|
ИТОГИ. НОЧНОЙ РАЗГОВОР. 23 ноября 1997 г.
НТВ, 1997.11.23. «Итоги. Ночной разговор».
В гостях - Светлана Сорокина. Ведущий - Евгений Киселёв.
Киселёв: Добрый вечер! Мы завершаем сегодняшний день на канале НТВ, сегодняшний вечер с «Итогами». В эфире — «Итоги. Ночной разговор». Как мы уже обещали вам, сегодня у нас в студии, в прямом эфире — Светлана Сорокина.
Светлана: Здравствуйте.
Киселёв: Света, добрый вечер. Я напомню нашим телезрителям, что Вы… нет, давай на «ты», всё-таки мы столько проработали вместе в этой профессии… не только в этой профессии, что…
Светлана: Старое знакомство позволяет.
Киселёв: Старое знакомство позволяет говорить, наверное, Света, на «ты». Вчера был твой последний выпуск в «Вестях»… Кстати, для начала — вопрос на засыпку: ты помнишь, где мы с тобой находимся?
Светлана: Мы находимся в студии, где в своё время начиналось вещание «Вестей». Ирония судьбы.
Киселёв: Совершенно верно. Из этой самой студии, где мы с тобой сейчас сидим, в своё время был твой самый первый выпуск…
Светлана: Да. Да-да-да…
Киселёв: …самый первый выпуск «Вестей», 13 мая 91 года.
Светлана: Здесь были другие декорации, как-то по-другому стоял свет, всё было другое…
Киселёв: Всё было другое, но тем не менее вот как-то так телевизионная история закольцевалась… Скажи, пожалуйста, всё-таки — что произошло? Вот, нам звонят весь вечер в студию, мы объявили наш телефон — 217 45 83, и звонки продолжаются по сию минуту, наверное, думаю, уже несколько тысяч. Задают вопросы — почему? Почему ты ушла?
Светлана: Да не я ушла! Меня ушли. Я сама не уходила. Просто как-то так неожиданно и в одночасье мне было сказано, что больше я не работаю в «Вестях». Любая другая работа — только не информационная. Поскольку я проработала в информации больше десяти лет на круг, а в программе «Вести» — шесть с половиной, 13 ноября было как раз шесть с половиной лет, то я, так скажем, болезненно восприняла это известие, с трудом договорилась о том, что мне дадут отработать ещё одну неделю, для того чтобы мне… ну хотя бы привыкнуть к этой мысли и проститься со зрителями. (…) …прощание в эфире, хотя ничего такого не случилось вроде — ну, очередная ведущая уходит с экрана, из очередной программы. Но я как-то очень хотела это сделать, и сделала. Вот. Но «почему» — наверное, более широкий вопрос, да? Почему…
Киселёв: Ну, как ты сама для себя это объясняешь? Почему тебя попросили уйти?
Светлана: Я неудобный человек. Я очень неудобный человек, и к тому же «развращена» той изначальной ситуацией, которая складывалась в «Вестях», когда мы все начинали. Потому что это были действительно авторские выпуски, которые складывались в какую-то единую картину странным образом, потому что ты делал свою программу, (смеётся) Саша Гурнов делал свою программу, Юра Ростов — свою, я — свою, у каждого было что-то своё, и почему-то мы каким-то странным образом сочетались. И это были… Вот на этом я как бы начала, и от этого не могла отказаться. Сейчас мне то и дело говорят о том, что ситуация изменилась и подача новостей должна быть другой. Я… согласна… наверно, так оно и есть, можно с этим согласиться, но… очень трудно согласиться с фактом собственного списания. Мне кажется, что… если б я видела, что что-то меняется кардинально и к лучшему, если бы я видела новую концепцию, новых людей, новые настроения и вообще что-то существенно новое и лучшее — то, возможно… Я человек самокритичный, и достаточно сильный, я бы, в общем, сама согласилась с моим уходом. А сейчас я с этим не согласна.
Киселёв: Ну хорошо. Очень многие — очень многие телезрители, которые нам сегодня звонили, задают один и тот же вопрос: возможно ли повернуть ситуацию обратно, переиграть, возможна ли ситуация, что ты вернёшься? То есть, что ты останешься?
