«Основной инстинкт» 22 мая 2003 г. ЦЕНЗУРА ДЛЯ ЭСТРАДЫ
Можно ли Полу Маккартни выступать на Красной площади, как бороться с "фанерой" на концертах и нужен ли специальный закон, регулирующий все эти вопросы?
И вообще стоит ли государству вмешиваться в шоу-бизнес?
Светлана: Здравствуйте. В прямом эфире программа "Основной инстинкт". В субботу на Красной Площади выступит легендарный Пол Маккартни. Долгое время считалось, что "Битлз" и Красная Площадь - это символы диаметрально противоположных ценностей. И многие уверены, что встреча этих символов в ближайшую субботу должна произвести сильное впечатление. А другие считают, что концерты, песни и пляски на Красной Площади, на главном кладбище нашей страны - это кощунство. Кто же прав? Как вообще в дальнейшем избежать подобных ситуаций? Возможно ли вогнать шоу-бизнес в какие-то рамки закона? А ведь, между прочим, закон такой сейчас выпекается в стенах Государственной Думы. Вот обо всем этом мы будем говорить сегодня, а для начала я хочу попросить Вас ответить на вопрос: «Оскорбляют ли Ваши чувства концерты на Красной Площади?» Итак, левая кнопка - да, правая - нет. Вы голосуйте, а я представлю Вам людей, сидящих в первом ряду. Итак, Андрей Вульф, депутат Государственной Думы, один из авторов законопроекта об осуществлении концертно-гастрольной деятельности. Его коллега, депутат Государственной Думы Николай Харитонов. И Алексей Митрофанов. Александр Градский, рок-музыкант и поэт. Алена Свиридова, представлять не надо. Артемий Троицкий, музыкальный критик. Игорь Матвиенко, директор, продюсер, композитор ООО "Продюсерский центр Игоря Матвиенко". Александр Гафин, вице-президент "Альфа-Банка", один из организаторов концертов Пола Маккартни на Красной Площади. И, наконец, Андрей Агапов, генеральный директор Международного концертного агентства. Теперь посмотрим на результаты голосования: 12% присутствующих оскорбляют концерты на Красной Площади, 88% считают, что в этом нет ничего страшного. Или попривыкли. Не первый раз уже концерты. Так, из-за чего тогда сыр-бор, Алексей Валентинович, почему такое возмущение?
Митрофанов: Я не понимаю, что нормального в выступлении на кладбище. Так 400 захоронений. 115 урн, и как вообще? Давайте на Востряковском кладбище проведем. А сегодня, кстати говоря, произошло вообще уникальное событие – организаторы концерта потребовали снять леса с Храма Василия Блаженного. То есть, товарищ Пол Маккартни не может выступать при лесах, ему надо снять. А завтра он потребует вообще убрать оттуда захоронения. Скажет, я не могут работать на кладбище.
Светлана: Ну ладно вам, Алексей Валентинович.
Митрофанов: А что с этого начинается. Нет, ну что за ерунда с Василием Блаженным? Вот, расскажите.
Гафин: Начинается с того, что мы сидим, здесь разговариваем, а над нами по большому счету весь мир смеется, что в Думе занимаются концертом Маккартни, в стране, в которой миллиарды проблем, которые экономически не решены. Дума занимается Полом Маккартни.
Митрофанов: В Думе занимаются политикой, а не концертом Пола Маккартни.
Гафин: Это сейчас Вы говорите о политике, о символе страны. Этот концерт будет транслироваться в 260 стран мира. И Вы хотите, чтобы...
Митрофанов: И мы на этом заработаем, да?
Гафин: Мы заработаем в имидже, а тут будут стоять строительные леса, и на следующие день опять все закрывается. Понимаете?
Светлана: Так все-таки, правда, хотят снять леса, да?
Гафин: Мы снимем немного лесов.
Митрофанов: Вам не дадут их снять.
Светлана: Объясните мне, пожалуйста, а почему концерт Пола Маккартни - это политика? Почему Вы так настаиваете на этом?
Митрофанов: Это выступление на Красной Площади, которая имеет особый статус, это всегда политика. Это все равно как если бы он выступал, допустим, в храмах Иерусалима.
Светлана: Почему Вы так не кричали, когда Паваротти выступал, почему?
Гафин: Там нет храма действующего, там есть один сбоку храм. Почему патриарх дал добро, церковь дала добро...
Митрофанов: Дело-то не в этом.
Гафин:...президент дал добро...
Светлана: Позиции ясны.
Гафин: Я объясню, почему, потому что сейчас вот Вы хотите на имени Пола Маккартни сделать себе немножко... То Вы с Бушем боролись, с Блэром за войну, где война?
Светлана: Алексей Валентинович, Саша, пожалуйста, громким голосом.
Градский: Света, у меня такая просьба, поскольку я в таких сборищах не участвую, где все разговаривают на повышенных тонах и мешают друг другу говорить, у меня речь.
Светлана: Саша, сюда, может быть.
Градский: Нет. Минуты 22, я засекал.
Митрофанов: Я понял, что мы скатываемся к брежневскому...
Светлана: Нет, теряем время.
