке, американское образование дает прекрасные условия для этого. Вы посмотрите на то, как они живут и как работают, американцы. Если хотите сделать карьеру в России и пригодиться в России, то, конечно, здесь надо получать образование.
Светлана: У нас всe труднее, господа. У нас всe труднее. И бесполезнее.
Светлана: И бесполезнее, да?
Виноградов: Я хотел бы сказать, все-таки, что единый государственный экзамен - это, все-таки, в большей степени технологическая часть. Надо посмотреть систему.
Светлана: Да.
Виноградов: Так вот он увязывается, вообще... Я говорю и о той идее передачи ПТУ и техникумов на местные бюджеты, так. Я говорю о государственных именных финансовых обязательствах, то бишь ваучерах образовательных. Если рассмотреть вкупе единый экзамен и ваучер, то я могу сказать, что у нас в стране сейчас мы достигли, значит, разрыва между 10 процентами богатых и 10 процентами бедных, разрыва крайне тяжелого, прямо скажу. Это разрыв, которого вообще в нормальных странах нет. Он достигает сотни. Разрыв в состоянии. Так вот неравенства в состоянии мы достигли. Вот я опасаюсь, я не говорю, что мы этого достигнем, но я опасаюсь, что сочетание единого госэкзамена с последующим ваучером мы достигнем неравенства в образовании. Мы сейчас имеем неравенство регионов. Вот эти три совокупности могут привести вообще к ситуации революционной, как нас учили предки наши. Поэтому мы сегодня начинаем в стране шагать левой.
Филиппов: Можно я поясню. На самом деле понятие ваучерной оплаты, чтобы было понятно всем, о чем идет речь, значит, Борис Алексеевич выступает за сохранение нынешней системы - платное и бесплатное дикое образование.
Виноградов: Я не выступаю.
Филиппов: Вы выступаете за сохранение нынешней системы. Тогда, либо ты поступил на бесплатной основе, либо ты не добрал там один или семь баллов, вот тысячу долларов назначил вуз, плати и все - ты студент. Система, которая будет, она следующая - бюджетные бесплатные места сохранятся. Например, на основе единого экзамена, ты набрал более 70 процентов баллов - поступил бесплатно. Недобрал ты 10 процентов баллов, плати 10 процентов стоимости обучения, не добрал 20 процентов баллов - плати 20 процентов стоимости обучения. Вот этот замен дикого платного образования сейчас - это более справедливая система, которая, подчеркиваю, расширяет слои населения, которые могут платить. Поэтому, наоборот, Борис Алексеевич, новая система расширяет...
Виноградов: Можно я завершу все-таки. Я хочу предложение внести конструктивное. Я вообще против того, чтобы в государственных вузах было платное образование. Сначала вузы опустили до нищеты, потом дали им возможность. Это же тихое безобразие, понимаете. Вот чтобы в вузах не было платного образования, у меня первое предложение - ввести природную ренту на олигархов и дать ее образованию. Вот 100 процентов. Это первое. Именно только так и надо делать.
Виноградов: Коммерческие пусть собирают деньги. Так вот, это первое. Второе, кто нам мешает аттестат зрелости сделать самодостаточным, вообще уровень образования сделать уровнем образования, а не ступенькой для поступления в вуз. Так давайте мы аттестат зрелости будем 25 мая выдавать с последним звонком без всяких выпускных экзаменов. А вступительные пусть сдают в вуз. Все разгрузится. Я вам скажу насчет подъездов, приездов и МГУ. И физтехи, и ведущие вузы выезжают выездными комиссиями, имеют свои филиалы и так далее.
Филиппов: В 30-ти точках страны, это еще не вся страна.
Виноградов: У меня третье предложение. Я два сказал уже. Согласны все, да?
Светлана: Зал одобряет.
Виноградов: Ренту на олигархов, аттестат. Третье предложение - ликвидировать нынешнее Министерство образования. Учитывая то, что мы с сырьевого пути должны переходить на инновационный, и вести промышленную политику, передать профессиональную школу в Миннауки, промышленности и технологий, и создать нормальное российское министерство народного просвещения. Которое будет заниматься воспитанием и школой по-настоящему. Сейчас оно соединено и, конечно, это проблема вообще.
Светлана: Понятно.