Светлана: Когда я вчера прощалась со своим коллективом, людьми… Очень большое число людей, моих друзей — это моя бригада, в которой я каждого человека просто люблю по-человечески, мы дружим, у нас человек к человеку, это редкое счастье — когда приходишь на работу, видишь этих людей, и тебе хочется с ними находиться и до, и после работы, общаться, обсуждать темы — все, какие угодно, от личных до профессиональных, вот… И когда пришли очень многие коллеги, с которыми я не была так связана по работе, и я увидела вот этих людей — и честно говоря, это был очень тяжёлый вечер, потому что я вдруг поняла, что чувствую себя покидающей огромное количество людей, с которыми меня связывает очень многое — я вдруг сама для себя стала прокручивать эту ситуацию — а вдруг, вот сейчас вот переменится ситуация, и мне скажут — оставайся… И поняла, что в данной ситуации это, наверное, невозможно, по той простой причине, что для того чтобы остаться, мне нужно либо принять предложенные условия игры, ту самую «концепцию», в которую я «не вписываюсь» и, видимо, всё-таки вписаться не смогу, потому что я действительно не диктор, как было отмечено, и имею кое-какое представление о том, что происходит и что надо делать, и для этого, видимо, нужно было идти на какие-то очень большие жертвы, в смысле изменения… сама не знаю, не руководства, хотя бы информационного вещания.
Киселёв: У нас очень много было сегодня телефонных звонков, и, наверное, 90% людей, которые нам позвонили вот с тех пор, как мы сегодня в шесть часов вечера объявили, что ты придёшь к нам в ночной эфир, 90% звонков — это были объяснения в любви, это были не вопросы, это были объяснения в любви — люди звонили и говорили о том, что расставание с тобой в «Вестях» — это какая-то для них человеческая потеря. Впрочем, что я пересказываю? Давай-ка мы просто послушаем сейчас те звонки, которые у нас есть, которые раздаются и по сию пору.
Запись: Аллё, здравствуйте! Это из Ленинграда вам говорят, из Питера. Светлана, мы Вас очень ждём снова на экране, любим Вас ещё с Ваших «600 секунд», Ваших именно! И вопрос такой: не считаете ли Вы, что вместе с Вами должно уйти и название программы — «Вести»? Оно ассоциируется только с Вами, лично с Вами, и с вашей старой командой, которой, к сожалению, больше нет. Всего доброго, будьте здоровы!
Светлана: Спасибо! Да, знаете, я как бы сама об этом задумывалась, и мне мои коллеги говорили, что… что по идее, надо забирать название. Если бы это было в моих силах, (смеётся) я бы, действительно, просто собирая какие-то свои вещи, забрала бы и название с собой. Наверное, это как-то очень категорично, но у меня сегодня такое настроение, вы меня извините, действительно хочется просто забрать с собой название. Потому что сейчас поменяется оформление, поменяется люди, поменяются ведущие в какой-то мере, вот… Дело не в названии, а в том, действительно, каком-то этапе, который был пройден, и я — последняя, единственная из тех, кто начинал этот эфир…
Киселёв: Да, никого не осталось.
Светлана: …у меня какое-то такое чувство собственника есть к этой программе, она мне слишком дорога, слишком многое связано, слишком много трудного было за эти шесть с половиной лет. Поэтому, действительно, хотелось бы забрать и название, и команду, с которой я работала, потому что, видимо, мы все не вписываемся в новые условия игры.
Киселёв: Ещё вопросы, пожалуйста!
Запись: Вы уходите, потому что не держали сыр в зубах, или у кого-то действительно падает рейтинг и никогда больше не поднимется?
Киселёв: Ну, наверно, имеется в виду, что были такие разговоры, что вот рейтинг «Вестей» падает, и как бы ответственность за это несут ведущие. Ты считаешь… ты считаешь себя в какой-то мере ответственной… ответственной за то, что «Вести» стали проигрывать в этом информационном соревновании, в котором мы все принимаем участие?
