|
Радио «Свобода», 2005.02.14. «Время Гостей»
В студии - Светлана Сорокина
Ведущий Михаил Соколов (* видимо, ошибка на сайте радиостанции, программу вела А.Качкаева).
Анна Качкаева: Сегодня, в День Святого Валентина и в день открытия, между прочим, ХХ съезда КПСС, у нас в гостях Светлана Сорокина, замечательная ведущая, единственная женщина на российском телевидении, которая по-прежнему пытается вести одно из немногих общественно-политических ток-шоу на "Первом" канале.
Вас сегодня с праздником, Светлана, поздравили?
Светлана Сорокина: Да как-то...
Анна Качкаева: Нет?
Светлана Сорокина: Чего-то, нет.
Анна Качкаева: "Валентинка" на душе?
Светлана Сорокина: Не мой уже праздник, наверное. Хотя у меня маму звали Валентиной, поэтому всегда, когда говорят "Валентинов день", я в первую очередь мать вспоминаю - и что-то теплое все равно появляется в душе.
Анна Качкаева: Ну, хорошо. Тогда все-таки к теме, которая вас должна интересовать, как журналиста политического. Вы очень хорошо знаете Бориса Немцова.
Светлана Сорокина: Да.
Анна Качкаева: И это сегодня практически новость дня - он назначен советником президента Украины. На ваш взгляд, этот шаг поможет Борису Ефимовичу вернуться в политическую элиту, на небосклон политический?
Светлана Сорокина: Знаете, во-первых, я еще не поняла эту новость. Я слышу от вас и у вас в эфире, что он назначен, но в официальных кругах вроде как это еще не подтверждают. По-моему, сами украинцы это не подтверждают. От Бориса Ефимовича, по-моему, тоже никаких не было комментариев. Поэтому не знаю. Хотя мне кажется, это логично, он вполне может там оказаться. Я же говорю, по-моему, Украина становится внутренней Монголией для России.
И я еще слышала... Знаете, это, наверное, грустный смех, но как-то уже начинаешь... Я уже не знаю, как реагировать на такие новости. Сегодня я еще узнала о том, что ликвидируется подразделение на НТВ, которым руководил ваш недавний коллега Савик Шустер, и слышала также, что он тоже вроде бы собирается перебираться в Киев и работать там, и делать там...
Анна Качкаева: Там "Свобода слова" как раз пойдет сейчас, наверное.
Светлана Сорокина: Да. Видимо...
Анна Качкаева: Слушайте, Светлана, в этой связи "Глас народа" тоже туда может переехать.
Светлана Сорокина: Как там это будет по-украински "глас народа"?
Анна Качкаева: Вот нет Роднянского, он бы нам сейчас перевел.
Светлана Сорокина: Да, возможно, он бы перевел нам, и мы бы поняли, как оно и "Свобода" и "Глас народа".
Анна Качкаева: Но, тем не менее, вот программа "Основной инстинкт", вернувшаяся в эфир после долгого перерыва, в минувшую пятницу изменилась, собственно, внешне.
Светлана Сорокина: Она изменилась визуально и она немножечко изменилась и по построению. И объясню почему. Дело в том, что у меня...
Анна Качкаева: Опять "желто-блакитная" студия.
Светлана Сорокина: В общем, она и была в таких тонах еще задолго до Ющенко.
Так вот, дело в том, что у меня всегда была, как я называла это, завалинка. У меня был первый ряд, где сидели подряд все гости, которых я приглашала для обсуждения. Там не было разделения на "первый ряд", что называется, и остальных. Там все основные мои разговорщики, они все сидели в одном ряду. И такой общий разговор был. Мне в какой-то момент показалось все-таки это не очень удобным, и показалось, что нужно все-таки выделить центр так называемый, то есть основных спорщиков. Сейчас я это сделала. И у меня появился центр и эксперты, как это в классическом ток-шоу обычно и делается. Но уже сейчас замираю, потому что, вполне возможно, все-таки моя мечта реализовалась не очень своевременно, потому что сейчас центральных говорящих и ярких персонажей найти крайне сложно, крайне сложно.
Анна Качкаева: То есть вы не можете сказать, что у "Основного инстинкта" появилось второе дыхание? Вы ведь долго отсутствовали в эфире.
Светлана Сорокина: Ну, сейчас попытаюсь себя осознать, может быть, у меня появилось второе дыхание, тогда будем говорить про второе дыхание самой программы.
Анна Качкаева: Просто я помню, что когда программа начиналась, вы, по-моему, постер подарили господину Эрнсту, на котором было написано, что "Любите Эрнста - это "основной инстинкт" на "Первом" канале". Вот по-прежнему надо очень любить господина Эрнста, чтобы программа сохранялась?
Светлана Сорокина: Вот это вырывание из контекста - любимое журналистское занятие.
Анна Качкаева: А вы тоже этим занимаетесь.
Светлана Сорокина: Потому что это, помните: "Из всех искусств для нас важнейшим является кино". Дальше было "пока в стране не изжита неграмотность", но про это все забыли. Так и сейчас.
Вот постер мы подарили. Подарили по одной простой причине, что у нас никак не было движения, потому что мы никак не могли достроить декорацию, никак не могли запустить проект, и все решает Эрнст, и нам нужно было за каждой подписью ходить к нему. И вот ошалев от этих всевозможных ситуаций, я и сделала некий постер, на котором написала совершенно иронический лозунг: "Любите Эрнста - "основной инстинкт" "Первого" канала". И только в этой ситуации это и было. Не то что я прямо расписываюсь каждодневно в любви к руководству. Хотя, как сказал один мой знакомый, "начальство любить надо, и чем больших успехов добивается начальство, тем больше любовь, а когда начальство становится совсем высокопоставленным, он сказал (вы знаете этого человека), любовь моя становится безграничной, и я нахожу все новые резервы в своей душе".
Анна Качкаева: Как-то мы очень весело начали эфир.
Александр Петрович из Калининграда, мы вас слушаем. Добрый день.
