«Глас народа» со Светланой Сорокиной на НТВ, 23 марта 2001 г.
Россия - ядерная свалка?

Светлана: Здравствуйте. В прямом эфире телеканала НТВ программа "Глас народа". На повестке дня вопрос, который напрямую касается всех и ученых и политиков и всех, всех граждан, их детей, внуков, правнуков и, наверное, праправнуков. Речь идет о возможном разрешении ввоза из за рубежа на территорию России так называемых отработанного ядерного топлива. В больших количествах и за большие деньги. Я приглашаю сюда, в студию, министра по атомной энергии Евгения Адамова. Здравствуйте, Евгений Олегович, пожалуйста. По последним опросам, население России относится к возможному ввозу в большинстве свое отрицательно. 90% считают, что не нужно этого делать. Однако 90% депутатов при первом голосовании, при обсуждении этого вопроса, посчитали, что ввоз нужно разрешить. Единственная фракция, которая солидарна и сразу голосовала против, была фракция с экологическим названием "Яблоко". И я приглашаю сюда лидера "Яблока" Григория Явлинского. Итак, депутаты должны взять на себя большую ответственность, решить нужно, можно или нельзя ввозить отработанное ядерное топливо на территорию России, учитывая, что это большие деньги и, как утверждают сторонники ввоза, и высокие технологии и еще много чего положительного может принести такое решение. Вот такая сделка на повестке дня. И я вас, уважаемые телезрители, приглашаю принять участие в интерактивном опросе. Ответь, пожалуйста, на вопрос. Который мы сформулировали очень по деловому. Звучит он так: за ввоз на свою территорию отработанного ядерного топлива Россия может получить 20 миллиардов долларов. Считаете ли вы эту сделку выгодной? Варианты ответа "да" и "нет". Пожалуйста, посмотрите номера телефонов, вы их видите, отвечайте на этот вопрос, пользователи Интернет могут на нашем сайте тоже проголосовать, отвечая на этот вопрос. Да, еще одно маленькое замечание, прежде, чем начнем. Я уже присутствующих в аудитории предупредила, хочу телезрителям сказать, у нас с прошлой программы остался в студии непойманный попугай. Если он случайно пролетит над нашими головами, то, пожалуйста, не изумляйтесь и не думайте, что это технические помехи. А если вы услышите щебетание, то может быть, это и хорошо. На этом фоне живой природы будет проходить наше обсуждение этой важнейшей темы. Итак, мы приступаем. Наверное, к центру, к вам, уважаемые мои собеседники, я обращаюсь с первым вопросом, если можно коротко. Как вы полагаете, почему большинство депутатов при первом чтении, голосовали за ввоз отработанного ядерного топлива? Пожалуйста.

Адамов: Светлана, я думаю, что два с половиной года и смены Думы с одной на другую, достаточное время, для того, чтобы некоторые простые очень вещи, дошли даже до депутатов.

Светлана: Ваше мнение, Григорий Алексеевич.

Явлинский: Мне трудно сказать, потому что сама постановка вопроса и сама эта затея представляется настолько абсурдной, что очень трудно представить, почему 360 депутатов голосуют "за", а вчера 330 голосуют за то, чтобы вопрос отложить. Ну, наверное, скорее, это что-то с депутатами и в этом смысле вы правы.

Светлана: Евгений Олегович а, кстати, почему вчера отложили этот вопрос? При таком единодушии вдруг взяли и отложили?

Адамов: Не знаю. Поскольку вел все-таки, заседание Думы не я, Селезнев, ему, наверное, это виднее. Но приветствую в любом случае время, которое появилось для того, чтобы, если у людей есть вопросы, то на эти вопросы появилась возможность ответить. В том числе и на сегодняшней вашей передаче, за что я вам очень признателен.

Светлана: спасибо. Давайте тогда начнем всё по порядку, для того, чтобы всем все было ясно, просто по полочкам разложим. Наверное, сейчас я буду больше даже обращаться к специалистам, а не к вам Григорий Алексеевич, потому что я сейчас хочу задать вопрос такой... Вы обратили внимание, кстати, Евгений Олегович, что я говорю не ядерные отходы, а отработанное ядерное топливо?

Адамов: Вот видите, шаг за шагом, депутаты что-то понимают, телеведущие начинают запоминать, глядишь и население что-то запомнит.

Светлана: Хотя вы знаете, наверное, об этом будем говорить еще. Дело в том, что такая довольно условная грань, по-моему, между отработанным ядерным топливом и ядерными отходами. Все дело в том, утилизировать или нет?

Адамов: Абсолютно правильно. То что для нас есть отходы. Для некоторых стран есть исходное сырье, для того, чтобы они зарабатывали, зарабатывали в своей экономике. К сожалению, мы могли бы это делать у себя.

Светлана: Первый вопрос такой. Откуда мы получили это предложение? Откуда взялась сумма 20 миллиардов и 20 тысяч тонн ядерных, вот этого топлива.

Адамов: Вы знаете, никаких предложений к нам, чтобы пришел кто-то и сказал6 вы знаете, вот мы хотим к вам завести, я недавно слышал передачу, как будто бы то ли южной Африке, то ли Кипру предлагались и там герои нашлись, которые отказались от этих предложений. Никаких предложений не поступало. Страна ищет возможность работать, наконец, устала от митингов, хочет работать. И я думаю, что прошло время, когда высокотехнологичным отраслям, как, например, нашей отрасли, предложили вместо того, чтобы заниматься ядерными бомбами. Делать что-нибудь эдакое молочное, для переработки молока. Кстати говоря, мы сумели тогда сделать хорошее оборудование для молока, так вот забыли за это время сельское хозяйство поднять и не берет никто это оборудование для молока. Та вот теперь мы ищем работу в рамках своего профессионализма. Причем не новую работу, а ту, которую мы делаем 50 примерно лет . И которую умеем делать достаточно хорошо.

Светлана: Эти поправки к законодательству, это что, примитивные меры, для того, чтобы открыть дорогу. А вы дальше еще будете искать, кто бы завезет, деньги от них получать.

Адамов: Я бы сказал, что поправки к законодательству, которые, кстати говоря, внес не Минатом, эти поправки внесли депутаты. Некоторый из них, я думаю, даже здесь присутствуют, эти поправки, как бы волна назад после той, на которую нас несло в начале 90-х годов. Нам ничего не надо. Атомной энергетики нам не надо, вот сейчас Приморье осталось без атомной энергетики, а по планам Госплана там бы уже стояли станции и мы не видели бы зимой всех этих кризисов, которые были. Нам не надо свой авиации. Мы будет летать на "Люфтганзе". Нам вообще ничего своего не надо, только пищу пусть чистую приносят из-за рубежа. Почистят еще здесь, когда создавали ядерное оружие, кое-что загрязнили. А нам так ничего. Вот это, на мой взгляд, сегодня разумные депутаты отрабатывают обратную волну. Пытаются не запретить людям работать в рамках их профессионализма. Зарабатывать не для себя. Кстати. Вот вы сказали там 20 миллиардов, еще что. Так это условный пример. Никто нам сегодня на 20 долларов ничего не предлагает. Но если работа будет, то это работа для всей страны. Для машиностроителей, для электронщиков, для приборостроителей. А ведь там налоги пойду, значит, пенсионеры, значит достанется...

Светлана: Так, про выгоду мы дальше будем говорить. Сейчас я хочу к разумному депутату обратиться. Пожалуйста. Я знаю, что автор поправок вы Нигматуллин Роберт Искандерович. Скажите мне, пожалуйста. Все-таки, всего лишь 13 октября 2000 года был принят природоохранный закон, поправки к которому сейчас срочно пытаетесь провести. Что изменилось за такое короткое время, почему потребовалось срочно вносить изменения?