Филиппов: На самом деле, по поводу платного образования в вузах и так далее, конечно, можно полностью ликвидировать платное образование и оставить только бесплатное, бюджетное. Вот у нас в СССР, в лучшие времена, ректоры знают, было 220 студентов на 10 тысяч населения. Сейчас у нас 400 студентов на 10 тысяч населения. В два раза больше, как будто мы стали богаче. Давайте, мы в два раза сократим прием в вузы. Денег в стране нет, это первое. Второе, на самом деле, не в государственных вузах надо запретить платное образование. Государственные вузы зарабатывают и живут за счет этого. А вот наоборот, платное образование надо ликвидировать в негосударственных вузах и тогда мы повысим качество, и деньги поступят...
Светлана: Владимир Михайлович, скажите мне, пожалуйста, а какой процент останется в результате этого, бесплатных мест сколько останется?
Филиппов: У нас определено законом на сегодняшний день, не менее 170 студентов на 10 тысяч населения. Есть закон...
Светлана: Нет, бесплатных мест сколько в вузах, какой процент от общего количества останется в вузах бесплатно?
Филиппов: Сейчас без системы единого экзамена мы принимаем любого человека, не важно, как ты сдал вступительные экзамены, лишь бы деньги были. Сейчас у нас, хочу официальную цифру...
Светлана: Вы уходите от ответа.
Филиппов: Я называю вам цифру. Сейчас у нас примерно 55 процентов поступает на платной основе и 45 - на бесплатной. Что будет? Сейчас из-за этого у нас не признают дипломы наши западные страны, когда берем только за деньги в вузы.
Светлана: Будет сколько бесплатно?
Филиппов: Будет следующее. Если ты наберешь на едином экзамене менее 40 процентов баллов...
Светлана: Ваши расчеты, сколько бесплатного будет образования?
Филиппов: Столько сколько есть сейчас по закону, мы же не можем закон нарушить.
Светлана: Столько и будет?
Филиппов: Столько и будет.
Светлана: Все понятно. Что вы хотели добавить?
Садовничий: Я бы хотел добавить, что в московском университете 8-10 процентов контрактных мест. Значит, 90-92 процента мест бесплатных, бюджетных. Я хочу подчеркнуть, вот здесь немножко оппонируя, ровно 50 процентов у нас иногородних и мы выезжаем в 30-40 регионов, проводим окружные олимпиады и привозим эти 50 процентов.
Светлана: Это мы поняли. Я все-таки хочу вернуться к школе, как таковой. Мы в вузы ушли, в науку куда-то, и вот обратиться, наконец, к Наталье Владимировне, которая сидит молча, которая удрала из школы, между прочим, долгое время проработав там учителем. Скажите мне, пожалуйста, почему вы ушли из школы?
Орлова: Я в перерыве тут разговаривала вообще-то с власть имущими.
Светлана: Почему вы ушли из школы, скажите нам всем.
Орлова: Я не хочу повторять прописные истины, которые любят повторять сидящие здесь люди, просто хочу сказать, что это невозможно ни морально, ни материально оставаться в школе. Невозможно. Это страшно.
Светлана: Ни морально, ни материально невозможно. Вы смогли найти себе другое занятие, насколько я понимаю?
Орлова: Я искала довольно долго, но нашло, конечно, как и многие. Кто-то торгует на рынке, кто-то торгует обедами в офисах, как я это делаю.
Светлана: Как вы считаете, что может сегодня хоть как-то вытащить самоуважение у учителя?
Орлова: Самоуважение есть у учителя, мне кажется.
Светлана: Что можно сделать сегодня, чтобы статус повысить учителя в обществе?
Орлова: Прежде всего, платить, естественно.
Светлана: Это панацея или может быть что-то еще?
Орлова: Это, наверное, в данные момент, панацея. Почему? Потому что духовный уровень учителя тоже от этого зависит. От материального уровня.
Адамский: Иначе ведь человек не может себя чувствовать ответственным ни за свое дело, ни за своих личных детей, ни за тех детей, которых он воспитывает. Не может нищий учитель. Но дело же еще и в директоре. Потому что директора ставят в совершенно невыносимые обстоятельства, когда он вынужден юлить, нарушать закон для того, чтобы обеспечить безопасность ребенка. Может ли такой директор и такая школа воспитать нравственную личность? Конечно, нет. Я уже не говорю о том, какой вал отчетности, контроля, прессинга со стороны администрации сейчас навалился. Он вырос в 10 раз.
Светлана: Теперь обращаюсь ко всей аудитории. Ваши короткие реплики и вопросы к находящимся в студии. Здесь есть студенты, здесь есть... Активизируемся, может быть, кто-то из вас, совсем молодых, школьников, кто-то хочет? Пожалуйста.