Градский: Я ведь говорю так, что мало не покажется. Не мешайте мне читать речь, пожалуйста. Дорогая Света. Спокойно, ребят, не тяните время. Мне быстрее надо сказать. Информационный повод для сегодняшнего собрания безнадежно глуп, также как и бессмысленный, ибо концерт Пола Маккартни вряд ли будет отменен, даже если от Пола Маккартни в Москву приедет одна четверть, одна восьмая или одна шестнадцатая с точкой. Но неглупо было бы заметить, что Леша Митрофанов, с которым я даже выпивал и закусывал на моей кухне, скоро может оказаться в розовой рубахе и полосатом пиджаке с хризантемой или даже начнет плеваться в микрофон и в собеседников, потому что судьба настоящего артиста, Леха, трудна. Однако не Маккартни устроил на Красной площади, месте народных гуляний и праздников, сначала лобное место, а потом и погост уже в прошлом веке. Не Маккартни играл на Красной Площади в футбол и гонял по брусчатке на танке. И не он пел тенором и дирижировал симфоническим оркестром. И, кстати, не он, это я уже говорю депутатам, которые более парадоксальны, чем ты, воздвиг на Красной Площади склеп, а потом долгие годы, стоя практически на теле своего вождя, что вообще чрезвычайно интересно, принимал физкультурные военные парады, обнимаясь с пионерами. Вот, проще перевести оттуда погост в другое более соответствующее место. И последнее, в чем собственно продукт, мой приятель Леша, Света, Ваш телевизионный продукт. Не будь телевизионщиков, постоянно эти продукты телевизионные создающие, а потом эксплуатирующие, созданы... Ну не было бы Леши политика, а был бы просто Леша, чудный компанейский парень, между прочим, насколько я знаю, не такой комок нервов. Все.
Светлана: Спасибо, время не засекала. Мы закрываем тему Красной Площади или еще поговорим об этом? Так, не закрываем, политики против. Пожалуйста, Николай Михайлович.
Харитонов: Мне горько смотреть и слушать подобное выступление, записанное на бумаге. Перерождаются и вырождаются русские в России. Почему? Если бы сегодня Красную площадь представили для Кубанского государственного казачьего хора, который на самом деле воспевает патриотизм, можно было бы смириться. Ведь Красная Площадь - это не только кладбище, это памятник. Он, кстати, охраняется, не только российским государством, и Вы это прекрасно понимаете. А память, видимо, нам отшибает всем память, что происходило на протяжении многих веков в Москве, на Красной Площади...
Светлана: Да что только не происходило. Если бы сегодня концерт устроили в Лужниках, а вдруг дождь? Есть козырек, конструкции, там бы уместилось 70 тысяч зрителей. А тут или идеология, или забота...
Харитонов: Идеология в том, что сегодня Российское государство пытаются загнать под Пола Маккартни. Вот, что они пытаются сделать. И навязывают нам чужую идеологию. Чужую концертную программу, порой не понимая, о чем там поют...
Гафин: Это речь Суслова...
Светлана: Да уже его песни все наизусть знают, по-моему. Одну секундочку. Выработали лимит пока.
Градский: ...Вы не опытный еще телевизионный кумир, Вы только несколько лет в эфире, а я лет 35. И я знаю, что Света умеет гениально перебивать подобные вещи. Поэтому, когда на бумажке пишешь, это Вам подсказка такая, и делаешь вид, будто читаешь речь, это я Вам объясняю, чтобы было понятно, потом рейтинги получаются, больше вариантов за то, что тебя не перебьют.
Светлана: Уважаемые мои будущие гости, не слушайте Александра Градского, и не готовьте на бумажке свои речи.
Градский: Я могу и без бумажки сказать.
Вульф: Я сейчас на самом деле хочу помочь Вам перебросить мостик с одной темы на другую.
Светлана: Ради Бога.
Вульф: Вот то, о чем мы сейчас говорим, это вопрос, можно ли проводить концерт, или нельзя проводить концерт. У всей этой дискуссии и свистопляски, помимо того, что это большой пиар и большая политика, есть и другая очень простая причина. На сегодняшний день отсутствует какой бы то ни было закон, который четким образом регламентирует проведение концертно-зрелищных мероприятий в Российской Федерации. Поэтому я, как, например, большой поклонник Пола Маккартни, сторонник проведения его концерта на Красной Площади, кстати сказать, считаю, что это большое, огромное событие для России, руководствуюсь четко в данном случае законом, которого нет. Если бы он был, о чем пошла речь бы. Есть компания-организатор, насколько я знаю, авторитетная, которая обладает финансовым опытом, страховкой в случае не приезда Пола Маккартни, либо его четверти, либо одной шестнадцатой, в состоянии выплатить те деньги, которые зрители заплатили за то, чтобы видеть Маккартни, либо его половину, либо одну четверть, либо одну шестнадцатую. Красная Площадь в данном случае согласована как концертная площадка с администрацией президента Российской Федерации. Милиция, охрана будет. Туалеты, куда могут сходить люди, которым не понравится концерт Пола Маккартни, будут присутствовать на Красной Площади. На Красной Площади все подготовлено к проведению этого мероприятия. Если бы действовал закон, который бы обеспечивал возможность четкого регулирования проведения подобных мероприятий, сегодняшнего спора сегодня просто-напросто не было бы.