Нигматулин: Вы знаете, никакой срочности нету, конечно. Это, в общем, некая стратегия. Когда мы пришли в думу, мы решили это сделать, это нужно. Нужно дать нашему отечественному производителю, самому квалифицированному, самому наукоемкому производству дать заработать. Вот основная причина. А что касается там юрико-технологических моментов, что сейчас готовиться новый закон об охране окружающей среды, для этого есть соответствующая процедура. Если мы вот эти поправки примем, то они, соответствующим образом, будут вот в новом звене работающем тоже учтены.

Светлана: Понятно. Я читала, кстати говоря, стенограмму вашего выступления в государственной Думе еще в первом чтении и комментарии господина Яблокова, эколога, Алексея Владимировича к этому выступлению. Как вы считаете, почему именно сейчас и насколько это отложенная процедура, ну, собственно говоря. Почему именно сейчас возник этот вопрос?

ЯБЛОКОВ: Ну, я думаю, что не случайно что он сейчас возник. Сейчас во время выборов эту Думу и Евгений Олегович, собственно, об этом и сказал, что пришел новый парламент, Минатом приложил много сил, чтобы в этом парламенте были люди, много людей, которые поддерживают Минатом. Так и получилось. Сейчас комитет по экологии Госдумы возглавляется, практически, все руководство этого комитета связано с Минатомом. Благоприятная очень обстановка для Минатома провести этот закон. Они не могли провести этот закон перед этой Думой, там была Злотникова и там были другие депутаты, которые не хотели этого делать, а теперь благоприятная обстановка.

Светлана: Вы тоже так считаете, господин Артемьев?

Артемьев: Вы знаете, я неразумный депутат, я тоже так считаю.

Светлана: Скажите, пожалуйста, неразумный депутат, а на что вы надеетесь? Если вас так мало, все-таки закон будет принят?

Артемьев: Я надеюсь на то, что очень многие депутаты просто не читали того, за что проголосовали. Когда они прочитали, многие из них, несомненно, ужаснулись. Потому что на самом деле попытаться нашему отечественному производителю подарить отработанное ядерное топливо - не самая главная проблема в приоритете страны, несомненно, сегодня. И многие депутаты понимают, какие опасные последствия могут за этим поступить. Я думаю, что именно поэтому перенесли, чтобы разобраться.

Светлана: Игорь Юрьевич, у вас есть вопросы к господину Адамову?

Артемьев: Да. Несомненно. Очень много. Ну, например, Евгений Олегович, скажите пожалуйста, вот сегодня мы действительно собираемся, во всяком случае Минатом, ввозить 20 тысяч тонн отходов. Скажите, пожалуйста, а вот сегодня говорят о том, что на наших отечественных заводах не существует технологий для переработки иностранного топлива. Правда, Минатом говорит, что скоро, со временем мы построим такие заводы, которые смогут это делать и модернизируем наши стары. Ну, вот, на сегодняшний день, когда принимается решение, можно на наших российских заводах перерабатывать иностранное, облученное ядерное топливо?

Светлана: Импортного дизайна.

Адамов: Ну, во-первых, я не могу пропустить вашу первую фразу, потому что вы опять сказали, что кто-то в Россию собирается завозить отходы. В Россию никто не собирается завозить отходы, это первое. А во-вторых, все топливо, с точки зрения радиохимии, они практически одинаковое, если оно состоит из двуокиси плутония, двуокись урана, двуокись урана является и для нас и для зарубежных станций, станций зарубежного дизайна, общим и поэтому на Маяке перерабатывать одно топливо или другое, большой разницы нет. Я должен вам напомнить, что мы не собираемся завтра ничего перерабатывать. Не время еще перерабатывать. Природный уран настолько еще пока дешев, к сожалению, к сожалению, потому что и наша промышленность добывает природный уран, нам хотелось бы, чтобы цены на него росли, что сегодня пока экономически выгоднее работать с природным ураном. Но если бы эта задача стояла сегодня, то никакой технологической проблемы не возникло бы. Точно также, как не возникает проблемы на мысе, у французов, когда они перерабатывают не только топливо, которое произведено Франатомом, но и топливо, которое произведено, например, в Японии или в Соединенных Штатах. Технологически это одна и также операция. Но первой операцией для нас, это будет операция технологического хранения. Потому что хорошо известно, что за время хранения активность, то есть то, с чем имеешь дело, она резко, экспоненциально, падает. Поэтому лучше иметь дело с меньшей активностью, не в человеческом плане. Мне очень нравится, импонирует вот активность нашей ведущей.

Светлана: Так понятно. Я радиоактивная. Григорий Алексеевич, скажите мне пожалуйста. Вы разобрались во всех перипетиях технологических, во всех доводах сторонников ввоза?

Явлинский: Нет. Я и не собирался это делать.

Адамов: А это интересная ситуация, когда депутаты не собираются разбираться в том, что им приходиться решать. Мне казалось, что наоборот: сначала разобраться, а потом принимать решения.

Явлинский: А это вот зря. Это вы нам просто, извините, морочите голову. Нам не надо в этом разбираться. Я вам другое скажу. Я вам скажу, что в результате того, что вы сейчас отстаиваете, вы отходы завезете, а деньги все, которые якобы получите на переработку этих отходов, будут украдены. Мы останемся с отходами, а деньги уйдут туда, откуда они пришли. Вот и все.

Светлана: Какие-то фаталисты в аудитории собрались. Все считают, что деньги будут украдены.

Явлинский: Одну минуточку. Просто это принципиально новая ситуация. Мы уже привыкли к тому, что у нас исчезают все время деньги, но совершенно новую историю придумали, что не у нас не просто исчезнут деньги, но вместо этих денег мы еще получим всякую гадость. Это просто новое что-то. Я хотел вам сказать, Евгений Олегович, что-то, о чем я сейчас говорю, и есть предмет этого закона. Мы ведь не занимаемся двуокисью плутония, нам про это не надо рассказывать, у нас другая профессия. Вы сейчас говорили, что выдадите работу лет на 50 всем, современные технологии и машиностроение, все. Так вот я вам заявляю, этого ничего не будет. И у меня есть достаточно аргументов, для того, чтобы доказать вам, что из той затеи, которую вы сейчас отстаиваете, вы не получите ни технологических цепочек, ни нового оборудования, ни новых рабочих мест, ни в итоге просто вообще ничего. И в этом особенность всего этого мероприятия. Вы профессионал в своем деле. Вы умеете делать такие вещи, которые мало кто умеет делать во всем мире. Я это знаю. И с этим я тоже разбирался. Вы очень хорошо знаете свою отрасль. У вас есть великолепные профессионалы в том, о чем вы говорите, но поверьте, это вопрос отнюдь не технологический и не научный. Это вопрос колоссальной политической важности. Сегодня наша страна не может рискнуть на то, чтобы сделать для себя такой проект. Вот я могу вам привести массу аргументов и доказательств и простых примеров, совсем простых. Тем более, что вы говорите о том, что это сначала мы будем складировать, а через 20 лет или через 12 лет мы их начнем перерабатывать. Я очень сомневаюсь, что те, кто сегодня примут эти решения, и те, которые агитируют за эти решения, к тому времени вообще будут способны что-либо сказать или что-либо сделать и их вообще можно будет разыскать. А мы все с этим останемся.

Светлана: Ваши возражения, Евгений Олегович.

Адамов: По-моему, если я правильно информирован, у вас только один ребенок, внуков, пока еще нет?

Явлинский: Нет. У меня два сына.

Адамов: Два сына. Успели за это время второго сделать. Молодец.

Явлинский: За какое время?

