|
НИ СЛОВА ПРО МУЖА И КОТА
«Аргументы и факты» № 24, 13.06.1996. Юрий Зубцов
прим. tvoygolos.narod.ru: подозрительно много совпадений с другим интервью
Светлана Сорокина замечательно ведет
программу "Вести", живет с мужем и держит дома кота. Но про это мы
писать не будем, потому что про это и так вся страна знает. А после недавнего
получения Светланой "ТЭФИ" — и подавно, поскольку от интервьюеров
просто не стало отбоя.
И в ответ на очередную просьбу об интервью она уже недоумевает:
- Ой, а о чем говорить-то будем? Опять про мужа и кота?
- Нет-нет, я вам обещаю: про мужа и
кота - ни слова.
- Ну хорошо, давайте попробуем.
- Света, скажите, что лучше - Москва
или Питер?
- Ну замечательно! А что лучше -
яблоко или груша? Не знаю я. Если вы про то, чувствую ли я Москву своим
городом... А вы знаете, - наверное, уже чувствую. Хотя я очень много раз
рассказывала, как мне было трудно поначалу, как я при первой же возможности
моталась домой, в Ленинград. Да, все это было. Но потом началась работа, и
пропали всякие возможности куда-то мотаться. И появился первый московский
маршрут, знакомый до каждой выбоины в асфальте - отсюда, от Ямского Поля - до
Останкино. Появились знакомые, стал складываться коллектив. Мне повезло в
этом смысле: я не входила в какую-то сплоченную команду, мы все начинали с
нуля, и даже если люди раньше знали друг друга, то все равно формировались
новые отношения. Так что было довольно легко, да я и вообще контактный
человек.
- А с домом как обстояли дела?
- Я жила здесь же, во дворе РТР, в
служебной гостинице. Потом по ходатайству телекомпании мэрия выделила мне
однокомнатную квартиру в Бабушкинском районе, у самой Окружной дороги. Но тут
— это уж мое цыганское счастье такое — выяснилось, что дом наш был бесхозным:
одна какая-то организация его передавала на баланс другой, и в итоге он между
этими балансами за лудился, а никто за него не отвечал. Поэтому там постоянно
отключалась вода, горела проводка, и на свой 11-й этаж я чаще топала пешком.
При этом соседи ходили с жалобами не по инстанциям, а ко мне: "Кто у нас
телевидение, в конце концов?!" И я звонила, пыталась разобраться.
Несколько раз нам помогали: приезжали бригады, прокладывали какие-то
временные трубы... Но я очень хорошо запомнила ответ одного чиновника из
мэрии, который посочувствовал, вошел в положение и после очередного моего
звонка сказал: "Знаете, я вообще-то тут навел справки и вот что хочу вам
сказать: вы лучше меняйтесь." И как-то так мне запали в душу эти слова,
что я действительно решила меняться.
- Соседям про такой ответ вы
сказали?
- Да сказала, конечно... Это на
самом деле грустная история, я менялась еще и потому, что к этому времени у
меня в Ленинграде умер отец и очень тяжело болела мама. Я снова при первой же
возможности ездила туда, и нужно было срочно перевозить маму к нам. И мы с
мужем сумели какими-то немыслимыми, отчаянными усилиями собраться и выменять
однокомнатную на двухкомнатную. Кстати, опять здесь же, совсем рядом с
телекомпанией. Но в тот момент, когда все документы были оформлены, мама
умерла. А я с тех пор так и осталась в этой квартире. И теперь уже давно
ощущаю именно ее своим домом. Особенно с тех пор, как еще и кота завели для
пущего уюта.
- Заметьте, это не я вас спросил!
- Заметила-заметила. В общем, домом
стала Москва. Это абсолютно живой, заряженный огромной энергией город.
Другого такого еще поискать - и вряд ли найдешь. Мне далеко не все здесь
нравится, но это сейчас - мое. Это город, где я могу нормально и полноценно
жить в своем среднем возрасте.
- Ну почему же в среднем?
- Да в среднем потому что. А от Питера
у меня сейчас остается странное ощущение какой-то каникулярности, даже если я
бываю там по делу...
- Результаты тамошних выборов мэра
не прокомментируете?
- Нет, не хочу. Могу только сказать,
что телевидение там очень поспособствовало поражению Собчака: их просто
перекормили, а если человека перекармливать пряниками, то ему обязательно
захочется селедки. И еще могу сказать, что разговоры насчет того, что эти
выборы можно рассматривать как модель президентских в России - глупость.
Питер - никакая не Россия, как и Москва, кстати. Это самостоятельные
государства в государстве, и никакой моделью они быть не могут.
- Ну а хотя бы абстрактно и
безотносительно к Питеру можете сказать, кем, по-вашему, лучше быть мэру-
политиком или хозяйственником?
- Абстрактно? Конечно,
хозяйственником. По мне лучше починить дорогу, чем повесить над ней,
разбитой, очень умный лозунг.
- Хорошо, вернемся к реальной жизни.
Вы в Москве - уже навсегда?
- Наоборот, я точно знаю: если даст
мне судьба возможность такого выбора, то помирать я все равно поеду в Питер.
"На Васильевский остров я приду умирать", - помните? У меня,
правда, не так громко, мне не на Васильевский, а в Царское Село - я оттуда.
Но по-другому я почему-то себе этого не представляю. Я там родилась, и там
должна доживать. Старость моя мне только там и видится. С очень
немногочисленными оставшимися друзьями. С любимыми книгами. И главное - среди
всего этого окружения. Этих домов, этих деревьев, до последней веточки
знакомых еще с детства...