Светлана: Постойте, постойте. Он все равно был бы. Здесь ведь обсуждается не то, как технически будет организован концерт, а вообще, можно ли на Красной Площади проводить подобные мероприятия. Видимо, для этого нужно определить статус Красной Площади.
Гафин: Статус есть, но он в руках у президента Российской Федерации. Именно у президента, потому что разрешение на это мероприятие подписал президент. Уже очень давно все это в руках у президента и администрации президента.
Светлана: Спорите с президентом, понимаете ли. Предвыборный год, до чего дошли депутаты. С президентом спорят.
Свиридова: А можно вопрос?
Светлана: Да, пожалуйста, Алене слово.
Свиридова: Скажите, пожалуйста, чем отличается военный парад от выступления Пола Маккартни? Военный парад - это шоу чистой воды.
Митрофанов: Дело в том, что военные парады там проводились в соответствии с советским церемониалом, который, на самом деле имел свою логику.
Свиридова: На кладбище это нормально по-вашему?
Митрофанов: Да, у них была своя логика. Они докладывали своим собственным вождям о том, что товарищи, идем правильным вашим путем. У них была своя логика. Логики в выступлении Маккартни нет никакой. И вторая вещь, о которой я хочу сказать. Миллионы долларов, помимо гонораров и всего остального, будут потрачены на обеспечение безопасности этого мероприятия.
Гафин: Мы, организаторы платим все до копейки.
Митрофанов: Вы что, Лужкову платите?
Гафин: Мы платим деньги Лужкову, милиции...
Митрофанов: Вы не платите тех денег, которые это стоят. Вместо борьбы реальными с преступниками милиция будет отвлечена на обеспечение безопасности этого мероприятия.
Светлана: Да ну Вас, Алексей Валентинович, что ж теперь сидеть по домам.
Митрофанов: В Москве в три раза за два года повысили квартплату, а Лужков миллионы выбрасывает для того, чтобы устроить богатым людям в центре Москвы мероприятие. Полторы тысячи долларов билет стоит.
Гафин: Таких цен нет. Зачем обманывать людей?
Митрофанов: Тысяча долларов.
Гафин: И тысячи долларов нет.
Светлана: Вы обещали не кричать, Алексей Валентинович.
Гафин: Дело в том, что это не для нас. Этот концерт делается для трех поколений россиян, которые более 40 лет ждали этого дня.
Светлана: Между прочим, действительно многие ждали этого дня. Артемий, есть идеология в выступлении Маккартни на Красной площади или это такое случайное совпадение?
Троицкий: Идеология есть, конечно, только перебивать не надо.
Светлана: Одну секундочку, пусть Артемий скажет.
Троицкий: Идеология есть, естественно, в том, что, как Саша Гафин уже сказал, как минимум для трех поколений людей нашей страны Пол Маккартни значительно важнее, чем весь состав нынешней Государственной Думы вместе взятый, да и в мировом масштабе он намного важнее, поскольку человек осчастливил своей музыкой десятки-сотни миллионов людей, реально осчастливил. А Госдума осчастливила исключительно собственные карманы и удовлетворяет свои комплексы, то есть им с Полом Маккартни и близко не сидеть, и не тягаться.
Светлана: То есть раздражает величием?
Троицкий: Да нет. На самом деле понятно, что это все предвыборные демагогии, они промолчали бы. В данном случае хочется поддерживать свой электорат.
Градский: Это плохо кончится. Вот, Вы зря, я считаю. Люди, которые депутатской деятельностью и выборами, они зря как бы не советуются с тем, в какую сторону их рейтинг после этого поедет. Я думаю, что это большая политическая ошибка партии ЛДПР и партии, вот которую представляет уважаемый депутат Харитонов. Я еще не знаю, чем кончится.
Светлана: Так, опять все заговорили вместе. Одну секундочку, так. Прошу остановиться на секунду, я...
Харитонов: Она задала вопрос, я два слова скажу. Военный парад на Красной Площади...
Светлана: Ее Алена зовут.
Харитонов: ... это гордость за страну, за народ. Государственная Дума избрана народом. Артистов уважают за исполнительное искусство, за песни, за танцы, Государственная Дума избрана народом. Вы что, против народа?
Светлана: Ух, как повернул.
Харитонов: За деньги все отдаете?
Градский: На этот вопрос нужно отвечать серьезно и не Гафину. Он вроде миллионщик. Здесь я вообще народный артист, поэтому я будут отвечать...
Светлана: Тоже народом выбран.
Харитонов: Заработать на кладбище для Вас это пристойно?
Градский: Схема такая. Я тоже выступал на Красной Площади, на каком-то там летии группы "Машина времени", все мы выступали бесплатно, потому что мы любим этих ребят.
Свиридова: Я тоже выступала.