Адамов: Очень существенно, потому что мы говорим перед лицом наших детей. Григорий Алексеевич совершенно правильно сказал, что значительная часть того, что мы сегодня начинаем, останется нашим детям и нашим внукам. Также, как вы сегодня говорите перед глазами, наверное, ваших двух детей, я думаю, что меня слушают мои внуки, у меня два внука и одна внучка. Она наиболее любопытна и думаю, сейчас с интересом смотрит, что это так Григорий Алексеевич решил, что Минатом, это точка, во-первых, богатая. Это иллюзия, Григорий Алексеевич, она не богатая, потому что для того, чтобы что-то украсть, нужно, чтобы там что-то было. А мы себе с трудом пока деньги зарабатываем. Бюджет, который вы утверждаете, на Минатом не распространяется. Это первая часть. Вторая часть. Есть, наверное, сферы, которые вы, как политики, выпустили из под контроля и вот из этих сфер сегодня, нефтянка или газ, говорят, утекают огромные деньги. Вы, как политик, за это ответственны. Мы то самое закрытое ведомство, плохо общающиеся с людьми, но потому что мы закрыты, мы очень жестко контролируемое ведомство. Самая крупная сделка, которая существует в нашем ведомстве, это "сделка Воу Ноу", когда перерабатывается высокообогащенный уран, простите, уж за этот техницизм, и из него делается топливо для атомных станций, которое, кстати, не только в Америке используют, но используют во всем мире. Эта сделка приносит примерно 500-600 миллионов долларов в год в Россию. Вот ничего более жестко контролируемого, чем эта сделка, нет, а специально проверил, вы не познакомились с актом счетной комиссии, а по-моему это единственный инструмент. Уже не верят милиции, Минатому не верят, это я знаю точно, не верят прокуратуре, но счетной палате, по-моему, пока верят все. И вот счетная палата что-то не нашла ни одной копейки пропаж там, где мы действуем. А теперь я хочу обратить ваше внимание, что у меня тоже есть достаточно простые аргументы, на которые надо обратить внимание, потому что мы говорим о вещах, которые действительно надо аргументировать очень просто. Мы действуем 50 лет. Мы самая безопасная отрасль после связистов. Вот когда вы телефонную трубку поднимаете, может быть есть какой-то эффект телефонный, может быть нет. Следующие по не безопасности, это атомщики. В наших городах, а здесь наверняка есть люди, которые родились в закрытых атомных городах, я прошу, покажите, пожалуйста, вторую картинку из тех, которые я передал заранее Светлане. Вот в наших городах смертность на тысячу человек, это то о чем политики должны заботиться, смертность ниже, чем во всей России. Хотя она отрабатывает все катаклизмы. Вот политика, которую вы проводили, вместе со своими коллегами. В середине прошлого десятилетия привела к повышению смертности, но и в этих условиях на была ниже в закрытых городах, чем во всей остальной стране. Поэтому есть область деятельности, которая за 50 лет доказала, что это самая бе6зопасная область деятельности.

Светлана: Все время про Чернобыль вспоминается.

Адамов: Нет там Чернобыля.

Светлана: Вот именно, что нет Чернобыля.

Адамов: Если хотите по Чернобылю, покажу и там информацию.

Светлана: Юрий Петрович Щекочихин, вижу по лицу, хочет что-то сказать.

Щекочихин: Нет, я просто хочу напомнить вам, Евгений Олегович, о полной безопасности. Вт мы были с вами на этом острове, где хранились радиоактивные отходы с подводных лодок. Когда тогда ваш же помощник положил штуку, которой измеряют активность, на землю и перепугался. Говорит, давайте с этого острова уйдем. Помните, были вместе с вами?

Адамов: Юрий Петрович, перепугали ведь полную страну Чернобылем.

Щекочихин: Тогда вас перепугали и меня тоже на Баренцевом море.

Адамов: Вся страна запуганных людей. А я вам сейчас скажу простую вещь. Помните, в Башкирии, столкнулись два поезда. А продуктопровод в это время был не исправен. 600 человек, по-моему, погибло. Это больше, чем суммарно пострадавших в результате Чернобыльской аварии. Помните паромы "Эстония"? Это больше, чем во всех ядерных событиях в Советской стране.

Щекочихин: Евгений Олегович, пострадали офицеры, которые там служат на их там 20 человек, не 100 человек.

Адамов: Таким образом людей и убедили, что им надо гибнуть. Только на них действует не радиация, действуют ваши слова. В результате радиации люди не гибнут, а в результате ваших слов, в некоторых случаях, петлю на шею одевают. А это медицинский факт.

Светлана: Евгений Олегович...

Адамов: К сожалению, среди ликвидаторов, очень много, так называемых, суицидов. Но это не есть результат радиации, это есть результат того, что людей запугали. Не надо пугать людей. Надо им рассказывать, что люди гибнут от транспорта, от плохой воды, люди гибнут от воздуха, который загрязнен. Причем гибнут массово. Гибнут от несчастных случаев, но они не гибнут от радиации.

Светлана: У меня только вопрос к вам. Правда ли, что самое грязное место на планете, это озеро Карачай, результат деятельности "Маяка"?

Адамов: А это зависит от того, что называть самым грязным.

Светлана: Закаченное радиоактивными отходами.

Адамов: Радиоактивных отходов в Карачае действительно очень много, но здоровье людей от Карачая не пострадало.

Светлана: Что за чудо?

Адамов: Давайте разберемся.

Светлана: Вы часть той силы, которая хочет делать зло и все время творит добро.

Адамов: Светлана, никто не пьет из Карачая. И я никому не рекомендую пить из Карачая. Ну, вспомните, никому не приходит в голову пить из Черного моря, соленую воду. Ведь если начнут пить, ведь люди заболеют. Почему мы по этому поводу не маемся, что нельзя пить соленую воду морскую, просто мы знаем, что ее нельзя пить. Точно также из Карачай, который, кстати, находится за проволокой, к нему доступа нет и который на 70% уже засыпан сегодня. Из него тоже не пьют.

Светлана: Одну секундочку, обращаясь к телезрителям. Пожалуйста, вы уже выслушали часть доводов за и против, пожалуйста, проголосуйте, отвечая на вопрос, по поводу вот этого возможного ввоза. Известно, что 20 миллиардов долларов мы можем получить и развитие высоких технологий, в результате ввоза из-за рубежа вот этого самого отработавшего ядерного топлива. Считаете ли вы эту сделку выгодной или нет? Да или нет? Пожалуйста, вы видите телефоны на экранах, отвечайте на этот вопрос. Мы с вами встретимся через несколько минут после рекламной паузы...

Реклама

...Итак, я снова приветствую вас. В прямом эфире программ "Глас народа". Мы продолжаем. Во время рекламной паузы, Григорий Алексеевич сказал, что лично господину Адамову он и в смысле техники и в смысле денег доверяет.