- Нет, знаете, давайте о старости не
будем, - лучше как раз о детстве. Вы каким были ребёнком?
- А вот ребенком я была очень
хорошим. Светловолосая очень, - меня поэтому Светланой назвали, очень
симпатичная...
- Об этом, простите, нетрудно
догадаться.
- Да нет, я к тому, что потом, в
юности, как раз это все куда-то делось, я была совсем несимпатичной, и очень
переживала по этому поводу. Так вот, очень любознательная была девочка, рано
начала читать, причем училась самостоятельно. Донимала родителей криками
типа: "Мама! А если ведерко на
скамеечку перевернуть - на какую букву похоже получится?" - "На
"Д", - не отрываясь от своих дел, кричала мама из другой комнаты...
И еще очень любила играть в куклы, причем до довольно взрослого уже возраста.
В общем, было такое типично девчоночье детство, а сама я была очень
комфортной и удобной дочкой.
- А теперь ваш начальник Александр
Нехорошев говорит, что другого такого бойца, как Светлана Сорокина, не найти?
- Все правильно. Была я, была
удобной и бесконфликтной, а потом начала портиться. Телевидение, кстати,
этому сильно поспособствовало: среда заела. И теперь я честно и объективно
могу сказать, что выросла в человека с тяжелым характером, очень
категоричного и упрямого. Могу даже обидеть кого-то. Хотя в этих случаях так
же прямо подхожу и прошу прощения. Мне просто трудно жить, если я знаю, что
перед кем-то виновата, я себя плохо чувствую из-за этого.
- А правда ли, что по причине
тяжести характера вы по любому пустяковому поводу заявляете о своем уходе из
"Вестей"?
- Отчасти правда: именно по
пустяковому, хотя и не совсем по любому. Забавно, но в каких-то серьезных,
кризисных ситуациях я, наоборот, мобилизуюсь. И говорю: "Дешевых
подарков не будет! Пусть выгоняют - сама не уйду!" А из-за пустяков
завожусь. Правда, обычно это только повод, при этом что-то еще внутри
происходит не очень хорошее. Но со стороны действительно получается, что
из-за ерунды я начинаю увольняться. Хотя заявления писала всего раза два или
три.
- И по каким, например, поводам?
- Ой, да смешно сказать - глупость
полная. Ну вот, например, когда у нас сменили заставку. Помните, была
почтовая тройка, а потом сделали этих компьютерных коней. Но в тройке-то был
смысл - она почту везет, эти самые "вести"! А сделали бешено
мчащихся коней без всякой почты - за большие деньги и не посоветовавшись
толком с нами. Я назвала этот шедевр "пожаром в конюшне" и пошла
выяснять отношения к Олегу Максимовичу Попцову. Ему как раз заставка
понравилась, я стала говорить, что это безобразие, он - что это просто
чудесно, я - что в этих конях нет смысла, он - что конь - это своего рода
символ России, я что Калмыкия - это еще не вся Россия... Слово за слово,
договорилась я до того, что никто не хочет считаться с моим мнением, что мне
все это надоело, и что я увольняюсь... Вот и весь пример.
- Скажите, а вы чего-нибудь в жизни
всерьез боитесь?
- Это в каком смысле?
- Да в прямом: собак, темноты,
победы коммунистов...
- Чего-то, конечно, боюсь. Собак,
правда, нет. У меня папа был военный, и мы несколько лет прожили в Мурманске.
Там во дворах бродили целые стаи этих бездомных собак: люди их заводили, а
потом уезжали и бросали. И я, еще девочкой, с этими собаками играла, мы их
даже прятали с друзьями, когда приезжали соответствующие службы. Так что
собак не боюсь, хотя кошек люблю больше. Темноты - тоже не очень. Но при
этом, если возвращаюсь поздно вечером одна домой, то бывает немного не по
себе - известно ведь, что сейчас происходит... Коммунистов - да. Боюсь и не
хочу. А больше всего, наверное, боюсь одиночества: абсолютно не умею его
переносить, кроме тех моментов, когда просто нужно побыть одной - разобраться
в себе. И еще очень боюсь неожиданного хамства. Я теряюсь, ощущаю
нечеловеческую обиду и не знаю, как себя вести и вообще жить дальше.
- Неужели даже телезвезды от
случайного хамства не застрахованы?
- Во-первых, нет. А во-вторых,
пожалуйста, не надо про звездность. Я не умею говорить на эту тему, правда.
Что тут сказать? Это ощущение так редко бывает, ну вот на "ТЭФИ",
например. И даже не из-за скульптуры в руках, а потому что без конца подходили
люди, самые разные, и очень искренне поздравляли. И в какой-то момент
подумалось: "Как же хорошо, как много хороших людей меня любит! Может, и
правда - звезда?" А в обычной жизни просто нет такого чувства. Есть
работа, есть семейные дела, есть беготня по магазинам. Ну да узнают, ну и
что? Очередей теперь нет, так что без очереди никто не пропускает, вот только
если коммунисты все-таки победят, тогда, может, и придется снова ощущать себя
звездой, заходя в гастроном. Да нет, с этим ощущением просто нельзя жить. Оно
для праздников. А в будни - как вы его себе вообще представляете? Вот встаю я
с утра, выхожу на кухню. И говорю: "Звезда я. Посуду мыть не буду!"
А толку-то что? Все равно ведь придется.
|