Слушатель: Добрый день. Я поддерживаю всю вашу веселость. И поздравляю вас с этим праздником! Хотя, конечно, вспомнить ХХ съезд тоже полезно многим было бы. Потому что мы делаем ошибки, которые постоянно... ну, как на грабли наступаем.
Вот мы живем в Калининградской области, это остров, в общем-то, России. Мы за границей живем. К сожалению, у нас с нового года НТВ все передачи дают в записи. Вот можете представить, "Новости" на НТВ я смотрю в записи на час позже. Связано это с рекламой пива, якобы.
Анна Качкаева: Но программу-то "Первого" канала вы видите...
Слушатель: Программу "Первого" канала, слава Богу, еще не додумались... А вот канал "Россия", "Второй", тоже в записи нам дают "Новости" вечерние.
Светлана Сорокина: Ну, "Новости", конечно, в записи - это нонсенс. Это очень странно.
Анна Качкаева: Ну, нам когда-то казалось, что и ваша, Светлана, программа нонсенс в записи.
Светлана Сорокина: Разумеется, да.
Анна Качкаева: Ну, тут, видимо, есть проблема с часовыми поясами. И это связано с тем, что в Калининграде в 22.00 еще 21.00, когда разрешена реклама пива, наверное, они поэтому так вот сдвигают. Хотя с "Новостями" это действительно какое-то очень странное...
Светлана Сорокина: Как-то очень странно. Надо будет даже поинтересоваться, каким образом это происходит.
Анна Качкаева: Андрей из Петербурга, мы вас слушаем.
Слушатель: Я бы хотел задать вопрос Светлане относительно размеров ее заработной платы, если она может, конечно, это сказать.
Анна Качкаева: А почему вас это так интересует-то?
Слушатель: Просто одно время ходили какие-то легенды о доходах сотрудников телевидения.
Светлана Сорокина: Вот интересно! Меньше всего ожидала прийти сюда и услышать вопрос о заработной плате. Не отвечу. И легендам не верьте. Но не отвечу, потому что не имею права - составляют коммерческую тайну все заработки всех сотрудников любого канала.
Анна Качкаева: Ну ладно. Тогда, видимо, все равно, Светлана, вы звезда, и про идеологию, политику, наверное, меньше наших слушателей... хотя не понятно, почему интересует разговор. Потому что Сергей Петрович вам задает вопрос: "Зачем вы изменили внешность?". Я не знаю. По-моему, вы не меняли внешность.
Светлана Сорокина: Мне тоже кажется, что я не меняла. Ну, наверное, меняюсь с годами. Зачем, зачем? Потому что годы идут, потому и меняюсь. Что ж тут сделаешь... Я бы с удовольствием осталась такой, какая я была лет 20 назад.
Анна Качкаева: Перейдем все-таки к телевидению чуть более серьезно. Вам, как никому другому, известно, что миссия вообще общественно-политических программ очень менялась на протяжении вот этих последних 5-6 лет. Да? Даже названия ваших программ отражали, собственно, эпоху - "Глас народа", "Ничего личного" - ну, это не совсем было ток-шоу, но тем не менее, и наконец "Основной инстинкт". То есть даже дрейф этих названий говорит о том, что как общественная площадка дискуссий скукоживалась, потом перешли к таким более общим вещам и к феерическому успеху - "Ароян-Киркоров", когда, в общем, программа "Основной инстинкт", если набрать интернет, выложены главным образом эфиры везде этой программы. Не означает ли все это, что, в общем, у того жанра, который вы любили и который вы начинали, уже почти нет будущего - у политического ток-шоу?
Светлана Сорокина: На самом деле, мы очень тесно связаны с реальной политической жизнью. Если нет перспектив у политической жизни в России как таковой, то, конечно, нет и у жанра как такового. Здесь прямая связь. Насколько она замерла, насколько все замерло до рассвета, насколько долго будет у нас вот такой затишок и вся оппозиция выдавлена в маргиналы, и не имеет доступа никуда, вот до тех пор и не будет, конечно же, настоящего свободного дыхания у ток-шоу общественно-политического, конечно. И все, так или иначе, уходят либо в зону такого... практически больше развлечений и немножечко социальной подкладки, либо просто в обсуждение каких-то житейских тем. Вот я думаю, что не случайно и, может быть, даже очень своевременно сейчас появление того же канала "Домашнего", как его позиционируют у Роднянского, "М-1".
И, честно говоря, и у меня тоже мысли бродят о том, что надо затеять какой-то проект, который был бы о вечных ценностях. Потому что, как ни крути, у нас сейчас время антракта, и я не знаю, насколько этот антракт затянется, политический антракт.
Анна Качкаева: Мы сейчас поговорим о телевидении вечных ценностей. Так себя, кстати, ТВЦ называет. Но трудно это позиционируется. Скорее канал Роднянского будет выглядеть ровно таким домашним каналом, и об этом сегодня он в утреннем эфире говорил.
Светлана Сорокина: Ну, я для себя так называю, потому что это действительно вечные ценности.
Анна Качкаева: Почему я, собственно, задала этот вопрос, потому что я нашла в одной умной статье (люблю умные статьи) цитату. Статья называется "Телевидение - смутный субъект желаний", и интервью здесь дает такой известный медиативист, создатель "Пилот-ТВ", один из создателей, и вообще человек, работающий с компьютерными и интерактивными технологиями, Анатолий Прохоров. И он рассуждает вообще о телевидении в сегодняшней жизни. И отмечает, в частности. "Например, темы, обсуждаемые даже на самых лучших ток-шоу российского телевидения - "Основной инстинкт" и "Времена", не имеют никакого отношения к реальности, в которой пребывает группой бульон нашей страны, за исключением мизерного меньшинства, политически озабоченных активистов. Единственное, что могут дать эти ток-шоу, так это иллюзию, что во всем происходящем на экране есть хотя бы какая-то доля искренности. И основное предназначение таких ток-шоу - всего-навсего (три восклицательных знака) показывать, и тем самым предлагать телеаудитории определенные социальные групповые взаимодействия в студии, а вовсе не выдавать на-гора какие-то варианты решений обсуждаемых вопросов, как это думают многие наши телевизионные ведущие".