Градский: Просто пели они очень хорошо. Вы абсолютно правы, я, как христианин, считаю, что не очень хорошо на погосте, вообще, петь там веселые песни. Можно петь грустные, может быть, хор, ну, вполне возможно. Кстати, казачий хор выступал и не один раз на Красной площади, и сибирский хор выступал, и русские песни народные там пелись. Так что, просто информации не хватает, мне кажется. Всё это было. Но проблемы, как бы, нет. Проблема-то заключается в том, что негоже в центре города на месте народных гуляний иметь кладбище! Надо просто, действительно, давным-давно было... Это - символы, Леша правильно сказал, символы ушедшей власти. Ну, не будем о ней ничего говорить: ни плохого, ни хорошего, но власть, которая до сих пор не призналась своему народу, что именно она развалила российское государство великое и создало ситуацию, при которой 15 республик имели право выхода из России... Не забыли случайно этого? Именно потому, что вы это сделали в 22-м или, хрен его знает, году, все республики побежали на законном основании от нас.
Светлана: Как далеко мы ушли от шоу-бизнеса.
Градский: Мы далеко ушли? А почему? Потому что они говорят о том, что у них там святыни, твою мать. У них святыни! А у нас нет святыни там! У нас, как раз, там тоже святыни.
Светлана: Остановились. Пожалуйста, возьмите пульты в руки
Харитонов: Он, наверное, внучек раскулаченного деда.
Градский: Я не он. У меня...
Светлана: Господа, остановитесь, пожалуйста. Остановитесь! Саша, мне нужно на рекламу уйти.
Градский: Подожди минуточку. Надо закончить. Извини. Раз они меня раздразнили, пускай получат навсегда. Я, может быть, единственный из, так сказать, жестко правых людей, которые полностью считают, что коммунистическая партия в том виде, в котором она есть сейчас, она обязательно должна быть, никаких ущемлений этой партии не должно быть, они должны иметь полностью право высказывать свое мнение, они могут получить большинство в нашем народе, они могут получить власть и правительство в том случае, если это будут нормальные, естественно, партии парламентские, как это положено. Никакого антикоммунизма у меня нет, не было и нет. Господин Харитонов, он меня ни хрена не знает, поэтому он так и говорил. Господин Зюганов меня знает хорошо. Когда мы с ним здороваемся и улыбаемся, он знает, что я имею в виду именно это. Но есть правила игры. Сначала нужно создать великолепный Пантеон. Нет проблемы построить это в Москве и перенести туда всех достойных этого людей.
Светлана: Мысль понятна.
Градский: И туда ходить поклоняться.
Светлана: Пожалуйста, я хочу, чтобы вы проголосовали перед уходом на рекламу, потому что я изо всех сил пытаюсь-таки от коммунистической партии перейти к следующей части нашей программы. А тема эта будет - "Нужен ли специальный закон, регламентирующий шоу-бизнес?" Я рассчитываю, наконец, что и продюсеры подключатся к нашему разговору. И вопрос звучит так: "Должно ли государство идеологически контролировать шоу-бизнес?" Потому что мы уже заговорили об идеологии. Дальше продолжим. Есть здесь, о чем поговорить. Должно ли государство идеологически контролировать шоу-бизнес? Левая кнопка - "да", правая кнопка - "нет". Через 2 минуты мы узнаем ответ на этот вопрос и продолжим наш разговор. И к нашему разговору должна подключиться через короткое время группа "Тату" из Риги. Итак, голоса у нас разделились практически поровну. Почему, друзья? А как, кстати, проголосовал первый ряд? Тоже пополам поделились. Николай Харитонов, Алексей Митрофанов, Алена Свиридова, Игорь Матвиенко и Александр Гафин считают, что государство должно контролировать шоу-бизнес.
Матвиенко: Ну, я думаю, что не только идеологический, а просто неплохо было бы контролировать, что происходит на полях страны, вообще, с гастролями. Потому что сейчас вся наша деятельность никак не контролируется и идет своим чередом.
Светлана: То есть сейчас практически ничто не влияет на эту деятельность?
Матвиенко: Практически ничто не влияет.
Светлана: Да, я помню попытки Починка налоги взимать. И то не очень получилось.
Матвиенко: И очень хорошо, чтобы взимали налоги, но при этом сократили бы количество пиратской продукции, продаваемой в стране – хотя бы 50 на 50 было бы. Мы готовы были бы платить все налоги.
Вульф: Это к закону совершенно никакого отношения не имеет.
Матвиенко: К сожалению, я первый раз на этой программе слышу об этом законе. Поэтому, может быть, я тут...
Светлана: Очень коротко. О каком законе вы говорите, Андрей?
Вульф: Во-первых, я хочу сказать, что я, как один из авторов этого закона, тем не менее, проголосовал против того, чтобы государство идеологически вмешивалось в шоу-бизнес. Я считаю, что государство должно вмешиваться в этот вопрос, но в шоу-бизнес, как в отрасль экономики, как оно должно вмешиваться на любом этапе регулирования и создания изначально правильных законных схем в любой отрасли.
Светлана: Постойте, постойте. У Вас там некий экспертный совет фигурирует...
Вульф: Совершенно верно.
Светлана: Который определяет, что хорошо, что плохо. И дает рекомендации министерству культуры по лицензированию той или иной деятельности в шоу-бизнесе.
Вульф: Нет. Нет. Объясняю схему. Любая компания, которая захочет работать в шоу-бизнесе, подает заявку и получает лицензии без всякого предварительного отбора. У нее в порядке документы. Практически заявительный принцип. Дальше проходит какое-то время, и, если эта компания дважды нарушает правила... Каким образом она может нарушать правила?