Гость студии: Извините, вот мы говорим о духовном мире учителей, о едином экзамене, а что сказать вот о духовном именно мире школьников? Почему бы вот, к примеру, не ввести такой час хотя бы раз в неделю, чтобы ученики могли сидеть на уроке и общаться на темы любые, на которые им хочется. Чтобы это было без оценок. Такие предметы как физкультура, рисование, музыка, почему бы вот не ввести также музыку и рисование в старших классах. Думаете, нам это не интересно? Очень интересно. Понятно, что времени нет, но не оценивайте эти предметы, потому что очень многие ученики замыкаются в себе только из-за того, что они стесняются высказать свое мнение. Вот сделать такой предмет, на котором мы могли бы высказаться, пообщаться на темы, которые нравятся.
Светлана: Круг общения, назовем этот предмет.
Рыжков: Есть такой миф, что вот у нас замечательное образование, но при этом всегда вопрос, почему мы такие бедные? И вот главная причина, это в психологии. У нас по-прежнему школа воспитывает, и вузы часто воспитывают, и общество, психологию исполнителя, психологию пассивного человека. Вот как это переломить, это мне кажется фундамент для реформы образования.
Светлана: Молодой человек, пожалуйста.
Педагог-психолог: Во-первых, ответ на только что прозвучавший вопрос. Сейчас ввели психклассы во всех школах. Я как психолог по образования это знаю. Второе, мы общим экзаменом, мне кажется, вы слишком переоцениваете возможность, мы не объединим всю страну. У нас изначально исторически сложилось, централизованное правление, централизованная, ну, центр. Это в Америке все равно, много центров маленьких. И всегда будет проблема приехать издалека в Москву, и всегда будет проблема. И третье, мне кажется, надо сейчас сказать, что наше образование приняли во всем мире, не ценились бы так сильно наши специалисты, русские, за границей.
Светлана: Спасибо, мысль понятна. Пожалуйста, вы.
Гость студии: Я бы хотела сказать, что вот я положительно отношусь к единому экзамену, как таковому, но очень часто вопросы, которые предлагаются учащимся, они не соответствуют тому, что проходят.
Светлана: Вы плохо слышали министра, он доказал, что все, что проходят, то туда и входит.
Гость студии: Реальные знания, которые даются в обычной школе, они спрашиваются именно вот на этих экзаменах.
Светлана: Все, поняла вашу мысль. У вас претензии к единому экзамену. Пожалуйста, еще вы.
Педагог: Извините, пожалуйста, вот 61 процент там был, да, тех, которые проголосовали против единого образования? Это элементарное отсутствие информации. Не только общественность, но и педагогическая общественность, она не знает, что такое ЕГЭ. Родители даже аббревиатуру не могут расшифровать. И представьте себе, кто ЕГЭ будет готовить? Мы - педагоги. У нас только с этого года, со следующего учебного года Институт открытого образования создаст курсы для педагогов и для педагогов-экспертов.
Светлана: Вот, отстает образование учителей, между прочим. Опять вернулись к тому же.
Педагог: Вернемся в школу, к педагогу, который будет этим заниматься. Мы же настолько ответственные, мы начнем натаскивать детей, потому что я буду переживать, что мой ребенок, из моего класса не поступил, потому что я его не подготовила.
Адамский: Уже сейчас, в этом году, у меня много писем по этому поводу, как только стало известно, а известно стало в октябре, что некоторые школы сдают единый, некоторые регионы, они тотчас быстро прошли программу по математике и стали натаскивать детей на тестах.
-Даже фирмы создаются, которые этим занимаются.
Филиппов: Я просто держу в руках эти экзамены. Здесь только одна третья часть "А" и только для поступления в ПТУ эти тесты. Официально говорю. Не сдайте вы даже часть "А", сдадите часть "В" и "С", которые вне тестовой системы, решение задач, они у меня в руках, и вы поступите в вуз гарантированно. Даже, если часть "А" не сдав тестовую. Тест - это поступление в ПТУ. И это совершенно не тесты. Адамский это прекрасно знает.
Адамский: Если я скажу, что натаскивать не на тесты, а на единые экзамены, это что-то изменит?
Филиппов: Это совсем разные вещи.
Светлана: Тут, наверное, без пол-литра не разберешься в вашем экзамене, действительно.
Филиппов: Вопрос в чем натаскивания? Репетиторство, которое сейчас есть, оно, конечно же, сохранится. Здесь правильно говорят сзади. Но репетитор сейчас - профессор МГУ, он в МГИМО, как правило, не готовит. И профессор "Бауманки" в МГИМО, без математики. Но репетиторство, которое будет, оно будет для того, чтобы человек лучше пришел и сдал единый экзамен. В какие 5 или 15 вузов он данные пошлет, это уже не коррупционное репетиторство. Это уже не коррупция.