Явлинский: Да, мысль очень простая. Я ведь говорю не о Минатоме, а то создается впечатление, что Россия существует отдельно. А Минатом в ней отдельно и это такая закрытая штука про которую никто ничего не знает. Это, кстати, говоря, очень сильный аргумент относительно того, что раз никто ничего не знает, то никто не может и точно сказать, что у вас там происходит. Во-вторых, в нашей стране все, что закрыто, а у нас очень много всякого закрытого, например, у нас все, практически, закрыто от всякого гражданского контроля. У нас закрыты вооруженные силы от гражданского контроля и туда невозможно отправлять детей в армию, чтобы они не страдали. Они отказываются даже от прекращения призыва. У нас закрытая есть экономика трубы, о которой вы только что говорили, тоже совершенно закрытая и поэтому мы постоянно теряем то, что сами и добываем. У нас есть закрытые отрасли, такие как ваша. И вы, кстати говоря, категорически отказываетесь, чтобы деньги, которые там и большие, в общем-то, деньги, которые придут за эти отходы, чтобы они были под гражданским контролем. Это, конечно, вызывает большое недоверие ко всей этой истории, но речь идет в данном случае вовсе не о ваше отрасли. Речь идет о том, что в минувшем году из России, по официальным данным, 25 с половиной миллиардов долларов ушли из нашей страны. Это на 19% больше, чем в 99-м году. Если вы думаете, что наше правительство, а вы правительство, вы лично член правительства, не несет за это ответственность, вместе с депутатами Госдумы, президентом и всем прочим, то вы сильно ошибаетесь и такая же судьба постигнет все эти деньги. Поэтому скажите по-другому, нам нужна просто занятость, и мы хотим завести сюда отходы и здесь их будут перерабатывать. И мы будем работать, а не рассказывайте нам, что мы за это что-то заработаем. Кстати говоря, я должен сказать вам. Что вы совершенно неправильно поставили вопрос для зрителей. Потому что вы сказали о 20 миллиардов долларах, но вы скажите, за сколько это времени. Если я правильно вас понял, то это за 40 лет. Вы спросите у граждан, вы хотите получить 20 миллиардов за 40 лет? Ну и вам тогда ответят, что для нашей страны означает 20 миллиардов долларов за 40 лет. При другом прочтении закона можно говорить о 20 миллиардах долларов за 20 лет, что на самом деле одно и тоже. Поэтому, я предлагаю снять с повестки дня вообще вопрос о деньгах. Здесь вопрос ведь не в деньгах. Еще раз утверждаю - деньги будут разворованы. Отходы останутся, вот давайте поговорим об этом, кому нужно именно это, кто хочет превратить нашу страну в отстойник вот этого всего? Вот это и есть главный вопрос.

Светлана: За сколько лет? 20 миллиардов за сколько лет?

Адамов: Сначала, если можно, несколько слов на счет закрытости. Потому что если бы мы продолжали быть закрытой отраслью, вероятно, я бы не сидел перед вами и, наверное, Юрий Петрович Щекочихин, вместе со мной не ездил на ядерный полигон, на котором сегодня проводятся, так называемые, невзрывные ядерные эксперименты, куда американцы очень хотят попасть. Не попадают по вполне понятным причинам их туда не пускают...

Светлана: Бережете иностранцев.

Адамов: А Юрий Петрович свободно вместе со мной туда проехал. Мы стараемся сейчас быть настолько открытыми. Что мы принимаем тех же самых иностранцев, о которых вы только заботились, в три раза больше, чем наших выезжает за рубеж. У нас сегодня на атомные станции автобусами возят студентов, пенсионеров, кого угодно. Одну минуточку. А вот второй тезис на счет того, что опять таки разворуют, он все время крутиться, крутиться и у меня такое впечатление, что Григорий Алексеевич точно знает, кто ворует. Я-то не знаю. Он очень интересуется, сколько еще можно будет разворовать. Я отвечаю на вопрос сколько. Потому что, что такое 20 миллиардов - это не более чем учебная задачка. Рынок, который складывается и который ближайшее время будет существовать и на котором мы можем работать также, как 50 лет работали, оставаясь самой безопасной отраслью и зарабатывая не для себя. А зарабатывая, прежде всего, для страны. Потому что это реальный сектор страны. Этот рынок уже сегодня, гипотетически, если предположить, что он будет наш, 20 миллиардов долларов, а темп, с которым будет развиваться наша экономика, с которым буду развиваться транспортники, потому что это не возят в теплушках, так как, к сожалению, возят уголь. Для того, чтобы перевести единицу энергии нужно в миньон раз больше транспортных единиц на угле или на другом органическом топливе, чем мы возим ядерное топливо или облученное ядерное топливо, которое тоже есть сырье для того, чтобы вырабатывать энергию, Григорий Алексеевич.

Светлана: Евгений Олегович...

Адамов: Мы можем работать быстро, это могут быть 20 миллиардов за 10 лет, это могут быть 20 миллиардов за 40 лет, а это может быть ничто и тогда придется затратить миллиарды, потому что у нас есть Карачай, о котором вы вспомнили, Светлана. У нас есть Теча, у нас лодки. Вот мы ездили с Юрием Петровичем, у нас есть Новая земля, на которой происходило самое мощное испытание ядерного оружия. Это наследие холодной войны, нас заставили создавать ядерное оружие. Мы не сами его создавали и не сбрасывали на Хиросиму и Нагасаки и не пугали людей ядром так, как напугали не мы. Для того, чтобы все это убрать нужны миллиарды долларов, соответствующая программа у американцев...

Светлана: То есть, если не завезем все эти тонны, то ни черта не сможем, извините, у себя сделать.

Адамов: Нет, должны найти какой-то другой способ. Но телевизоры уже производить не будем, автомобили не будем.

Светлана: Поняла. Академику Велихову хочу дать слово.

Велихов: Вы знаете, я в какой-то степени вообще с постановкой не согласен. Потому что здесь говорится о том, что мы устроим у себя, увеличим количество радиоактивных отходов в России и получим 20 миллиардов, которые один считают, что они с пользой истратят, а другие считают, что их украдут. Та постановка, о которой сейчас идет речь, я ее ставил уже 20 лет, в первый раз с Косыгиным. Постановка заключается в том, что прежде всего, мы должны свою собственную помойку радиоактивную, на которой я всю свою сознательную жизнь живу и работаю, сейчас я вам объясню, убрать. Вот вы здесь находитесь в Москве, а вообще вы здесь по закону должны получать пособию, по нашему закону, потому что на территории Курчатовского института 70 тысяч кюре, а когда у вас одно кюре на квадратный километр, вы уже должны начать получать пособие. Больше пяти, вообще работать не нужно. Значит, мы эту помойку поддерживаем в нормальном состоянии и с точки зрения здоровья у нас такое же хорошее положение, как в закрытых городах. Мы очень благодарны Григорию Алексеевичу, "Яблоку" и Думе, потому что они не помогают вот на это поддержание выбивать средства и кое-что мы получаем и поддерживаем в нормальном состоянии. Но может это продолжаться вечно? Москвичи говорят: нет. Тушинцы говорят: нет. Северо-западный округ говорит: нет... И депутаты каждый раз на выборах обещают, что нет, что они сейчас они все это уберут. Вот 20 лет я пытаюсь понять, как убрать-то. И речь сегодня идет вовсе не о том, что больше станет радиоактивных отходов, речь идет о том, чтобы здесь их стало существенно меньше, чтобы их во многих местах их вообще не стало. Чтобы они были спрятаны там, где положено, в очень жестких условиях хранения. А в столице, здесь в 10-миллионом городе их вообще бы не было.

Светлана: То есть вы получите деньги и возможность вывезти это за пределы столицы?

Велихов: Причем речь идет о том, что их нужно получать непрерывно, каждый год, каждый месяц, контролировать непрерывно, не ждать. Ведь не получится так, что вам принесут 20 миллиардов в чемодане, вы их тут же украдете. Не в этом же дело. Дело заключается в том, что должен быть непрерывный процесс, в котором счетная палата, наша уважаемая Дума, правительство, не все же воры в правительстве, ну, что же вы, в самом деле. Нежно, чтобы все это непрерывно контролировать именно в процессе. Вот когда это делается шаг за шагом, вот когда вы увидите, что радиоактивность стране уменьшается, а не увеличивается. Вот этот процесс правильный. Если производная меняется, вы не ждете, пока 20 миллиардов украдут, а вы тут же начинаете меры принимать, я первый буду принимать эти меры.

Светлана: Есть что сказать? Пожалуйста, Сергей.