Светлана: А правила прописаны в законе?
Вульф: Да.
Светлана: Так.
Вульф: Она объявляет, предположим, концерт исполнителя одного, а приезжает другой. Объявляет, что будет петь Алла Пугачева, а приехала Алла Горбачева. Люди заплатили по 100 долларов за билет, им никто деньги не вернул. Второй вариант. Обещали артистам поставить живой аппарат, вместо живого аппарата поставили один дохлый микрофон и магнитофон "Электроника-302". Третий вариант. Артист заболел, не приехал, зрителям не возвращают деньги за билеты. Что с такой компанией дальше происходит, вот у нас сейчас? Это - фирма-однодневка, которая прекрасно сорвала куш, заработала и дальше уехала в следующий город.
Светлана: Против этого, наверное, мало у кого будут возражения. Но скажите мне, пожалуйста, как вы будете следить за гуманностью и моралью, на которую вы напирали в этом законе?
Вульф: Света, Вы очень хотите, чтобы я выступил в качества душителя свободы. Этого не будет.
Светлана: Да нет, выступите, как можете.
Вульф: Речь не идет о том, чтобы каким-то образом внедряться в сферы морали и нравственности. Вообще, сфера морали и нравственности - это достаточно в светском государстве...
Светлана: Так, ненормативная лексика будет поводом для того, чтобы лишить лицензии?
Гафин: Группа "Ленинград".
Светлана: Например.
Вульф: В законе нет. Если на их плакатах, которые анонсируют их выступление...
Гафин: Или "Тату"?
Вульф: Должно в обязательном порядке указано, что в концерте используется фонограмма, и тот человек, который придет на концерт...
Светлана: Да нет, не про фонограмму.
Вульф: В концерте используется ненормативная лексика.
Гафин: Это уже другая история.
Светлана: И что? И вот этого будет достаточно, просто написать "используется ненормативная лексика"?
Вульф: Да. И если я, как посетитель этого концерта, предупрежденный о том, что я там могу увидеть или услышать, остался недоволен этим, я могу подать в суд. Но будет какая-то правовая база в этой ситуации.
Светлана: Постойте. У меня такое впечатление, что это - какое-то новое перераспределение денежных потоков в шоу-бизнесе, и это никак не ограничивает пошлости на экране, употребления той самой ненормативной лексики и проч.
- Бедные артисты, они становятся, так сказать...
Светлана: Богатыми...
Гафин: Богатыми, с одной стороны. А с другой стороны, очень уязвимыми для налоговых властей. А почему бы не продавать лицензии? Нескольких видов! Например, артист, который окучивает стадион, он платит в год там 20 тысяч долларов и работает по стадиону. Это артист первой тарификации. Другой работает на площадках до 3 тысяч зрителей. Он платит 10 тысяч долларов в год, а дальше - дал он 10 концертов или 20 концертов на стадионах, это никого не волнует. Потому что, что получается? У нас артисты работают в клубах. Вот в Москве миллион дискотек-клубов. Приехал, 20 минут фонограмма, получил свои 4 тысячи долларов, поехал в другой клуб. И так за вечер он может заработать там и 15, и 20 тысяч долларов. Налоги он с этого, естественно, не платит. Так лучше с него один раз в год получить за эту лицензию деньги, и пускай он работает, сколько хочет. Но если артист, который купил лицензию для работы в клубах, вдруг работает на стадионах, тогда вот нужно его штрафовать, судить и так далее.
Светлана: Понятно. Алене слово!
Свиридова: Я хочу уйти от материальных проблем. Все постоянно ругают низкий уровень нашей эстрады, но получается, что мы же его и порождение. Поскольку нашей публике абсолютно все равно, поет артист под фонограмму или не под фонограмму. Фонограмма - это просто костыли, которые дают артисту, который не владеет профессией, возможность хорошо жить. И то, что наша публика абсолютно всеядная, и ей все равно - в общем, эту всю историю продлевает и продлевает. Я когда говорила "да", что нужно контролировать, я имела в виду следующее. Что мы должны каким-то образом, я еще точно не могу предложить, как это нужно сделать, но профессиональный уровень артиста, который уже выступает, перед большим количеством людей, должен быть определенный.
Светлана: А кто судьи? Судьи кто? Можно подумать на эту тему.
Вульф: Создается экспертный совет из деятелей шоу-бизнеса, из уважаемых, в том числе сидящих здесь.
Гафин: Но лицензия дает право работать только без фонограммы. Вот лицензию получаешь и работаешь без фонограммы.
Вульф: Фонограмма - это вообще мошенничество. И Алена не права, когда говорит о том, что народ не обращает внимания на это. Алена, дорогая, народ просто не знает о том, поверь мне! 90 % не догадываются о том, что люди поют под фонограмму. И ты, которая работает честно, понимаешь, живьем, рядом с собой испытываешь недобросовестную конкуренцию. Девочка, которая, так сказать, понравилась твоему спонсору, или мальчику, да, открывает рот под фонограмму и зарабатывает такие деньги, ничего для этого не делая.
Свиридова: А я вот слышала, что нам всё равно, посмотреть, как она двигается.