Как вы относитесь к такой интерпретации этого жанра?
Светлана Сорокина: Никогда не думала, что могу предложить какое-то решение каких-то вопросов. Это была бы завиральная... и любому нормальному человеку понятно, что это была бы завиральная цель. Потому что какие рецепты и какие конкретные решения можно по сложнейшим проблемам, по сложнейшим вопросам найти в течение часа, где бы то ни было, с каким бы то ни было набором участников. Согласна с тем, что это, конечно же, так скажем... учимся мы общаться в первую очередь, это не последняя и, я считаю, не маловажная задача, которая решается этими программами.
Анна Качкаева: Ну, это и признается - искренность, вот это то, что отмечается.
Светлана Сорокина: Потому что уметь общаться и уметь разговаривать друг с другом, слышать мнение друг друга и формулировать собственные мысли - это очень важно для любого общества и для любых социальных групп, и для политиков это, правда, необходимо.
Что же касается отсутствия вообще какой-то реальности, реальной начинки, ну, я бы не сказала, что это абсолютно так, и что это относится к каждой программе, которая выходит в эфир. Я думаю, что и много жизни тоже есть в этих самых программах.
Анна Качкаева: Ну вот, и возвращаясь к тому, о чем вы начали говорить. Как вы полагаете, вот эта домашность, искренность, вечные ценности, они сейчас или в наступающем сезоне будут особенно востребованы? Что вы хотите в этой связи делать? С кем вы хотите разговаривать? Что это за аудитория? С кем бы вы стали делать такого типа ток-шоу?
Светлана Сорокина: А я не уверена, что это ток-шоу. Я не знаю про формат. Я еще не знаю. Если бы у меня был уже готовый формат, может быть, я уже бы начинала с этим работать. У меня нет еще формата. Я думаю просто на эту тему, и все это еще из каких-то благих пожеланий на самом деле. Видимо, какое-то время, как это будет возможно, я поработаю еще вот с этим ток-шоу, с "Основным инстинктом". Я просто хочу придумать такой формат, и если он пригодится на "Первом" канале, то хорошо, а если не пригодится, значит, надо будет искать где, который бы действительно входил в это понятие "вечные ценности". Об отношениях людей, о воспитании детей, об образовании, о том, что мы, в общем, ценим больше всего, наверное, в этой жизни. Это как раз не карьерное, а из сферы человеческих отношений какое-то действо должно было бы быть. Но у меня нет еще формата. Я только хочу это делать.
Откуда это родилось, это понятно. Это все развивалось, естественно, от этой самой детской темы, потому что, так или иначе, я последние два года, даже уже больше очень интересуюсь этим в силу определенных обстоятельств моей личной жизни, и много чего узнала за это время. И мне бы хотелось говорить об этом. Но я бы не хотела обуживать тему, делать ее собственно детской. Я хотела бы немножко расширительно посмотреть на эту тему, и говорить об отношениях и взрослых, и детей, но именно о настоящих отношениях, не придуманных.
Анна Качкаева: Как, кстати, Тоня? Я знаю, что она разговаривает, и уже человечек вполне взрослый. Как она вас на экране воспринимает?
Светлана Сорокина: Пока что для нее это такая картинка просто. Ну, начнем с того, что она, к счастью, не много смотрит телевизор и не торчит у экрана.
Анна Качкаева: Вы, как родительница, не разрешаете?
Светлана Сорокина: Конечно. А зачем? Ну не то что не разрешаю, но ни к чему это так уж часто. Есть масса других занятий, которые надо успеть сделать в этом возрасте. Но когда видит иногда, она просто знает, что это мама на экране, и не более того. В общем, пока еще мы это не сильно обсуждаем.
Анна Качкаева: Я просто хорошо знаю, что в этом возрасте дети, помимо стихов "Наша Таня громко плачет..." и так далее, они еще замечательно цитируют рекламу. Не цитирует, нет?
Светлана Сорокина: Нет. У нее есть любимая реклама, там где "Наш сад", где дети фрукты изображают. Вот здесь она уже знает на память эти реплики, она их повторяет за ними. Ей почему-то это страшно нравится. Я поняла, что, видимо, это целевая аудитория этой рекламы - мой ребенок, который, правда, еще не может попросить меня купить конкретно этот вид продукции. Но когда мы с ней однажды шли по коридору в "Останкино", - так случилось, что у меня не было няни, я забрала с собой Тоньку и мы поехали в "Останкино", - мы шли по коридору, и я ее спросила из интереса, говорю: "А где мы находимся, ты знаешь хоть?". Она говорит: "У мамы на работе". И тут же встречается кто-то из знакомых и говорит: "А кем ты хочешь стать?", - ну, обычный вопрос.
Анна Качкаева: Традиционный вопрос взрослых - ребенку.
Светлана Сорокина: Она подумала и сказала: "Мамой".
Анна Качкаева: Замечательно!
Светлана Сорокина: И мы сразу вложили в это глубокий смысл, что, видимо, она здесь у меня на работе хочет и работать примерно тем же, кем работает... и так далее. Ну, это, конечно, смешно, фантазии.
Анна Качкаева: А вы что-нибудь предлагаете ей для телевизионного просмотра, или у вас нет некоторого обязательного родительского рвения, что "за фоновым просмотром ребенка нужно следить"?
Светлана Сорокина: Ой, я не такая научно подкованная мамашка. Я просто знаю, что с той же няней они мало смотрят телевизор, крайне мало - и это правильно. Они смотрят, по-моему, "Спокойной ночи, малыши". Когда в выходные дни я с ней общаюсь, то телевизор работает у меня как раз фоном, и она много чего смотрит, ну так, не специально, на чем-то застревает... Даже мультфильмы она не очень еще любит смотреть и не очень привычно, какие-то отдельные виды. Другое дело, я обратила внимание, что для детей не так уж много и есть у нас на экране, прямо скажем.
Анна Качкаева: Вот-вот.
Светлана Сорокина: Ну, к этому мы еще подойдем, видимо.
Анна Качкаева: Егор из Москвы, мы вас слушаем. Добрый день.