Митрохин: Ну, вот, с Евгением Олеговичем мы уже не первый раз ведем дискуссии. Вы знаете, он мне напоминает такого фокусника, который все время показывает один и тот же фокус и все зрители уже давно привыкли и знают, что он сейчас сделает при этом. В чем заключается этот фокус: нам говорят, мы ввозим не отходы, мы ввозим ОЯТ. Да, я согласен, во время ввоза нам ввозят ОЯТ, но что потом с этим ОЯТом происходит? Потом этот ОЯТ перерабатывается, в результате образуется огромное количество отходов. На оду тонну ОЯТ десятки и сотни отходов разной степени активности и таким образом в стране образуются отходы. А что написано в законе, который лоббирует Евгений Адамович, а там написано: а мы будем руководствоваться приоритетностью права на возращения отходов в страну происхождения. Это значит, что там написано, что отходы останутся, потому что там нет категорической нормы и в результате что получится. В результате все те деньги, даже если они не будут разворованы, допустим, они будут в конечном счете направлены на то, чтобы хоронить вот эти уже новые ОЯТ. И еще, я один вопрос хотел задать. Неоднократно Евгения Адамович выступал о том, что, извините, Евгений Олегович выступал о том, что отрасль крайне рентабельна, что он большой коммерсант, что он сумел наладить рентабельность. Действительно, рентабельность есть, большие доходы получает Минатом и возникает вопрос, почему даже эти доходы сегодня не идут на те цели, о которых сейчас сказал господин Велихов? Почему сегодня они не идут на захоронение - потому что опять не хватает, опять на что-то другое тратят. Так вот, когда начнется вся эта программа, опять на это денег не хватит, просто не хватит и опять нам скажут, что нам нужны все новые и новые проекты по ввозу отходов.

Светлана: Сейчас на реплику ответ тогда.

Гость студии: Светлана Иннокентьевна, вопросов тьма больших и глобальных, хотелось бы на все их ответить, но я в первую очередь должен выразить удивление. Вот позиция Григория Алексеевича - все разворуют. Я тогда вообще не понимаю, зачем вы сидите в Думе, получаете зарплату, тогда нужно или перестать жить или вообще собрать чемоданы и уехать в другую страну. Вот во имя того, видя то. Действительно, 25 миллиардов увозят, вообще среди политиков и политиканов твориться ужасное. Вот я оставил свою работу в большей степени и пришел в Думу, чтобы вот этого не было, потому что вы с этой задачей не справились, вот только мы можем справиться. А во-вторых....

Светлана: А вы раньше в Минатоме работали?

Гость студии: Нет, я академик российской академии наук...

Светлана: Это я знаю. А, у вас брат в Минатоме работает.

Гость студии: Да, брат. Совершенно верно. И теперь второе. Вот вообще это странная привычка политиков десятилетиями решать вопросы, не вникая в суть. Я не буду разбираться. Вот не буду разбираться, кукурузу у нас внедряли, не буду разбираться, генетику уничтожали, не буду разбираться, кибернетику уничтожали. Но так же нельзя. Ведь нужно вникнуть. И, кроме того, везде мы, авторы, заявляли: не технологические здесь проблемы. Не Думе судить об этом - для этого есть эксперты. В том числе и я. Это тоже мне близко по специальности. А нужно действительно продумать, чтобы не разворовали, это главный пафос был вообще всех наших поправок и как контролировать, но есть закон о бюджете. Каждый год депутаты Госдумы должны рассматривать объем фонда, какие деньги поступят, как их истратить. В каком регионе, на что, вот главный пафос наших поправок. Теперь от фракции "Яблоко", давайте активно участвовать. Если вы считаете, что этого недостаточно, давайте смотреть. Но так же нельзя говорить: я не буду разбираться, все это нужно отклонить. Вот это удивительно. Эта позиция меня удивляет.

Явлинский: Так. Ну, я, вообще-то, считаю, что это действительно проект очень сродни, как вы совершенно правильно сказали, посеву кукурузы за полярным кругом. Только с гораздо более негативными последствиями для страны. Первое. Второе. Ну, зачем же вы говорите о том, что вы делаете закон, который предотвращает исчезновение средств не по назначению. Вы отказались от поправки, чтобы контролировались те самые средства, которые могут придти в страну в этой связи. Вы лично отказались. Я вам покажу результаты голосования, вот так. И Минатом отказался от того, чтобы открывать, а эта поправка была внесена фракцией "Яблоко", так же как и была внесена другая поправка, о которой только что говорили Сергей Митрохин, о том, чтобы обязательно вывозились то, что называется результатами этой деятельности, что реально является отходами. От этих поправок отказались, почему отказались? Я лично считаю, что отказываясь от того, чтобы это был не бюджетный фонд Минатома, а чтобы это был открытый бюджетный фонд и чтобы эти средства поступали не в закрытые фонды одной отрасли, а чтобы они поступали в общий бюджет, тогда можно обсуждать вопрос, в принципе можно обсуждать вопрос...Дайте договорить. Тогда в принципе можно обсуждать вопрос, куда деньги направляются. Кроме того. Я не понимаю вашего благодушия. Я только знаю, что каждый год, не смотря на то, что в бюджете написано, что надо поддерживать Курчатовский институт, слезы давать одному из лучших института мира, может быть, к которому я имею лично прямое отношение. И каждый год приходится ходить в министерство финансов, несмотря на принятые законы, на все процедуры и на все то... Мы Черномырдину писали письмо, что если завтра окончательно упадет забор вокруг Курчатовского института и разбежится два оставшихся охранника, и когда туда придут какие-нибудь террористы и возьмут все, что там лежит - то в ста метрах от Кремля мало никому не покажется.

Адамов: Всех запугал.

Явлинский: И только после этого Черномырдин дал указание министерству финансов выделить деньги. Только их не выделили и все равно надо было ходить и говорить. О чем вы здесь рассказываете? Вы такой, вообще, прекрасный фантазер, вы, наверное, очень здорово своим внучкам все это рассказываете. Я просто завидую вашим внучкам. Вы им на ночь будете рассказывать замечательные прекрасные истории. Они будут хорошо спать, но дело в том, что тут целая страна сидит, мы-то знаем, что у нас происходит. Ну, как вы можете в стране, в которой случился Чернобыль, рассказывать кому-то, что вы самая безопасная отрасль. Сейчас вы мне скажите, что это вам не принадлежит, что это кто-то виноват другой. Вы поезжайте в Белоруссию. Вы знаете такую страну - Белоруссию? Нашу братскую страну. Поезжайте, посмотрите, с чем они там сталкиваются. Посмотрите с чем сталкивается Украина после этой катастрофы. Поезжайте на Урал, поезжайте, все там посмотрите. А то вы рассказываете, куда вы Щекочихина возили. Посмотрите на него.

Светлана: Да, два слова, пожалуйста, а то затянулась ваша дискуссия.

Нигматуллин: Светлана Иннокентьевна. Я, вообще говоря, просто поражен уровнем этой аргументации. Я просто не знаю, как на это реагировать. Мы обсуждаем конкретную проблему. Технологическую...

Светлана: Но мы же не быстрые нейтроны обсуждаем?...

Адамов: А я знаю, как реагировать. Дайте, мне отреагировать.

Светлана: Сейчас вы будете друг у друга слово...

Адамов: Я считаю, что страна достаточно послушала сказок от Григория Явлинского. Боюсь только, что от таких сказок моя внучка не заснет. Поэтому мне придется что-то более приличное ей рассказать.

Светлана: Перешибать впечатление.