Светлана: Скажите, пожалуйста, есть у вас впечатление, сидящих, это действительно может как-то коррупцию победить, может удешевить ваше образование?
Гость студии: Я считаю, что коррупцию это удешевит, потому что в провинции образование все-таки дешевле. У меня вопрос к министру, есть ли какие-нибудь меры по контролю за тем, чтобы не было фальсификаций?
Филиппов: Конечно, эти есть меры, этим будет заниматься специальная Служба правительственной информации. Это будет под контролем. Это первое.
Светлана: По-моему, это все разрастается, разрастается.
Филиппов: Минуточку, второе, я хочу сказать официально, что каждая работа, каждого школьника сейчас во всех экспериментах и в этом году проверяется в Москве. Каждого школьника страны. Это первое. Второе, проверяется двумя преподавателями. Вначале один, через день - в другом здании совершенно другим.
Светлана: Какое количество народу на это надо.
Филиппов: Теперь отвечаю на ваш вопрос о количестве народу. Если взять у нас 600 вузов, если взять все школы страны, которые сдают сейчас экзамены выпускные, при чем не пять, как было, а сдают по восемь экзаменов сейчас, это раз. Второе, 600 вузов, которые с июня месяца по 10 комиссий и работают все лето преподаватели, я вам официально говорю, есть данные о том, что совокупность затраты на экзамен примерно в три раза меньше того, что мы сейчас тратим на выпускные экзамены и на вступительные. А семейный бюджет, подчеркну, самое главное, семейный бюджет, который экономит при этом, не надо тратить деньги, не надо никуда ехать. Колоссальная экономия денег семейного бюджета.
Светлана: Это мы посмотрим. Возьмите пульты в руки. Вы выслушали аргументы, что-то, неверное, поняли из проводимой реформы, а, может быть, даже по единому государственному экзамену. Ответьте мне, пожалуйста, на вопрос: "Верите ли вы, что проводимая реформа пойдет на пользу школе?"… 23 процента считают, да, пойдет на пользу. 77 процентов - нет. Что-то здесь недоработочка какая-то случилась. Консервативный у нас зал. Не хочет он каких-то преобразований. Итак, буквально по 15 секунд, ваш вывод.
Виноградов: Владимир Витальевич назвал 53 процента платных, я вывожу постулат Виноградова. Если в государственных вузах больше 50 процентов платных студентов, жди дефолта.
Светлана: Жди дефолта, понятно.
Адамский: Я бы описал ситуацию словами Жванецкого. Очень трудно что-то менять ничего не меняя, но мы будем. Вот мы будем, и это...
Садовничий: Я думаю, что мы обречены на преобразования, но то, которые приносят пользу. Это история России.
Фёдоров: Я думаю, что мы должны плыть не на запад и не на восток. Мы должны плыть туда, куда надо России и Чувашской Республике для того, чтобы обеспечить конкурентность человека и гражданина России и жителя Чувашии в 21-м веке, отвечая на вызовы времени. Это значит, модернизировать образование. Не переделывать все, а совершенствовать.
Светлана: У нас много хорошего было.
Рыжков: Оставлять все как есть, значит жить так, как мы живем. Я думаю, что никого здесь это не устраивает. Реформа нужна и самое главное, я хочу сказать, я думаю, здесь мы все едины, если мы образование не провозгласим приоритетом номер один в нашей стране, и не поймем, что богатство создается не нефтью, как тут предлагалось, мозгами людей, тогда мы точно проиграем.
Светлана: Поняла. Очень коротко.
Филиппов: Коротко. На самом деле я хочу поддержать Николая Васильевича и сказать, что у нас называется не реформа образования, это действительно официальное название - модернизация российского образования. Которое подчеркивает, что в основе останется российское образование, системное, на стандартах построенное. В основе останется бесплатное образование. Но мы наметили эту работу на расширение доступности образования и повышение качества. Я вас уверяю, что из года в год доступность и качество будут повышаться.
Светлана: Я от себя скажу. Дело в том, что моя мать проработала в средней школе учителем истории 37 лет. И я очень хорошо знаю, что такое учителя, что такое школа. Вот мое глубокое убеждение, что все-таки начинать надо с учителей. Вполне возможно, это долгий, мучительный, дорогостоящий этап, но пока я убеждена, что только самостоятельный учитель воспитает самостоятельного мыслящего ученика. Поэтому, как говорил Петр I, пью за учителей моих. Спасибо вам, это была программа "Основной инстинкт".