Слушатель: Добрый день. Я хочу сказать, что Света пусть не расстраивается, что 20 лет прошло. Она осталась такой же, абсолютно такой же, не изменилась, когда вела из Питера "600 секунд". Это первое.
Светлана Сорокина: Спасибо.
Слушатель: Второе. Меня удивляет, вот вы ведете политическое шоу, меня интересует, вот карауловские передачи, они вскрывают такие кошмарные факты, и после этого никаких абсолютно нет реакций со стороны наших СМИ. Вот меня это просто удивляет. Вы знаете, там такие приводятся факты, от которых просто...
Анна Качкаева: Мы все хорошо знаем, Егор. А вас никогда не удивляло, почему по этим фактам никогда не принимаются решения? А господина Караулова ни разу как-то всерьез... я не знаю, не дай Бог, конечно, но не преследовали, например.
Слушатель: Я об этом, конечно, не знаю. Но, во всяком случае, последняя передача, которая была в воскресенье, меня удивила. Может быть, она ангажирована Кремлем? Как он может защищать Зурабова, защищать Путина, который его очень уважает, если он говорит такую ересь? Лекарства для льготников - врачи не знают, как выписывать, не знают, как они действуют. Можно подумать, что люди, которые получают за деньги это лекарство, им не выписывают рецепты и они ими не пользуются. Ну такую ересь говорит, что это просто удивительно.
Анна Качкаева: Понятно, Егор. Я понимаю, что Светлане, наверное, непросто сейчас комментировать что-нибудь...
Светлана Сорокина: Да, мне трудно комментировать то, что делают коллеги. Просто вы смотрите и делаете выводы. Вы слышите то и это. Ну, оценивайте, сопоставляйте, думайте. Бог его знает, почему тот или иной рвет рубаху на груди, а из этого ничего далее не следует. А в другой передаче вроде тихонько что-то прозвучало, но как-то вызвало неожиданную и нужную реакцию. Хотя должна отметить, что если не брать карауловские эфиры, чьи бы то ни было, просто должна отметить, что в принципе то, что раньше случалось с прессой, и то, какой была реакция, и какими были последствия, такого уже, конечно, нет. Много что пишут и газеты наши, и то, по чему хотелось бы, чтобы была реакция, и действительно правду и неопровержимые факты, и реакции, к сожалению, нет. Ну вот такую циничную власть мы выпестовали за эти прошедшие 15 лет наших выборов.
Анна Качкаева: Оксана Федоровна вам, Светлана, пишет: "Я украинка, настоятельно рекомендую выучить украинскую мову". Это, видимо, если вдруг понадобится отъехать в Киев.
Светлана Сорокина: Видимо, так, да, возможно.
Анна Качкаева: "Я никогда не верил в искренность Сорокиной, потому что с самого начала ее работы она стремилась разрушить СССР, а теперь и Россию, тем самым погружая большинство населения в нищету", - считает Николай. Ну, не знаю, как вы такую разрушительную силу...
Светлана Сорокина: Я не знаю, каким образом я разрушитель, и как это я делаю. Что я делаю для разрушения России, я не знаю. Мне казалось, что Родину я люблю ничуть не меньше, чем те, кто узурпировал право ее любить.
Анна Качкаева: "Изменилась не внешность Светланы, изменилось выражение лица - натянутость и боязнь лишний раз улыбнуться". "Светлана, дорогая, - это одно из мнений, - Бог с ним, с телевидением, тем более что моя семья его не смотрит. Лучше скажите, как Тонечка и как она растет", - спрашивает вас Ирина.
Светлана Сорокина: Ну, мы про это уже немножечко поговорили.
Анна Качкаева: "Последняя передача была позорная. Один латыш издевался над всей Россией", - Армен из Москвы.
Светлана Сорокина: Ну, не знаю, что уж так Армена поразило, и кто уж там позволял так издеваться. По-моему, были и ответы, и абсолютно нормальная дискуссия. Ну, видимо, люди, когда слушают или смотрят те или иные передачи, у них есть свое собственное мнение, с которым они согласны. И любое слово, так сказать, поперек воспринимается как торжество чуждой идеологии.
Анна Качкаева: Мне-то кажется, что программа как раз была достаточно энергичной, и аргументация там была полагающаяся. А человек был с той стороны и полемист, и агрессивный.
Светлана Сорокина: Был и полемист, и агрессивный. А зачем же мне было вялого и нейтрального?
Анна Качкаева: Конечно.
Светлана Сорокина: Мне и нужен был носитель тех самых идей, с которыми мы не согласны, конечно.
Анна Качкаева: Мы вот со Светланой тут поговорили, как-то у нее настроение немножко испортилось. Но эта тема и меня беспокоит. Поскольку я каждую неделю в прямом эфире, и это уже три года продолжается, и каждый понедельник я слышу своих слушателей, я надеюсь, что я их слышу, и ощущение возрастающей агрессии есть. И Светлана мне сказала, что вот когда она пытается искренне услышать, что ей хотят сказать, есть ощущение растерянности, потому что не понимаешь, как реагировать.
Светлана Сорокина: Как реагировать в том или ином случае, потому что ничего, кроме желания, не знаю, задеть или досадить, часто не бывает. Это, конечно, неприятно. Ну, Бог с ним. В конце концов, не самое страшное.
Анна Качкаева: Не самое страшное, безусловно.
Светлана Сорокина: Хотя неприятно.
Анна Качкаева: Из Петербурга Железняков пишет: "Почему "Первый" канал освещает митинги по монетизации льгот только со стороны "Единой России"? Думает ли Сорокина провести передачу по монетизации льгот?".