Светлана: Да, и очень активное (смеётся) … На самом деле это так, и ведущий, конечно, в том числе принимает на себя какую-то долю ответственности за это, но согласись, Женя — что такое один ведущий без очень многого того, что он «презентует», что он представляет для зрителей? Ты что хочешь сказать — что если бы у тебя не было классных корреспондентов, которые бы делали эти замечательные материалы, ты бы мог просто вот так бы, своим присутствием, оживить этот эфир?
Киселёв: Я всегда говорю, что какой бы ни был блестящий телевизионный журналист… Я не про себя говорю, я как бы себя, может быть, к ним и не отношу… «Итоги», допустим, моя передача, «Итоги», я считаю, что сильна прежде всего корреспондентами…
Светлана: Вот именно — корреспондентами, командой, редакторами, продюсерами, операторами — это огромное количество профессий, которые все рАвно участвуют в этом процессе. И, честно говоря, у нас с тобой задача какая? Просто не осрамиться, представляя их труд.
Киселёв: Да, безусловно, безусловно.
Светлана: Вот. И если мне это удаётся, если мне, например, звонят корреспонденты из городов, вот как мне звонили вчера очень многие корреспонденты — из Ярославля, из Ростова-на-Дону, из (…) и все эти люди говорили, что им доставляло особое удовольствие, когда я представляла их материалы, и что они приобретали вот какую-то… какой-то особый вес — то я это просто оцениваю как самую высочайшую оценку именно своей работы. Потому что моя работа — именно в союзе с ними как можно лучше подать именно их материалы, именно их труд, очень тяжёлый, связанный с очень большим напряжением. Вот. Поэтому, конечно же, мы… я тоже несу ответственность там за рейтинг передачи, разумеется, но… часть, часть этой ответственности я могу взять на себя, потому что так же могут взять на себя и корреспонденты, и так далее. Но очень большую часть должны были взять на себя те, кто организуют этот процесс и которые занимаются или нет, например, подбором ведущих, нормальной профессиональной работой с кадрами, работой по воссозданию разрушенной корсети, работой с корреспондентами, которые сидят на зарубежных корпунктах, например, и ничегошеньки не делают, разобраться с этим, изменить эту какую-то патологическую ситуацию, решить очень многие вопросы, связанные непосредственно с эфиром — вот это главные задачи. Мы сами — мы, корреспонденты, операторы и так далее — при всём том не можем в корне изменить ситуацию, которую создают некие другие люди — на мой взгляд, часто непрофессиональные.
Киселёв: Ещё вопросы, пожалуйста!
Запись: Почему Сванидзе всё-таки уволил Светлану? Она любимица наша! Нет ли вопроса вот в чём: не справился ли он… с собой, он не сумел справиться с своим чувством! Видимо, она настолько красива, что он поэтому её уволил.
Киселёв: (смеётся) Это неожиданный вопрос!
Светлана: Что мне ответить?..
Киселёв: Света, здесь нет никакой романтической истории?
Светлана: (смеётся) Женя… Ну что ж , это было бы, наверное, очень лестно мне как женщине, но не как сотруднику. Потому что чувства чувствами, если даже таковые и присутствовали, но как бы дело делом! Хотя… Я не знаю, надо будет всё-таки мне на эту тему поговорить с Николаем Карловичем — может, как-то удастся полюбовно разрешить эту ситуацию?
Киселёв: Ещё вопросы, пожалуйста!
Запись: Здравствуйте, меня зовут Ольга, мне очень нравится Светлана Сорокина, и я бы просто попросила её рассказать о том… о её интересах вне её карьеры, вне экрана — какая она в жизни, кто её муж, например, чем она любит заниматься, где обычно проводит свободное время, отпуск, с кем дружит из телевизионщиков — ну просто рассказать о том, какая она, какой мы её не знаем. Спасибо.
Киселёв: Свет, какая ты? Расскажи про себя — видишь, оказывается, несмотря на все многочисленные интервью, наверное, очень много телезрителей про тебя ничего не знают.