Адамов: Перешибать впечатление. Потому что я не знаю, что еще в своей жизни Григорий Алексеевич сделал, кроме того, что он 10 лет рассказывает стране сказки. А институт, о котором вы, Григорий Алексеевич, заботитесь, и из которого я вышел - я в нем выращен, и половина этого института по основным фондам, построена там мной. В том числе и тот забор, о котором вы заботитесь, что б он не свалился... Вот этот институт, о котором вы никак не можете убедить своих коллег-депутатов, почему-то у вас не хватает возможностей, или аргументов убедить коллег - а я бы поддержал ваши аргументы, что бы этому институту больше денег давали, на ваши крохи прожить не может. Большую часть того, что зарабатывает этот институт - он зарабатывает сам. Работая с нефтяниками, работая с газовиками. И еще примерно треть - он получает от Минатома. Хотя он не входит в состав Минатома. Потом. Надо же было сначала прочитать документы перед тем, как сюда ехать. В этих документах, т.е. законах написано, что Минатом предлагает самый, что ни на есть изощренные способы контроля за средствами, которые поступят. Вы готовы их предложить? Вы готовы их предложить. Я сегодня на них согласен, публично согласен! Предложите эти варианты. Но тот, кто сегодня говорит, что мы отказались от каких-то способов контроля не может не прочитать закон в котором написано, что эти средства аккумулируются в бюджете. Самом контролируемом в нашей стране источнике финансирования.

Светлана: Вы господина Нигматуллина убеждаете?

Адамов: Только что прозвучал вопрос. И этот вопрос был задан риторически. Теперь я имею возможность на него ответить. Потому что это не ситуация прямого эфира. Господин Артемьев уже один раз обманывал...

Светлана: Как это "не прямого"? Мы в прямом эфире!

Адамов: Господин Артемьев утверждал на всю страну, что Минатом отказывается выводить отходы. Приоритетность отходов записана, но не в этом дело. Это вы, видимо, привыкли иметь дело с фокусниками - мы фокусов не показываем.

Светлана: Так, одну секундочку.

Адамов: Дело в том, что в законе есть одна норма, которая отвечает на этот вопрос. Нельзя ничего ввозить - ничего нельзя ввозить - если суммарно в стране радиоактивности прибудет. В виде отходов, в виде топлива, или в любом другом виде. Т.е. любой проект принимается тогда, когда в итоге радиоактивности в стране становится меньше. Т.е. то, о чем говорил Евгений Павлович.

Светлана: Но сокращение гипотетическое.

Адамов: Но если в других странах считают топливо отходами, а мы хотим из этих отходов выработать энергию - для Приморья, для Южного Урала и так далее - почему нам надо запрещать вырабатывать энергию? Мы сжигать хотим то, что у других называется отходов. А радиоактивности в стране будет меньше.

Светлана: А ... я так понимаю, это сотрудники Минатома сидят.

Адамов: Смотрите, какие молодые люди.

Светлана: Хорошо. А возражения, ответы, какая-то своя аргументация, может быть со стороны экологов и депутатов господину Адамову пойдет сразу после рекламы. Перед этим, я прошу ответить на вопрос. Как бы мы его ни сформулировали - он правомочен. Мы предлагаем ответить на вопрос, как по вашему: хороша ли эта сделка? Хороша ли эта сделка по ввозу. Да - нет. Учитывая, что мы получим 20 млрд. учитывая все то, о чем говорил господин Адамов. Возражения ему, еще раз напоминаю, сразу после рекламной паузы. До встречи.

Реклама

Светлана: Итак, мы снова, снова в эфире. В эфире программа "Глас Народа". Перед рекламой мы остановились на выступлении Евгения Олеговича Адамова, министра по атомной Энергии. Я теперь предлагаю дать ответ. Кто из экологическая трибуна? Кто? Ну, давайте, вы еще не говорили. Давайте, представляйтесь.

Гость студии: Меня зовут Владимир Сливяк, я представляю экологическую организацию "Экозащита". Вот здесь идет разговор, что "мы делали то-то, а вы были против", потом говорят: "был такой закон", другие говорят: "нет такого закона" Давайте просто обратимся к фактам, к законам, которые сегодня существуют. На сегодняшний день, ввоз топлива регламентируется постановлением 773 правительства. В котором записано, что ядерное топливо на территорию России ввозить можно. Это не запрещено. Просто это можно, только при условии отправки отходов переработки обратно. И в другом законе об охране окружающей среды, все еще действующем, написано, что ввоз отработавшего топлива на хранение, захоронение, запрещен. Давайте посмотрим в те законы, которые предлагает принять Минатом сегодня. В них написано, что на хранение ввозить можно, что отходы переработки отправлять обратно необязательно, т.е. все совершенно верно. Там есть приоритетность права, прописано. Но по сравнению с постановлением правительства 773, где однозначно требуется только в таком случае, только когда отходы от переработки отправляются обратно, только в таком случае принимать - а по сравнению с этим постановлением практически, происходит расслабление законодательства. И все слова Минатома о том, что "эти законопроекты - они просто снимают запрет на ввоз топлива для переработки и все дескать хорошо" - но это просто полный абсурд.

Светлана: Понятно. Да что вы хотели сказать?

Гость студии: "Гринпис России". Я хочу сказать, что все то, что говорилось представителями Минатома не соответствует действительности вообще. В документах Минатома которые были даны на экспертизу в январе 2001 года указано, что 4,5 тысячи тонн будут лежать у нас на хранении, а отнюдь не на переработке. Это прямо указано. Документ есть. Там же в документах указывается, что рассматривается вопрос о том, чтобы навсегда оставлять здесь отработанное топливо и даже рассматриваются цены сколько будет стоить захоронить здесь отходы и оставить здесь и после этого нас убеждают. Говорится, что после Чернобыля никто не пострадал в стране. Да вы посмотрите, Евгений Олегович, вы же член правительства, а правительство постановило о чернобыльских льготах и о том кто входит в список чернобыльцев 350 тысяч человек. И тут нам говорят нет, это совершенно ничего не пострадало. А Евгений Павлович Велихов, уважаемый мною человек, это человек который был первым президентом "Гринписа" Советского Союза. И выступал категорически против ввоза радиоактивных отходов и топлива в Россию и что же теперь происходит. Почему так меняются позиции.

Светлана: Вы первый руководитель "Гринпис" в стране?

Велихов: Когда-то да.

Светлана: Почему вы так переменили свое отношение?

Велихов: Не переменил. Как был так и остался.

Светлана: Вы же были против ввоза ОЯТ.

Велихов: Никогда я не был против ввоза. Я говорил Косыгина убеждал. О том, что я говорю одну и ту же вещь 20 лет. О том, что главная задача заключается в том, чтобы страну очистить от радиоактивных отходов. А для этого могут быть разные способы. Если вы ввозите одну бочку, а девять захораниваете, то это выгода не финансовая, мы так страну очистим. Москву надо очистить.

Светлана: Я поняла. Пожалуйста.

Гость студии: С министром спорить легко, но не приятно. Потому что действительно большую часть того, что он говорит - говорит не правду. Например, он несколько раз сказал о том, что отрасль самая безопасная. Документы его же министерства говорят о том, что новорожденных уродов среди населения Минатома это такое термин вдвое больше, чем в среднем среди населения России.

Адамов: Это ложь.

Гость студии: Психических заболеваний среди населения Минатома статистически больше, чем среди населения России. И так далее. Это все опубликовано. То что он сейчас сказал, что радиоактивность не увеличится, а будет уменьшаться давайте спросим его, книжка у меня здесь лежит белая книга "Атомная энергия" под его редакцией. Через 400 лет при условии, что будут построены десятки новых атомных станций. Тогда действительно ввезенные отходы будут на этих сожжены и тогда через 200 или 400 наверное сократиться.

Светлана: Что девушка тянет руку все время. Пожалуйста, что вы хотели сказать.

Гость студии: Виктория Колесникова, социально-экологический союз. Мне интересно как министр Адамов прокомментирует тот факт, что несколько лет назад был громкий судебный процесс в Челябинской области и суд и экспертиза доказали, что ребенок родители которого судились заболел, то есть у него генетические изменения, именно в результате так называемой безопасного хранения и переработки отходов на "Маяке" и таких детей там сотни.