Светлана Сорокина: По монетизации льгот первым делом хотела на той неделе делать. Тем более там была тема еще и о возможной отставке правительства, ну, гипотетической. В среду они обсуждали в Думе. И, собственно говоря, я так для себя хотела сделать программу "за что мы бы отправили это правительство в отставку". Но, как вы понимаете, без членов правительства было не обойтись. Мне нужен был хоть кто-то, кто мог бы держать ответ, не только от "Единой России", но именно от правительства. И мы заслали приглашения, и звонили, и просили хоть кого-то по целому списку - и Зурабова, и Кудрина, вплоть до Фрадкова, с тем, чтобы кто-то из них пришел. Но они все просто ушли, как я говорю, в тину, в несознанку. И по разным причинам, ссылаясь на самые разные неотложные дела, так и не откликнулись на наш призыв. А просто с экспертами мы как-то решили не делать. И поэтому возникла тема другая - тема вот этих наших отношений с Латвией и ожидания Дня победы. Но на самом деле, это всегда с нами. Сейчас мы опять, повторно, снова засылаем факсы, потому что тема не уходит. Сейчас продолжаются митинги протеста, продолжается неприятие того, что происходит, продолжается и усугубляется ситуация с теми же лекарствами. Но здесь опять нужен Зурабов или кто-то, кто придет и ответит.
Анна Качкаева: Кстати, мне Владимир Владимирович Познер... Мы из Ханты-Мансийска возвращались. И он, улетая на сутки раньше, сказал, что... то есть он предполагал, что, скорее всего, во "Временах" попробует взять тему правительства. И я обнаружила, что в итоге во "Временах" тема Общественной палаты.
Светлана Сорокина: Да, тема тоже была другая.
Анна Качкаева: Это означает, что тоже редакторы не смогли добиться...
Светлана Сорокина: Не приходят. Невозможно добиться. Это, кстати говоря, огромная проблема. Я считаю, что это позорно в первую очередь для тех же членов правительства. Если уж так бурлит страна... это к вопросу о реакции на выступление прессы той же. Уже вся пресса переполнена этим, вся страна бурлит, уже у нас во всех регионах проходят митинги протеста - и что? Члены правительства кидаются объяснять и как-то мотивировать свою позицию и объяснять, что будет дальше? Ничего подобного. Они идут в Государственную Думу для того, чтобы там на дружественной фракции "Единой России" объяснить, что все будет хорошо.
Анна Качкаева: Борис вас спрашивает: "Ограничивает ли вас руководство с выбором тем для обсуждения?".
Светлана Сорокина: Ну, в определенном смысле, да. Если бы я, положим, поставила тему, типа "За что бы я отправила в отставку правительство", мне бы ее не одобрили. Но я поставила вопрос "Судьба социальных реформ в России", и таким образом можно.
Анна Качкаева: Обтекаемо.
Светлана Сорокина: Ну, да.
Анна Качкаева: "Светлана, покажите, почему в России падает рождаемость и почему у нас демографический кризис". Тема, между прочим.
Светлана Сорокина: Вы знаете, во-первых, сейчас, кстати говоря, некий всплеск рождаемости. У нас сейчас как раз много детей рождается, как ни странно. Не знаю даже, чем это объяснить. Может быть, не повсеместно, но вот что касается Центрального региона, здесь действительно всплеск рождаемости.
Анна Качкаева: В Ханты-Мансийске мы узнали, что на 1,5 миллиона человек на территории, равной территории Франции, в этом году родилось 20 тысяч детей.
Светлана Сорокина: Вот, есть некий всплеск. У нас был провал большой демографический, а сейчас опять всплеск. Хотя, я думаю, тоже не надолго. Со всеми этими нашими реформами вполне возможно, что это опять все загаснет. Но на самом деле ситуация-то чудовищная. У нас, по-моему, чуть ли не на миллион сокращается население каждый год. И уже на эту тему много чего сказано, много песен спето, и чего делать не знают. На самом деле здесь очень сложно решение, очень сложное. Кстати говоря, рождаемость ведь не напрямую связана с социальными условиями. Известно, что в тяжело живущих, воюющих и просто нищих странах рождаемость ого-го какая. В той же Чечне.
Анна Качкаева: Это мне в Ханты-Мансийске сказали, что они, оказывается, были вторыми, а в этом году третьи после Дагестана и Чечни.
Светлана Сорокина: Вот, Дагестан и Чечня первые по рождаемости. А что там, социальные условия шикарные? Да никакие там условия. Или в странах Африки. Поэтому напрямую здесь связи нет, мы про это много раз говорили. Но, конечно, хорошо бы улучшить социальные условия, какую-то поддержку сделать, может быть, кто-то надумает. Но на самом деле здесь масса других еще поводов задуматься над той же нашей миграционной политикой. Потому что нам без притока людей, тех же русских, которые бы приехали к нам из стран бывшего Союза...
Анна Качкаева: Да и не русских, наверное, тоже.
Светлана Сорокина: Да кого угодно. Из стран бывшего Союза приезжающих людей, нормальных и желающих здесь работать. Вместо того чтобы их считать людьми второго сорта, наверное, нужно по-другому к ним относиться. Нам без этого никак, мы миллион не восполним. У нас будет просто сокращение населения. И все это произойдет очень быстро.
Анна Качкаева: Геннадий из Москвы, мы вас слушаем. Добрый день.
Слушатель: Добрый день. Вы знаете, летом 2003 года я ослеп, и телевизор я, в общем-то, не слушал. Я слушаю Радио Свобода и "Эхо Москвы". Вчера я решил послушать "Время" в 9 часов вечера. Вы знаете, во-первых, меня охватил ужас. А во-вторых, я вспомнил анекдот 70-х годов, когда мальчику в первый день в школе, в 1-ом классе стали рассказывать про СССР. И он вдруг заплакал. Учительница подошла и спрашивает: "Что ты плачешь?". А он говорит: "Я хочу в СССР".
Так вот, по поводу детей. По-моему, у госпожи Качкаевой как-то был Эрнст...
Анна Качкаева: Был.
Слушатель: И я вспомнил такой эпизод из его рассказа, что он сам биолог, кандидат. И когда он стал заниматься телевидением... у него же и отец, по-моему, профессор, интеллигентная семья.
Анна Качкаева: Да-да, академик даже.
Слушатель: И в семье все стали на дыбы, все категорически возражали против того, чтобы он стал заниматься телевидением. Света, у вас дочка растет. Вы представляете, какой ужас бывает, когда дети не слушают своих родителей?! Вот что получается. Вчера я это понял, когда посмотрел последние известия.