Светлана: Я в этих случаях очень часто цитирую своего мужа, который сказал — сколько б ты ни давала интервью, всё равно только когда ты умрёшь, из некролога люди узнают, кто ты была и на каком канале работала. Вот, поэтому нужно отвечать аккуратно на все вопросы… Но я не знаю, как ответить на вопрос, какая я… Живу в Москве в данный момент, вот уже скоро семь лет живу в Москве, а сама из Петербурга, не забываю об этом. Всегда чувствую за собой этот прочный тыл. Даже сейчас, когда всё это приключилось, я вдруг подумала, что — да бог с ним, у меня всегда есть Петербург, любимый город, где мне по крайней мере хорошо и приятно жить, где у меня много друзей и коллег — кстати говоря, и на телевидении. А с кем я дружу из телевизионщиков — ну, я считаю, что у меня всё-таки довольно хорошие отношения со многими людьми, работающими в нашем… непростом телевизионном мире. Здесь, вот особенно в Останкино, на один квадратный метр сосредоточено слишком много очень непростых людей, связанных с телевидением, и отношения с ними строить бывает непросто. Я расчитываю просто на какое-то взаимное уважение, которое я испытываю ко многим, надеюсь, ко мне… Вот эти события последних дней показали, потому что я увидела и понимание, и сочувствие, и интерес к себе, и расчитываю, что это не интерес какой-то там борьбы каналов, как мне некоторые умные люди пытаются внушить, а расчитываю на то, что называется подзабытым ныне понятием «солидарность» — солидарность, которую я чувствую в своих коллегах непосредственно на своём месте работы, солидарность зрителей, солидарность в том числе и моих коллег с других каналов. Я расчитываю, что — не только борьба между каналами заставила тебя пригласить, Женя, меня сегодня в эфир?
Киселёв: Ой! Конечно, нет!
Светлана: Что б ты ещё ответил! (смеётся)
Киселёв: Нет, ну извини меня, пожалуйста, с тобой не один пуд соли вместе съели, правда ведь?
Светлана: Ну, в общем, да…
Киселёв: И… речь идёт только о солидарности…да и потом, прости меня, твой уход из «Вестей» — это… событие недели! Это… новость очень большая.
Светлана: Жень, а почему так? Объясни мне! Я, может быть, как-то внутри этого нахожусь, мне очень тяжело, я варюсь в собственном соку, многое не могу понять — объясни мне, почему это? Ну, а в принципе, а что такого случилось? Ну почему?
Киселёв: Дело в том, что ты была… ведущей…
Светлана: (невесело смеётся) Это слово — была!
Киселёв: …была ведущей программы новостей… одной из трёх, скажем так, программ новостей на отечественном телевидении, которая, пожалуй, дольше всех работала в этой роли непрерывно, которая, как мне кажется, была… Ну, если угодно, некой... неким символом стабильности. Вот что бы в стране ни происходило — всё-таки там в восемь вечера выходила Сорокина и рассказывала людям о том, что произошло в стране — хорошее, плохое — но вот самим своим присутствием постоянным она вселяла… ты вселяла в людях какое-то чувство уверенности в том, что всё-таки вот есть в жизни что-то постоянное…
Светлана: А вот знаешь, Женя, между прочим, мне ведь периодически говорили, и я сама об этом думала, что, в общем, нельзя очень долго сидеть на одном месте, нужно менять — там переходить в другую программу… Кстати говоря, тот же Николай Карлович мне говорил, что я там переросла «Вести», мне нужно делать свою какую-то программу, потому что как бы… ну, нужно, ну сколько можно на одном месте сидеть? Я сама над этим всем размышляла, это естественно.. Но вот как, во-первых, подумаю — раньше вот, когда ещё не было этой проблемы выбора, когда я сама была хозяйкой ситуации, я думала об этом — ну вот как же я могу уйти? Во-первых, это вот моё дело, во-вторых, это мои коллеги, в третьих, я умею это делать, этим я занимаюсь, вот на круг, начиная с Петербурга, уже более десяти лет; в-четвёртых, и в-главных, это то, что у меня было ощущение, что, может быть, и нужно что-то менять, но должен же оставаться на экране какой-то постоянный собеседник, ну должен же быть кто-то знакомый, кто рассказывает…
Киселёв: Света, а потом, извини, хоть и как говорится, заграница… заграница нам не указ, но всё-таки посмотри — в Америке, да? По 15-20 лет одни и те же ведущие работают на основных каналах. Около двадцати лет Кронкайт работал на CBS…
Светлана: Может, у нас время быстрее бежит? Может, у нас считают (…) быстрее? Может, у нас правила игры, о которых мы говорили…
Киселёв: Может быть, может быть… Ещё есть вопросы?