Адамов: Это действительно нуждается того, чтобы прокомментировать. Во-первых, нуждается довод о 300 с лишним тысячах чернобыльцев, которые получают льготы. Я не хотел бы никого лишать льгот даже если люди стали инвалидами не в результате воздействия излучения, а в результате таких вот высказываний как у господина Яблокова, когда он дезинформирует общественность. Это первое. Второе зачем из кого-то с кем вы разговариваете делать идиотов. 28 человек погибли сразу в чернобыльской аварии. Несколько десятков человек являются заболевшими в результате того, что они там работали. Перед вами сидит человек, который работал в 1986 году там три месяца, в отличие от тех кто рассуждает на эту тему. Поэтому если есть заболевшие. У нас их в сотни тысяч раз меньше, вот что я хотел сказать. Каждая жизнь самоценна, но если приходится решать вопрос в обществе, то надо, прежде всего, справится с теми экологическими проблемами, от которых люди болеют. С теми техногенными областями которые небезопасны с точки зрения травматизма. Вот в этом смысле наша отрасль самая безопасная.

Светлана: Кстати говоря, известно например, что Западе во многом уже электроэнергия которую вырабатывают атомные станции она становится очень дорогой по одной простой причине - страхование много съедает. У нас страхование как такое вводится? Есть ли такой закон. Проводится ли страхование. Вы это рассчитывали?

Адамов: Страхование существует. Я думаю, оно такое же зачаточное как демократия или как уровень наших знаний об атомной энергетике. Есть пул из 29 страховых компаний. И мое беспокойство заключается в том, чтобы не произошла авария и чтобы надежность этого пула, потому что он же не минатомовский, это страховые компании России чтобы она не была проверена реальными случаями, за которые придется отвечать. Но практика в мире показывает, что каждый день приходится выплачивать страховое возмещение за транспортные аварии. Каждый день приходится выплачивать за авиационные аварии. А вот за ядерный ущерб это исключительный случай когда пришлось выплачивать такие страховые случаи.

Светлана: Ну, у нас и по суду мало что отсудить можно. Григорий Алексеевич пожалуйста.

Явлинский: Есть вещи которые сложно доказывать, но есть вещи которые просто доказывать. Вы-то сами свой закон читали и если вы его читали, то вы должны знать, что в вашем законе в отличие от того, что вы здесь говорили 10 минут назад. Абсолютно никаким образом не прописана прозрачность использования и получения средств. Вы сказали вещи абсолютно не соответствующие действительности. Проверить это совсем просто. Бумага ведь она есть. Ее можно посмотреть. Это первое. Во-вторых, вы категорически отказываетесь принять любые поправки направленные на прозрачность использование этих средств.

Адамов: Публично готов сделать это.

Явлинский: Да при чем здесь вы-то. Вы же не депутат.

Адамов: Кстати есть законы между прочим не мои, а депутатские. Вы это забыли.

Явлинский: Да-да. Я себе это хорошо представляю и депутатов этих хорошо представляю. Это вот как раз по моей профессии. А ещё я хочу добавить, что я очень ценю, что забор который вы построили вокруг Курчатовского института упал, но мне кажется, что если у вас действительно такая продуктивная отрасль, помогли бы Курчатовскому. Что же вы так слабо помогаете.

Адамов: Сотни миллионов в год.

Явлинский: Значит недостаточно. Давайте много сотен миллионов в год. А в конце концов я хочу вам сказать, я ещё раз сегодня абсолютно убедился - вы отстаиваете абсолютную авантюру, колоссально вредную для нашей страны.

Светлана: Так, Сергей Митрохин тянет руку. Пожалуйста.

Митрохин: Я хочу опровергнуть информацию Евгения Олеговича о том, что Минатом добивается прозрачности использования.....

Светлана: Подождите. Если будут такие выкрики, то я вам не дам слово, потому что я здесь хозяйка и я хочу дать слово Сергею Митрохину. Извините, но это так. Пожалуйста.

Митрохин: Фракция "Яблоко" предложила конкретную поправку для того чтобы обеспечить действительно подлинно прозрачность этих средств. Она заключается в том, что мы предложили создать специальный целевой бюджетный фонд независимый от Минатома. Потому что фонд Минатома на сегодня является закрытым. Доступ к нему имеет ограниченное число депутатов. Далее. Мы свои поправки предложили написать, чтобы все средства от операций с отработанным ядерным топливом за вычетом налогов и расходов на обращения с ОЯТ поступали на средства этого фонда. Без этого невозможно проверить все эти средства. Эту поправку Минатом на комитете по экологии категорически отверг, также как и другую нашу поправку которая требует немедленного после переработки вывоза топлива обратно в страну происхождения.

Светлана: Понятно. Уважаемые телезрители, у вас телефоны на экране. Голосуйте пожалуйста, отвечайте на вопрос выгодна ли нам сделка по ввозу отработанного ядерного топлива. Пожалуйста, ещё раз посмотрите на телефоны. Голосуйте. В конце подведем итог. Пожалуйста... что вы хотели сказать?

Гость студии: Я хотел бы обратиться к министру Адамову. Скажите пожалуйста, вы пешком ходили по тем местам, областям в Тульской, в Белоруссии, на южном Урале именно после тех времен или вы только черпаете свою безопасность чисто из каких-то документов-отчетов. Это раз. Во-вторых скажите пожалуйста, если ещё хоть одна страна в мире которая так заботиться об экономической своей безопасности как мы и решившая превратить ради этого свою собственную территорию в обыкновенный могильник.

Светлана: Понятно.

Адамов: По южному Уралу я топал на прошлой неделе. Те области которые вы называете, а я мог бы добавить Брянскую, она считается больше всего пострадавшей, Алтайскую, она считается пострадавшей от испытания ядерного оружия. Вот я добавляю их сегодня к Уралу. Больше всего сегодня по излучению, более 50%, они получают от природных источников. 35% примерно они получают от медицинских процедур. И меньше 1% от того, о чем мы с вами говорим.

Светлана: Так. Понятно. Еще мнения? Пожалуйста, говорите.

Щекочихин: Я, наверное, не спец ни по мирному атому, ни по использованию этого в военных целях, но меня интересует использование атома в личных целях. И по этому могу сообщить, что месяц назад Госдума, направила Президенту РФ Путину, премьеру Касьянову, в ФСБ, в Генпрокуратуру наше постановление о коррупции в Госдуме, а коррупция в Минатоме, и лично господина Адамова. И могу сказать еще. Где можно отыскать деньги на ремонт забора в исследовательском институте. 22 декабря прошлого года Мосэнергоатом передали 4.5 миллиона на счет кого бы вы думали? Московской городской Прокуратуры, которая ведет дело по Минатому. Вот эти деньги откуда взялись?

Адамов: Это что называется мальчики кровавые в глазах.

Щекочихин: У меня счет лежит. Ваш счет.

Адамов: Я хорошо помню, что в рамках политической борьбы, когда приближались выборы в Думу, Юрия Михайловича Лужкова обвиняли, чуть ли не в убийстве. Когда закончилось избрание в Думу, все об этом забыли. Так вот учитывая, что справочку вашу я прочел. Теперь, оказывается, есть автор, потому что она не подписана.

Щекочихин: У нас комиссия.

Адамов: Видишь комиссия, как у Райкин а, кто пиджак шил никогда найти нельзя. Но вот по крайней мере один автор есть. И вот я этому автору пользуясь тем, что эфир прямой вношу предложение, там самый сочный эпизод это что в порядке видимо коррупции я получил дом в Питсбурге не в Москве, а в Питсбурге. Я предлагаю, Юрий Петрович, если он даже с моей помощью этот дом найдет, то мы его продадим, а деньги отдадим 83 больнице. Но если не найдет сюда и съест свою шляпу, как лгун.