Светлана: Да, да. Так бывает.
Вульф: Но это не все.
Градский: Всё здесь проще. Как единственный из здесь присутствующих актер, который собирал стадионы, хотел бы сказать...
Светлана: Сам себя не похвалишь...
Градский: Нет. Это очень давно было, во времена, когда еще собирали стадионы все. Поэтому, Саша, ты мне назови артиста, который собирает сейчас стадионы. Хотя бы одного!
Гафин: В нашей стране?
Градский: В нашей стране никто не собирает стадионы.
Гафин: Ну, не важно.
Градский: Тема закрыта. Поэтому про лицензии за 11 тысяч долларов надо забыть. Это банковские штучки, не надо.
Гафин: Почему?
Градский: Ну, потому что сегодня артист популярен, а завтра, через два дня он уже нет.
Гафин: Ну, он купил лицензию на 3 месяца или на 5. Посчитал свой срок...
Светлана: Схема усложняется.
Градский: Вы не правы. Ерунда! Надо делать не так! Проще это - тарификация. Тарификация, Леша, должна быть, наверное. Кто будет определять? Это сложно сделать.
Светлана: Вот опять возникла тема экспертного совета. Ведь как-то надо все-таки определить уровень выступающего.
Градский: Я могу сказать, как. Если будет открытый микрофон, то есть человек будет петь в микрофон, ему будет запрещено использовать "плюс", то есть "минус" - пожалуйста, оркестр не всегда можно с собой возить. Если ему будет запрещено использовать "плюс", то есть просто рот открывать. В принципе запрещено использовать "плюс", то не надо будет экспертного совета. Это сразу закончится моментально. Если человек выйдет, откроет рот...
Светлана: Алена, у Вас свежая идея?
Градский: И всё.
- Тогда закроется программа "Песня года"!
Градский: Пускай закрывается! Пускай в ней участвуют, кто умеет.
Светлана: Тихо, тихо.
Свиридова: Давайте, вот очень простой выход из проблемы. Надо просто запретить использование фонограммы на телевидении. Любая солянка. Пожалуйста, друзья, у вас есть микрофон, вы - артист, выходите и пойте.
Градский: Кроме клипов, естественно.
Свиридова: Все сборные солянки, проводятся под чистую голимую фанеру. Начиная с Первого канала и заканчивая всеми остальными.
Градский: Света, я отвечу Алене.
Свиридова: Поставьте, в конце концов, аппарат нормальный.
Градский: Был эксперимент, делал его Лисовский когда-то. Собрали всех лучших артистов, поставили оркестр. И я там был. Все стали там петь, и "живьем" снимать. Потом Серега послушал и сказал: "Ну, всё спасибо. Давайте фонограмму!"
Свиридова: Поработайте над собой. Иначе через месяц будете огурцами.
Светлана: Скажите, пожалуйста, этот новый закон – это нападение на фанеру, создание неких экспертных советов, которые все-таки должны определять, видимо, уровень выступающих. Не очень понимаю, кто это будет делать и как. Возьмите пульты в руки и скажите, «Считаете ли вы, что новый закон защитит ваши зрительские интересы, что вам будут петь вживую, хорошо, качественно и недорого?». Надо сказать, немногие уверены в том, что какой-то наш закон может защитить зрителей. При этом делать что-то надо. Скажите мне, пожалуйста (я обращаюсь к тем, кто почти не говорил сегодня), как вы относитесь к предлагаемому законопроекту, он в принципе нужен или нужно что-то другое?
Троицкий: Я лично думаю, что, при том, что Андрей представил проект такой как бы абсолютно технический, не идеологизированный, какие-то лицензии, какие-то штрафные санкции проштрафившимся артистам, мне кажется, что этот закон будет, в лучшем случае, бесполезен, поскольку понятно, как у нас в стране действуют чиновники. То есть артист проштрафился один раз, второй раз ему надо закрывать эту самую лицензию. Естественно, он пошел или к местному царьку, который за него попросил по телефону, или он просто пошел непосредственно в ту инстанцию, где все это решается, выдал толстый конверт, и все решилось наилучшим для него образом.
Вульф: Артем, в какую инстанцию? В экспертный совет? Куда он пошел?
Троицкий: В экспертный совет, в Минкультуры, в типографию.
Вульф: Куда он пошел, к Крутому, к Зосимову, к Макаревичу, к кому он пришел?
Троицкий: Я просто уверен в том, что любое вмешательство субъективного человеческого фактора, особенно в условиях нашей бедной и алчной страны, приведет только ко взяткам, более ни к чему.
Вульф: Но речь идет о цеховой саморегуляции.
Светлана: Если саморегуляция, то при чем здесь вы?
Троицкий: Саморегуляция действительно означает, что большой ест мелкого, все. Другой саморегуляции нет. Каждый находит свою нишу, и каждый в этой нише или развивается, растет, или сходит на нет. В любом случае существует. Это рынок. Шоу-бизнес - это одна из немногих отраслей нашей экономики, которая на самом деле реально развивается по рыночным законам без вмешательства государства, слава Богу, без протекции, без особого патриотизма государственного думчества и прочее, и прочее. Сейчас будет, правда, естественно предвыборная кампания, и все наши ребята "Иванушки" и прочие тут же впишутся в партию "Единство" или кто там больше заплатит. Тут, естественно, вопросов нет, но все отлично понимают.