Запись: Здравствуйте, я — Гаврюшенко Николай Свиридович, я москвич. Я хотел бы выразить сожаление, что Светлана ушла… уходит с телевидения. Как бы ни было, может, она соберётся выставить свою кандидатуру кандидатом в депутаты городс... государственной думы?
Киселёв: А, вот это интересный вопрос. Как насчёт политики? Вот люди иногда, покидая насиженную должность, как мы знаем…
Светлана: Раздумывают о политической карьере?
Киселёв: …раздумывает о политической карьере. Ты видела бы себя в роли политической деятельницы?
Светлана: Жень, ну ты, я надеюсь, дол… почитаешь меня за человека здравого, я так скажу. У меня есть глубокое убеждение, что каждый человек должен осознавать свой порог компетенции. Есть профессии — и есть профессии. Я умею делать своё дело, но я знаю, что я, например, никогда не могла бы возглавить ту же нашу телерадиокомпанию, потому что это совершенно отдельное дело, это отдельная профессия, туда нет пути дилетантам — это плохо кончается. Так же и политика. Почему-то сейчас каждый считает, что может… стать политиком. Поиграть в политику — можно попробовать, даже очень (…) быстро ноги сломать там, вот так (…). Есть отдельные выдающиеся люди там, вот я вот например, сегодня видела Хакамаду. Я преклоняюсь — вот такая женщина, очаровательная, умудряется и детей растить, и политикой… (смеётся) …политикой профессионально занимается! Но это — да, это её дело, а что мне делать в этой политике? Зачем? Я ничего не понимаю в этом! Я тут совсем недавно, кстати говоря…
Киселёв: Здрасьте пожалуйста! Ты ничего в политике не понимаешь?!
Светлана: Я умею о ней рассказывать, Женя, я умею о ней рассказывать. А вот играть в эту сложную игру, которая подразумевает, наверное, очень многие неприятные для меня вещи — я бы не смогла, это я знаю. Ну немножко так, поскольку действительно знаю. Вот. И я хочу сказать, что — нет, из меня политик никакой, я в политику не лезу, и совсем недавно я процитировала в день юбилея Эльдара Рязанова его фразу, которую просто… под которой могу подписаться: «Если б была у нас партия порядочных людей, я бы в эту партию вступил». И я бы вступила.
Киселёв: Но от этой партии ты в госдуму не баллотировалась бы?
Светлана: В госдуму? Нет, наверное.
Киселёв: Всё-таки нет? Ну хорошо. Какие у нас ещё есть вопросы от телезрителей?
Запись: Кулаков Евгений Иванович. Меня интересует комментарий к сегодняшнему уходу. Когда Вы уходили от Невзорова, Вы сказали, что бельё должно оставаться чистым. Что Вы скажете в настоящий момент?
Киселёв: Смотри-ка, как помнят, как помнят события…!
Светлана: Плохо помнят — я там сказала, что «одежды должны оставаться… чистыми». Ну, я и сейчас так считаю. И тогда, в принципе, и я, и программа споткнулись на каком-то начальном этапе вторжения в политику. Я уже тогда поняла, что дело это… тяжёлое, неблагодарное — осторожно нужно с этим обращаться. Я определила для себя одну простую вещь — что есть информация, а есть пропаганда, есть служение чьим-то интересам — а есть просто желание профессионально и интересно рассказать об этом. Вот. Оказывается, можно разделять, иногда очень трудно, но можно. Можно заниматься только своей профессией, и рассказывать как можно интереснее и разнообразнее, разностороннее о том или ином событии, и не быть… сторонником и, так сказать, защитником какого-то конкретного человека в политике, или политической группы — это можно.
Киселёв: Скажи, пожалуйста, ни разу не было у тебя такой ситуации, когда приходилось этим принципам изменять?
Светлана: То есть личные симпатии перевешивали и не давали что-то сделать — ты это имеешь в виду?
Киселёв: Допустим, да.