Светлана Сорокина: Скажите, пожалуйста, а что вас больше всего возмутило в том, что вы услышали из программы "Время"?
Слушатель: Ой, вы знаете, так односторонне по поводу замены этих льгот. И 40 тысяч выступили за эту замену, и 3 тысячи вышло против замены. Это же неправда.
Светлана Сорокина: Да, согласна.
Слушатель: Неправда же. И самое главное, мне жалко корреспондентов. Чувствуется по голосам, что молодые ребята, неизвестные фамилии. И вот они взахлеб это рассказывают. Ну совесть есть?! Кто же из них вырастет?!
Светлана Сорокина: Да, поняла вас. Насчет коллег... да, тяжело. Мы, кстати говоря, с Анной были недавно на конкурсе, который организует "InterNews", "Время действовать", мы были в Ярославле. Это был конец января. И это был пик выступлений протеста против замены льгот во всех городах. И там журналисты, молодые, кстати, журналисты, в основном молодые участвуют в таких конкурсах, они как раз рассказывали о трагедиях, которые разворачивались именно по поводу отражения вот этих митингов протеста. Потому что ладно вот на федеральных так называемых каналах, получают все сюжеты или снимают эти сюжеты, и потом практически не видят свою аудиторию. Сняли и ушли, выдали сюжет. А в маленьких городах, например, в том же Сергиевом Посаде, где, как рассказывала журналистка, такой случай произошел, там человек выходит, снимает и разговаривает с людьми, которые живут по соседству, они ее знают в лицо, просто люди все живут в одном маленьком городе. И для нее запрет начальства на выдачу в эфир такого материала равнозначен просто позору на всю оставшуюся жизнь в глазах своих соседей, близких, дедушек, бабушек и так далее. И она просто рассказывала о том, что когда запретили выдать сюжет, она подала заявление об уходе, потому что это было уже невозможно. И в результате все-таки она добилась того, что выдали материал и показали. Сложная ситуация.
В этом смысле ответственность эту просто по себе чувствуешь кожей, конечно, когда близко с теми, кто протестует, например. Нашим столичным журналистам часто...
Анна Качкаева: Дальше или менее...
Светлана Сорокина: Нашим столичным журналистам, им проще пестовать цинизм в этом смысле, к сожалению, да. Вы знаете, я говорю, у меня был однажды случай, мне рассказывала продюсер, что журналистка одна сделала материал тенденциозный, как, в общем, велели. И продюсер, сострадая ее молодости и вот этой задаче, которую она решала, она сказала: "Ну, псевдоним себе возьми, назовись в этом материале как-то по-другому". На что та, глядя ей в глаза, сказала: "Зачем? Такой хороший материал получился. Я под своим именем".
Анна Качкаева: Анатолий Борисович из Петербурга, мы вас слушаем. Здравствуйте.
Слушатель: Здравствуйте. Я хотел бы со Светланой немного поговорить. Я ваш земляк, Светлана. И вы мне всегда были очень симпатичны, и ваши передачи, и вы сами. Я вот о чем подумал, вы сказали вначале, что есть некоторое затишье в этих передачах, слишком мала активность наших политиков, они не хотят к вам приходить на передачи. И вы на некотором перепутье находитесь, как дальше строить. У меня идея есть. Вы позволите?
Светлана Сорокина: Да, слушаю вас.
Слушатель: Вот я обратил внимание на то, как взаимодействуют наши VIP-политики, как вообще действуют в мировой политике. Вы помните, в Европу недавно приехала Кондолиза Райс, и она там посмотрела внимательно и достаточно серьезно. И потом она, уезжая, сказала: "Россию простить, с Францией посмотрим еще как, а Германию наказать". И после этого...
Анна Качкаева: Это была фраза, сказанная не в этот приезд, а гораздо раньше, и сейчас с этой фразой просто играли: прощать Россию или не прощать.
Слушатель: То есть они решили подумать. И потом Илларионов, по-моему, тоже в это время выступал и говорил, что, по всей видимости, ЮКОС придется возвращать. На меня это произвело впечатление. Я думаю, это все как-то взаимосвязано. И я думаю вот что. Скажем, в ваших передачах было бы целесообразно наладить те мосты, помните, с которых начинал Владимир Владимирович Познер, с американцами. На этих мостах, если бы выступали какие-то ведущие политики американские, и наши бы туда захотели приходить. Наверное, они бы смотрели более внимательно им в рот, и двигалась бы наша политика.
Светлана Сорокина: Без иллюзий. Ничего бы не захотели приходить, еще хуже. Они только себе в рот и вышестоящим, в общем, по большому счету, смотрят. Никакая американская мысль не была бы им интересна. Это первое.
Второе. Вы недооцениваете степень антиамериканских настроений, которые существуют даже и среди рядового населения нашей страны. И нам американцы давно не указ, простите, что говорю это на Радио Свобода. К сожалению, это так. Много раз с этим сталкивались. И те телемосты, которые были, так скажем, символом нашей появившейся открытости, символом каких-то разрушений занавесов, вот то, что было тогда, как прорыв, мы же тогда не говорили ни с кем, тогда это было да. Сейчас я не уверена, что кому-то понравится, что кто-то нас учит. Есть у нас сегодня такое настроение, к сожалению. Не знаю, согласится ли со мной Анна.
Анна Качкаева: Соглашусь.
Людмила, мы вас слушаем. Здравствуйте.
Слушатель: Здравствуйте. Светлана, я тоже заметила напряжение при ведении вами передачи. И я подумала, что, может быть, это объясняется тем, что вы должны определенную линию выдерживать. Но у меня к вам вопрос. Во-первых, устаете ли вы после этих передач? И скажите, я узнала, что вы с Украины...
Светлана Сорокина: Нет, я из Петербурга.
Анна Качкаева: Это мы просто так шутили.