Светлана: Пожалуйста, молодой человек.
Гость студии: Вопрос к господину Вульфу. А что вы скажете по поводу незабвенной группы "Ласковый май", которая работала мошенническими способами несколько концертов. Работала под фонограмму постоянно и, тем не менее, собирала стадионы, как бы, и у нее было миллионы поклонников. Я к ней к счастью отношусь не с особым пристрастием, но как бы, тем не менее, есть факт такой. Что будут делать с подобными группами, если они появятся, допустим?
Светлана: Закон это запретит, вроде как.
Вульф: Подобные группы закон запретит.
Гость студии: А как же мнение народа и мнение поклонников?
Вульф: Если сейчас выставить на всенародный референдум один единственный вопрос о том, чтобы, например, не платить никому никаких налогов вообще. Поверьте мне, за это проголосуют 95 процентов населения.
Светлана: Пожалуйста, девушка.
Гость студии: Мне бы хотелось немножко затронуть другую сторону проблемы. Мне кажется, что большинство из здесь присутствующих переживают несколько за другое. Мы сейчас видим очень много проблем, в частности, наркомания, алкоголизм.
Светлана: Вы, простите, про что?
Гость студии: Дело в том, что я хочу обратиться к вопросу идеологии, действительно. В СМИ, по телевидению...
Светлана: Как шоу-бизнес сделать нравственным, вы об этом?
Гость студии: Отчасти, да. Если бы можно было как-то контролировать, что транслируется в СМИ.
Светлана: Поняла, одну секунду.
Вульф: Что в законе написано?
Светлана: Что написано?
Вульф: Я могу сказать, запрещено будет только то, что запрещено действующим законодательством. То есть пропаганда войны, употребление наркотиков.
Светлана: Понятно.
Агапов: Можно я скажу. Мне кажется, этот закон, он тоже бесполезен, потому что фонограмму вы им не закроете никоим образом. Дело в том, что до тех пор, пока у нас в регионах люди не начнут зарабатывать нормальные зарплаты, а эти зарплаты не будут им ежемесячно выплачиваться, до тех пор, пока в городах не будут нормального технического оборудования, до тех пор, пока артисты в Москве, например, не смогут такие же делать туры, какие они делали, предположим, 20 лет назад, выезжая вместе с оборудованием. Это радость для артиста. Но на сегодняшний день экономическая составляющая не позволяет это делать. Вот до этого времени фонограмму не уберешь. А вот когда это возникнет, рынок сам все отрегулирует. А вот заниматься нужно, например, другими вопросами. На сегодняшний день пиратский рынок - 90 процентов. И корни идут непонятно куда. Явно так сказать не среди народа. Где-то наверху все эти корни, кто владеет этим пиратским бизнесом. Артисты от этого практически не получают ничего. Они вынуждены скитаться по спонсорам и меценатам, которые так дают слегка, ну на клип. А это не так во всем мире, все по-другому. И вот если другие вопросы решаться Думой, которые позволят артистам и шоу-бизнесу развиваться по-другому, это такая же отрасль, как нефтяная, как газовая. Ничуть не хуже и в эту отрасль не вкладывают деньги не потому, что не хотят, а потому что просто не понимают, что это такое. Вот вы должны помогать и разъяснять это. В этом законе я ничего не увидел касающегося какой-то реальной помощи этой большой отрасли. Которая в Америке зарабатывает большую часть ВВП на самом деле.
Светлана: У нас через минуту будет телемост с Ригой, там сейчас подошли уже группа "Тату" и их продюсер Иван Шаповалов. Скажите мне, пожалуйста, если бы уже существовали эти экспертные советы, которые следили бы то ли за музыкальным уровнем артиста, то ли за нравственным обликом, группа "Тату" прошла бы лицензирование, попала бы на "Евровидение", как вы полагаете?
Вульф: Однозначно прошла бы.
Троицкий: Я думаю, что нет. Абсолютно очевидно, что первыми жертвами всех этих худсоветов, экспертных собраний и так далее стали бы не фонограмщики, не бездарные артисты, а в первую очередь те, кто на самом деле наиболее интересен. То есть, если говорить о сегодняшнем дне, 100 процентов - это группа "Ленинград" за матерные песни, это группа "Тату" за педофилию, лесбиянство и прочее. К этим артистам можно относиться по-разному. Скажем, "Ленинграду" я симпатизирую, на "Тату" мне наплевать, но в любом случае никто не будет спорить с тем, что они представляют собой явление в нашей культурной, социальной и прочей жизни. И основная проблема нашей поп-музыки - это то, что тупость и бездарность все эти худсоветы будут поощрять тем, что будут обязательно придавливать тех, кто как-то выделяется на лучшем уровне.
Светлана: Александр, все-таки я вам хочу непосредственно задать вопрос. Как вы полагаете, в чем феномен группы "Тату"? Почему именно они сделали такой прорыв на Западе?