Светлана: Ну, во-первых, я практически никого не знаю хорошо из тех, кто делает большую политику. Если это знакомство — то очень шапочное. Я знаю несколько людей, и вот с неско… мне сегодня на радио задавали вопрос такой, я была, я говорю, что у меня теперь есть «свой человек», причём очень близкий и хороший — это моя хорошая приятельница по Петербургу Наталья Леонидовна Дементьева, которая теперь министр культуры — это моя действительно старая знакомая, у меня теперь есть «свой человек» в правительстве, это да. Но мне за это не стыдно, она замечательная. Вот. И более — никого, тем более каких-то сильных покровителей, каких-то сильных людей, с которыми я бы могла накоротке перезвониться — я… в отличие, наверное, от тебя, Женя, у меня таковых нету. (смеётся) Я не прикасаюсь… И поэтому мне было всегда проще, потому что у меня не накладывается на мои, так сказать, эфирные дела у меня не накладывается никаких личных впечатлений и обязанностей, так скажем, и руки не связаны, я могу об этом рассуждать совершенно отстранённо, с точки зрения человека, который наблюдает и рассказывает о событии.
Киселёв: Хорошо. Уточню предыдущий свой вопрос. Приходилось ли тебе когда-нибудь делать в эфире — как журналистке, как телеведущей — что-то, что тебе навязывали, что ты не хотела делать?
Светлана: Женя, да наверное, у каждого из нас такие эпизоды-то в жизни есть, за столько лет работы, разумеется, конечно! Такие эпизоды были, есть и будут, больше чем уверена. Ну, может, эта ситуация не уникальна даже в целом для нашей страны, она везде существует, дело только, так сказать, в особости компании, в её силе, в её руководителях и в её самостоятельности. Потому что я помню замечательную историю, когда канцлер Коль разгневался на одну из… на общественное немецкое телевидение, по-моему, по поводу того, как его там представили в одной такой… розыгрышной ситуации. Ну и что на это последовало? Ему дали очень вежливый отпор, и на этом всё кончилось. Вот, я просто позавидовала этой ситуации. Знаешь, как здорово? Просто сама компания настолько сильна, самодостаточна и может представлять и защищать своих сотрудников, что никто не страшен. Удар держать надо!
Киселёв: Скажи, пожалуйста, а ты знаешь, как к тебе относятся сильные мира сего здесь, у нас, в России? Смотрят ли тебя президент, премьер, другие крупные политики?
Светлана: Я как-то не очень интересовалась этим… Как-то не очень интересовалась, но поскольку как бы…
Киселёв: Ну, какие-то разговоры доходят, наверное?
Светлана: Какие-то разговоры доходят, но я… Знаешь, ведь не всем разговорам верить можно, я обычно как-то отсеиваю, думаю, может, это слухи, не более того… Ну я, например… когда я встречалась лично там, был момент на восьмимартовском вечере, с президентом — ну, признал он меня в лицо, значит, видел когда-то на экране. Так же Черномырдин, тоже признал — значит, тоже видел. А так — подробно не расспрашивала. Я так думаю, что смотрение информационных выпусков — это даже больше удел не основных сильных мира сего, у них дел много, а их пресс-служб, пресс-секретарей — наверное, стоит рассуждать уже о том, какое впечатление я произвожу, например, на пресс-службы. Это люди особенные, отдельные, если я кому-то не по душе и не нравлюсь — то извините, пожалуйста, уж как могла.
Киселёв: Главное — чтобы они потом рассказывали правду о том, что ты говоришь в эфире…
Светлана: Ой, Женя, ой, Женя, правду, правду…
Киселёв: Мы же с тобой знаем, что очень часто…
Светлана: …интерпретация, подача… Конечно, конечно…
Киселёв: …всё доносится до начальства в весьма искажённом, мягко говоря, виде.
Светлана: Весьма, да, это так.
Киселёв: Ну, пожалуй, у нас есть время ещё для одного вопроса от аудитории… Есть ещё вопросы?
Запись: Почему это случилось? Мне восемьдесят лет, я говорю от имени всего рода моего — детей, внуков — что мы очень сожалеем, если она сама решила уйти, и возмущаемся… на тех, кто заставил это сделать. Очень просим, умоляем остаться.