Слушатель: Русский народ и украинский народ я не разделяю, все равно. Бедный наш народ. Вот скажите, пожалуйста, для вас эта страна, этот народ... сопереживаете ли вы простому человеку, который на спички наскрести не может и на хлеб, не говоря уже о том, чтобы поднять свою землю, заставить ее родить? Скажите, пожалуйста, вы себя относите к элите, и совершенно не сопереживаете бедному люду? Вот в "Пяти вечерах" все время обвиняют русский народ в том, что он лодырь и пьяница. И в "Пяти вечерах" объясняли, что пьют они потому, что скучно. Нет, не скучно. А потому что тяжкий труд, такой тяжкий труд, чтобы просто хлеб свой взять из земли, чтобы навоз перелопатить в землю нашу, походить за скотом. Вот, интересно, кто-нибудь об этом когда-нибудь думает, когда обзывает русский народ лодырями?!
Анна Качкаева: Людмила, понятно.
Светлана Сорокина: Я поняла ваш вопрос. Вы знаете, единственное, что нельзя в вопрос сразу и ответ вкладывать. Вот "вы причисляете себя к элите, а значит, вы презираете свой народ". Ну зачем же так? Во-первых, и к элите себя не причисляю, и народ не презираю. Извините, недалеко ни от кого ушла, и не росла в золотых палатах. И такое, наверное, наше всегдашнее противопоставление элите. А вы знаете, мне кажется, лучшие-то представители элиты, не знаю, если взять того же Лихачева, те мыслители, которые, может быть, за скотом не ходили, но, можно сказать, много чего сделали для своей Родины, чего уж так пренебрежительно к элите. Я не о себе, я в принципе об элите. То ли мы так испоганили это слово, теперь уже все ругательным его считают, не знаю.
Еще раз говорю, мы об Украине говорили по другому поводу в начале программы. Я из Петербурга, и я не откуда иначе, как из Петербурга. Если точнее, из города Пушкин под Петербургом.
Анна Качкаева: И вопрос был еще житейский вначале. Людмила вас пожалела: устаете ли вы после программы.
Светлана Сорокина: Да, там много чего было. Напряжение из-за того, что приходится вести... Нет, линия у меня одна, мне бывает иногда трудно, когда у меня расползаются мысли моих собеседников, как тараканы, и приходится собирать все это в кучку. И, может быть, определенные трудности как-то сказываются на моем ведении. А насчет линии, нет, у меня нет никакой заданности, и там уж как получается. Если что не то ляпну, то тогда на монтаже вырежут.
Ну и насчет того, что "в некоторых передачах вы ощущаете некое презрение к людям, очень бедно живущим", да сочувствие вызывает все это со страшной силой. Другое дело, что, конечно, хотелось бы, чтобы и люди немножко активнее были, несколько более деятельные, как-то боролись за себя, за свои права, за свою работу, ну, немножко более тоже были активны. Презрения нет, а вот пожелания такие, конечно же, есть.
Вы знаете, это интересно, мои друзья мне рассказывали в том же Питере, там открывалось одно предприятие, которое немцы, по-моему, строили, и безработные мои знакомые, они вроде как хотели туда пойти работать. И они туда пошли, а потом, смеясь, рассказывали, что большая безработица в этом районе, и очень много нужно было людей для неквалифицированного труда, и платили хорошо. Так люди пришли и ушли. Их спрашивают: "А почему?". "А потому что, - говорят, - там платят-то много, но даже перекур нельзя устроить. Нужно прийти в 9, а уйти в 6, и перекуривать нельзя. Это что ж за работа такая?! Денег никаких не надо". Давайте не будем забывать, что у нас это тоже есть.
Ну и почему я с большим сочувствием отношусь ко всем этим волнениям на социальной почве в связи с отменой льгот, не потому, что я считаю, что нужно без конца жить во льготах, а потому, что чудовищно опять все это происходит. Сегодня в газете вычитала такую вещь, что из потребительской корзины (какой-то бред вообще!) уже вроде как изъяты белье, носки и обувь. Понимаете, да? То есть вот есть некий набор вроде бы жизненно необходимых вещей, который составляет так называемую потребительскую корзину, и из этого набора вычисляется некая сумма, и она является отправной точкой для расчета минимального прожиточного уровня и так далее. Так вот, у нас, оказывается, из этой самой корзины теперь еще изъяли... а она, прямо скажем, не густая, там, по-моему, пальто на три года, еще чего-то имеется в виду, то теперь изъяли обувь, белье и носки. Вот теперь, что называется, еще и босые.
Анна Качкаева: В общем, дальше могут многие наши слушатели, особенно там, где действительно одинокие пенсионеры, просто... поскольку были уже такие реакции, ну, в простынку и... уже потому что...
Светлана Сорокина: Вот это издевательство! Особенно, что касается больных и пожилых людей. Вот здесь, я считаю, эти-то люди натрудились на своем веку будьте-нате, просто натрудились. И если еще к тому же не посчастливилось, что и дети не могут их поддержать, потому что в большинстве случаев дети поддерживают, когда могут, а если не посчастливилось - и нет такой поддержки, то это действительно... я не понимаю, как вообще никому в голову не придет, что так жить невозможно.
Анна Качкаева: "Дорогая Светочка, уже тем вы выполнили свой гражданский долг, что сообщили сейчас всем о том, что приглашали Зурабова и иже с ним на ваше ток-шоу, а они отказались. Спасибо вам. Вера". "Дорогая Светлана Иннокентьевна, славных лет вашего НТВ никто уже у вас никогда не отнимет. Выше голову! Счастья и удачи вам! Александр Северов".
Светлана Сорокина: Спасибо.
Анна Качкаева: Владимир из Москвы, мы вас слушаем. Здравствуйте.
Слушатель: Добрый день. Вы знаете, один вопрос и замечание. Вопрос такой. Сегодня уже говорили о Караулове. Дело в том, что технологии власти, они же не менялись, технологии управления пропагандой. Вот мне, например, известно, как в Литинституте уже в постсоветский период студентов репрессировали за участие в событиях 1993 года. Дело в том, что у Караулова вся истина, которая идет, если она не устраивает кого-то, стараются не замечать. Вот такая методология. Понимаете? И не просто не замечать, а вообще даже негде не вспоминать. Вот это прошло разово - и тишина. Это первое.