Скляр: Я бы мог по очень многим вопросам выступить, но по тем вопросам, по которым я бы мог выступить, я слово не получил. Я сейчас вы задали мне единственный вопрос, по которому я выступить просто не могу, потому что я не слышал ни одной песни группы "Тату". М объяснить этот феномен я, к сожалению, не могу.
Светлана: Хорошо, делаем отступление, на какой вопрос вам хотелось бы ответить?
Скляр: Мне бы хотелось ответить на тот вопрос, которым мы начали сегодня программу. Нужно и можно ли Полу Маккартни и вообще артистам такого уровня выступать на Красной площади. Я считаю, что никаких законов здесь не нужно, и что ответ должен быть однозначен - и можно, и нужно. Потому что если единственный аргумент - это то, что действительно там находятся захоронения, то мы можем просто очень точно сказать, во-первых, что этим захоронениям там не место, а, во-вторых, что когда эти захоронения там начались, то ведь никто же не спрашивал мнение народа, что нужно именно там хоронить.
Светлана: Устраивать кладбище.
Скляр: Да, и люди, которые там захоронены, в основном отличились своим крайним атеизмом, крайним безбожием, поэтому говорить о каких-то христианских, религиозных, нравственных моментах и говорить о том, что они там захоронены - нельзя. Они должны быть в общей своей массе перезахоронены на каком-то нормальном кладбище, желательно без длинной религиозной традиции. Потому что они сами, в первую очередь, эту традицию нарушили. И лежать они там не имеют никакого права.
Светлана: У нас есть возможность связаться посредством телемоста с Ригой. Итак, слышите ли вы нас в Риге? Я хочу представить, здравствуйте Лена, Юля и Иван. Насколько я понимаю, все в студии.
Шаповалов: Светлана, слышу вас только я.
Светлана: Есть ли связь со студией в Риге. Если вы нас слышите, то скажите об этом.
Шаповалов: Мы вас слышим.
Светлана: Скажите, пожалуйста, просили ли организаторы конкурса "Евровидение", чтобы вы себя вели прилично? Здесь такая информация прошла. Было ли это?
Шаповалов: Это не в словах, это в глазах испуганных каждого здесь.
Светлана: Скажите, пожалуйста, а вы действительно что-то приготовили, это испуг оправдан?
Шаповалов: Нет, мы не хотим здесь никого пугать. Здесь уже все напуганы, вся Европа напугана, и все ждут каких-то сюрпризов. Все на нервах. Мы сказали, что никаких сюрпризов, никаких взрывов, ничего, все будет хорошо. Ради Бога, успокойтесь.
Светлана: Скажите, пожалуйста, как вы относитесь к попыткам Госдумы как-то урегулировать деятельность шоу-бизнеса?
Шаповалов: Девочки, ответьте на вопрос, как мы относимся к попыткам Госдумы отрегулировать деятельность шоу-бизнеса.
Солистка "ТАТУ" Лена: Никак не относимся. Этот вопрос не к нам. У нас другие проблемы.
Шаповалов: Я попробую ответить. Эти попытки регулировать и контролировать, они постоянны. Это вопрос грани, где можно контролировать, где нельзя. Шоу - это область чувств, и как это можно контролировать, я не знаю.
Светлана: Если будет введена какая-то регламентация поведения. Ваше эпатажное поведение...
Шаповалов: Нельзя. Как это, и что, если мы что-то сделаем не так, и что будет? Что, нас перестанут любить?
Светлана: Ну, если вам не дадут возможность выступать на каких-то площадках, возможно ли такое?
Шаповалов: А кто будет выступать? Если не дадут возможность выступать, то будут больше покупать дисков, будут больше читать. Я думаю, эта пустота заполнится.
Светлана: Какие вопросы есть?
Троицкий: Вы намного популярнее, чем все остальные участники конкурса "Евровидение" вместе взятые, причем этого года и прошлого, и позапрошлого. Мне не очень понятно, ради чего вы вообще согласились ввязаться в этот детский садик?
Шаповалов: Ради вас. Только ради вас. Нам это не нужно.
Троицкий: От меня лично спасибо.
Светлана: У нас закончилось время телемоста. Мы желаем вам успехов, пусть у вас все получится. Всего доброго. Переходим к последнему вопросу нашей программы - а что на самом деле сегодня нужно шоу-бизнесу?
Митрофанов: Я думаю, что шоу-бизнесу нужно, чтобы миллионы граждан в России зарабатывали приличные деньги и могли их тратить на диски, на концерты, на билеты. Это главное, что нужно. Нужна высокая покупательская способность.
Скляр: Шоу-бизнесу, на мой взгляд, нужно больше огня и больше свободы.
Матвиенко: Я думаю, что, как сказал Владимир Владимирович Путин. Мочить пиратов в сортире. И плюс вот то, что сказал Алексей Митрофанов. Если это объединится, то будет все очень хорошо у нас в шоу-бизнесе.
Светлана: То есть существующие законы жестче применять и больше денег зарабатывать. Я считаю, на самом деле, тоже, может быть, не нужно придумывать, как нужно регулировать шоу-бизнес. На самом деле, главные цензоры и воспитатели - это мы с вами, зрители. Давайте быть требовательней, жестче, и спрашивать с них по полной схеме. Всего вам доброго. Это была программа "Основной инстинкт", до свидания.