Киселёв: Вот. Это даже не вопрос, наверно, это… я не знаю, крик души, что угодно… таких звонков сегодня было очень много, Света.
Светлана: Но мы говорили про ситуацию «остаться». Для этого пришлось бы слишком многое изменять, а я… практически смотрю на вещи и не верю в то, что что-то изменится так кардинально, чтобы можно было действительно вдохнуть новую жизнь в программу, а не только поменять декорации. Но, честно говоря, я как-то каждый раз расстраиваюсь, когда слушаю звонки такие, ко мне обращения, тем более человек восьмидесяти лет… Как ни странно, я обрела очень много родни в самых разных семьях…
Киселёв: Свет, давай всё-таки под конец нашего разговора, тех людей, которые так переживают за тебя, за твою судьбу, за твоё творческое и профессиональное будущее, попытаемся чем-то порадовать.
Светлана: Да.
Киселёв: Всё-таки что ты собираешься делать?
Светлана: (прокашлявшись) Я собираюсь дальше работать. Собираюсь работать. Я подумала… и, кстати говоря, поразмышляла — не изменить ли мне жизнь в целом, в корне, не уйти ли с телевидения, ну, потому что, может быть, действительно, хватит вообще телевидения, может быть, можно ещё попытаться делать что-то другое — и поняла, что нет, я, наверное, всё-таки не могу этого сделать уже…
Киселёв: Телевидение — это наркотик… (…)
Светлана: Ну, это давно известно, наркотик или не наркотик — не знаю. Во всяком случае, это уже стало делом моей жизни, я, конечно, отказаться от этого не могу. Это был второй вывод. Третий вывод — это то, что я всё-таки, видимо, приму решение… Меня, кстати говоря, никто не увольнял, я продолжаю оставаться сотрудником Всероссийской государственной телерадиокомпании, меня отстранили от ведения информационной программы, которая была моим делом. Думаю, что я всё же подумаю о дальнейшей своей телевизионной судьбе, и рассмотрю как-то иначе её. Возможно, это будет другая всё-таки телеради… телекомпания и какой-то другой эфир, но, конечно, хотелось бы поближе к информации, потому что это всё-таки моё дело. Одно могу сказать: что в силу того, что сейчас очень легко переключаются кнопки на телевизорах, поскольку доступны самые разные каналы, то я расчитываю, что я всё-таки увижусь со своими зрителями, и… разговор будет продолжен.
Киселёв: Предложения у тебя, насколько я знаю, есть.
Светлана: (смеётся) Что конкретно ты хочешь сказать, Женя? Что ты мне можешь предложить?
Киселёв: Я конкретно могу сказать, что было бы глупо на моём месте это скрывать. Ты знаешь, что мы тебя зовём, мы тебя ждём на НТВ, и если ты примешь наше приглашение, то мы будем счастливы, если ты будешь работать в нашей команде, которая, между прочим, во многом состоит из тех людей, которые шесть лет назад начинали Российское телевидение, начинали программу «Вести».
Светлана: Как мне сказал вчера один совершенно посторонний от телевидения человек, «ну, НТВ — это практически же ваша компания». Здесь действительно очень много людей, с которыми я работала.
Киселёв: Ну что ж, ты вселяешь в нас и в наших телезрителей маленькую надежду. Мы будем ждать твоего решения.
Светлана: Да, сейчас, на минуточку… (как бы что-то ищет в сумочке) ...соберусь с мыслями — и обязательно его приму.
Киселёв: Спасибо, Светлана! Я напоминаю — у нас сегодня в прямом эфире, в программе «Итоги. Ночной разговор» была Светлана Сорокина, которая вчера в последний раз провела программу «Вести», простилась со своими телезрителями на втором российском канале…
Светлана: Нет-нет-нет-нет, я не сказала «Прощайте», я сказала «До свидания».
Киселёв: …«До свидания», но которая уже больше программу «Вести», к сожалению, вести не будет. А это означает, что увы, какая-то страничка в истории нашего телевидения перевёрнута. Светлана, спасибо за твои ответы, за то, что пришла. а я прощаюсь с вами до встречи в следующее воскресенье.
|