Второе. Вспомните хотя бы одного из руководителей телевидения - Олега Попцова. Ведь он еще в 80-е годы выгонял сотрудников из журнала "Сельская молодежь", где работал, за чтение работ Солженицына. То есть с тех пор ничего не изменилось.
И последнее. Вот вы вели передачу "600 секунд", ведь очень динамичная, интересная передача. Жалко вообще, что ее нет. Я не знаю, может быть, она в Питере и идет.
Светлана Сорокина: Уже нет.
Слушатель: Вот было бы неплохо, если бы вы пригласили Караулова на свою передачу, и "600 секунд" возобновили бы что ли в каком-нибудь другом виде, может быть.
Светлана Сорокина: Ну, это иллюзия. Невозможно воссоздать те передачи, которые были когда-то. Я вот уже упоминала телемосты с американцами, которые Познер в свое время вел. И не случайно сейчас уже и он этого не делает, никакие телемосты с той же Америкой. Наверное, если бы было актуально, то делал бы.
А что касается "600 секунд", абсолютно для того момента, для тех... Это же был такой социальный видеоклип, так скажем. Мы городские новости упаковывали в такую короткую, динамичную упаковку с убывающими секундами, и выдавали просто такой набор веселеньким, незатейливым рассказом об этих самых новостях. Кстати говоря, передача погибла, когда там какая-то политика появилась, вот ровно тогда и пришел конец. А пока она была социальной, было неплохо. Сейчас многие пытаются более-менее динамично работать в "Новостях". И, кстати говоря, в тех же городах и весях по Руси необъятной на местных телевидениях пытаются таким образом работать, успешно или менее успешно. Но реанимировать "600 секунд", как это было когда-то в Петербурге, нет, это, конечно, невозможно. Так же как и, помните, ТСН здесь, это же примерно такого же типа передача.
Анна Качкаева: Ну, много чего. Вообще телевизионные форматы, и мы с вами об этом как-то уже, дорогие слушатели, разговаривали, они имеют свойство чрезвычайно быстро стареть, не только по политическим, экономическим и прочим обстоятельствам, а просто, видимо, от моды на зрелищность и на технологию.
Светлана Сорокина: Да-да.
Анна Качкаева: В отличие от газетных жанров, и радийных в том числе, телевизионные форматы не живут долго. И такие долгожители, как "Клуб кинопутешествий" или "В мире животных" - это вообще уникальный случай на всяком мировом телевидении, и это факт.
Светлана Сорокина: А вот попытки восстановить какие-то когда-то удачные жанры, они терпят, как правило, неудачу - ничего не получается.
Анна Качкаева: Вот вам еще предлагают темы. "Света, расскажите в своих ток-шоу об инвалидах, об инвалидах по зрению, а главное, о патронажной службе, поскольку у нас ее в государстве нет нормальной. А социальные работники приносят только продукты. Закон о такой службе необходим".
Светлана Сорокина: Закон о патронажной службе?
Анна Качкаева: Да. И есть ли он действительно.
Светлана Сорокина: Надо будет поинтересоваться.
Анна Качкаева: "Предлагаю вам в передаче, может быть, с адвокатами России задаться вопросом: кто в России защищает ограбленных и потерпевших?". "При таком обилии болевых точек в стране невозможно о них говорить. Вы, посвятившая себя телевидению, неужели в вас еще теплится надежда на улучшение нашей жизни?", - Наталья, Москва.
Светлана Сорокина: Ой, как трудно на такой вопрос отвечать. По-моему, он такой, даже не требующий ответа. Но, вы знаете, бывают, конечно, какие-то моменты глубокого уныния. Анна знает (мы общаемся довольно часто), бывают моменты глубокого уныния, ничего не могу сказать. Ну, что делать...
Анна Качкаева: Жить.
Светлана Сорокина: Да, приходится дальше жить.
Анна Качкаева: "Милая Светлана, я поздравляю вас с Днем Святого Валентина! Желаю успехов в работе! Но всегда боюсь, что ваша передача будет закрыта. Тем не менее, желаю успехов!", - пишет вам Владимир.
Светлана Сорокина: Спасибо.
Анна Качкаева: Виктор из Омска, мы вас слушаем. Добрый день.
Слушатель: Добрый день. Вы знаете, Светлана, поскольку на нашем телевидении сейчас болтовня ни о чем, идет констатация фактов, собственно, и вот я всю передачу слушал - мы занимаемся какими-то местными разборками - Караулов... Никто при этом ничего не хочет делать. Вы правильно определили, что какой-то политический антракт. А что будет дальше, мы не знаем. Может быть, нам уже как-то стоит начинать строить другое общество, типа социализма или что-то, вам так не кажется?
Светлана Сорокина: Я поняла вас. Я действительно не случайно сказала про время антракта, я в этом убеждена. И не случайно, наверное, конкурсы, которые мы для журналистов новые затеяли, называются "Время действовать", где как раз идет попытка как-то настропалить, не знаю, на другой взгляд на происходящее, на то, что по кирпичику надо снизу что-то отстраивать. Я не знаю про социализм, потому что мы как ни начнем строить социализм, так у нас опять автомат Калашникова получается, хоть тресни. Но про цели и задачи, да. Вы знаете, когда снимают фильм или когда ставят спектакль, есть такое понятие "сверхзадача", мне кажется, что ни одно занятие, будь то государственное строительство или спектакль, или передача, не обходится без понятия сверхзадачи. Потому что если нет такой сверхзадачи, то ни к чему не приплывешь. Если корабль не знает, куда плывет, ни один ветер не будет ему попутным, говорили древние. У меня ощущение, что такой стратегически выверенной политики у нас в стране нет на данный момент. Оттого и бултыхаемся уже который год в антракте.
Анна Качкаева: Ну что ж, мы будем надеяться, что у Светланы не будет антракта. Вы ее любите. Она часто говорит, что у нее мерзкий характер, но у нее прежде всего сильный характер. Я рада была нашему разговору.
Светлана Сорокина: Спасибо.
Источник: http://www.svoboda.org/programs/vg/2005/vg.021405.asp
|