Щекочихин: У меня шляпы нет!

Светлана: Ах ты черт возьми.

Адамов: Подарю, ради такого случая.

Светлана: Так помните, что я говорила. Короткие реплики с трибун. Пожалуйста молодой человек.

Александров Н. (Студент 5-го курса Физтеха): Григорий Алексеевич, вы сказали, что через 20-30 лет некому будет обращаться с ядерным топливом. Я представляю то поколение, которое будет работать с отработанным ядерным топливом. Наш институт готовит специалистов, которые в состоянии обращаться с отработавшим ядерным топливом.

Явлинский: Я не сомневаюсь.

Светлана: Так. Еще пожалуйста.

Гость студии: Разрешите еще сказать. Мы представляем студентов многих ВУЗов Москвы. И мы хотим заявит, что сегодня обсуждается вопрос нашего будущего. И вы многие наши депутаты, многие которые не удосуживаются даже иногда читать законы, вникать в суть процесса решают наше будущее за нас. И вы считаете, что мы глупые, что мы не умеем работать. Может вы не умеете читать законы и вникать в вопросы.

Светлана: Так, пожалуйста.

Гость студии: Я как мать троих детей и занимаюсь и занимаюсь проблемой бытовыми отходов, хочу сказать, что мы должны сначала решить проблему бытовых отходов. Москва производит120 миллиардов тонн в год бытовых отходов. В молоке матерей диоксины от выделений в атмосферу.

Светлана: Я поняла. Но давайте вернемся к нашей теме. По этой теме у вас есть, что сказать?

Гость студии: Нам надо решить сначала эту проблему. Мы на пороге экологической катастрофы.

Светлана: Поняла. Пожалуйста молодой человек.

Гость студии: У меня деловое предложение к министру Адамову. Я предлагаю вам заработать хорошие деньги. Сделаем так. Вы обязуетесь у себя дома по мету жительства организовать переработку моей жизнедеятельности. Плачу. Называйте вашу цену.

Адамов: Я думаю, что за вас отходы ядерной деятельности, которые вредили людям в Чернобыле, я получил сполна. Вам такое и не снилось.

Светлана: Так, говорите.

Панфилов ( Председатель экологической партии "Кедр"): Чрезвычайно важно, что ваша передача поднимает такие вопросы, но только Минатома и только Госдума не в состоянии этот вопрос решить. Однозначно нужно мнение регионов выслушивать, однозначно нужно мнение науки, но не только атомной науки при всей ее уважении, но и Академии медицинских наук и всего прочего. И общественности. И такое решение должно приниматься на уровне Президента. Я согласен с господином Явлинским, что это политическое решение, не только экологической проблемы, но и любой другой проблемы.

Светлана: А как вы считаете, может референдум надо провести? Ведь была такая идея.

Панфилов: Референдум... Я опять же обращаюсь, к тому что должны компетентные люди такого уровня принять решение. Не только Госдума, Госдума не является той площадкой на которой мы выносим политические дрязги. И ваша программа, кроме того, что она шоу программа, должна вынести конкретный результат, который сводиться к тому...

Светлана: То есть это сводиться к тому, что это не должно быть решение одной Госдумы. Поняла вас. Пожалуйста.

Субботин (Академик): Евгений Олегович, у меня к вам вопрос такой, скажите пожалуйста почему у вас нет мнения Академии Наук России. Это все же очень компетентная организация, а без нее решать такие серьезные вопросы нельзя. У вас есть мнение отдельных академиков, некоторых, которых вы отлично знаете, достаточно далеки от атомной энергетики. А других мотиваций у вас нет. У вас есть мнение вашего ведомства.

Светлана: Да.

Адамов: Валерий Иванович, я очень сожалею, что вы не в курсе дела, что ваш коллега оп Академии, вице-президент РАН Лаверов, проводил соответствующие слушания в прошлом году и у нас есть мнение Академии, и у нас есть мнение институтов Академии, у нас есть документ....

Субботин: Нет. Вице-президент он не Академия. Он просто член Академии, а я говорю о другом, что официальное мнение Академии Наук, которое проходит через президиум и утверждается президентом. А депутатов я просил бы пока не будет получено такое заключение, вообще этот вопрос не рассматривать.

Светлана: Спасибо. Вот не могу не дать. На самой верхотуре.

Гость студии, студент МВТУ им. Баумана: Вот здесь много говорили, что это вопрос будущего и мнение студентов очень важно. Я хочу представить другую часть студентов, которые не считают, что отходы в Россию нужно ввозить. Я вижу вопрос так. Правительство хочет хапнуть деньги сегодня, и оставить нас с отходами через 12 лет.

Светлана: Пожалуйста еще молодой человек.

Гость студии: Я хочу сказать, чтобы министр Адамов съездил в Челябинск и пожил там лет 20. Я бы посмотрел, что с ним будет через 20 лет. Вы можете посмотреть. Мне 20 лет и я лысею.

Светлана: Итак. Все сосредоточились. Мы сейчас начинаем подводить итоги уже и хочу дать слово вам Евгений Олегович и вам Григорий Алексеевич. Пожалуйста, коротко, то что в сухом остатке, как говориться. Кто начнет? Ну Григорий Алексеевич давайте.

Явлинский: Я еще раз, в сухом остатке и в мокром хочу сообщить вам, что крупная политическая авантюра, которая будет иметь очень тяжелые последствия. Надеюсь, что каким-то образом она не произойдет, потому что масштабы этих последствий они сопоставимы с распадом Советского Союза. Такого масштаба будут политические последствия. Во вторых я горжусь тем, что в моей стране есть такие институты как Физтех, что есть такие специалисты которые работают в Курчатовском институте, но уверяю вас мои друзья вам хватит в нашей стране работы на 150 лет и без этих дополнительных отходов, которые сюда привезут. У вас хватит работы, у нас колоссальное количество работы здесь. Еще раз подчеркиваю. Не надо техническими деталями потерять смысл этого авантюрного политического мероприятия. Недопустимо сегодня в России проводить такие рискованные проекты. Страна, наша экономика, наше правительство, наш Президент, наши оранные структуры, они не готовы для столь опасных рискованных и сложных операций.

Светлана: Прежде чем я дам слово Евгению Олеговичу, пожалуйста, на экран результаты голосования. Итак, у нас проголосовало 18.5 тысяч и голосование еще продолжается. Выгодной сделку считают около двух тысяч. 1869 человек, невыгодной, т.е. как бы против ввоза отработанного ядерного топлива 16 617 человек. Да у нас еще Интернет. Что у нас в Интернете? Проголосовало 74% проголосовало против этой сделки, 26% за. Вы предвидели результат голосования. Как не хитри с вопросом, все равно люди высказываются определенно. Пожалуйста, теперь ваше слово.

Адамов: Светлана, я согласен с Григорием Алексеевичем, что вопрос больше политический, поэтому я обращаюсь не к населению, которое до сих пор живет в рамках стереотипов, чернобыльских, Хиросимы или Карачаем напугали, неважно. Я обращаюсь к депутатам, потому что им принимать очень не популярное по результатам решение. И я им хочу напомнить, что предыдущий президент Америки, отец Джордж Буш-старший, когда ему пришлось отстаивать один закон очень не популярный, закон о правах черного меньшинства в Америке, он сказал, пользуясь словами политика 18 века, что избирают не для того чтобы зависеть от воли большинства, когда эта воля искажена по тем или иным причинам. Избирают для того, чтобы человек заботился о долговременных интересах своих избирателей. И он должен об этом помнить. Долговременные интересы нашей страны это не подносить сырье на Запад, это не катать плоское и тащить круглое, что вы предлагаете сейчас студентам высокотехнологичных ВУЗов. Эта та сфера, которая уже за пятьдесят лет обеспечила безопасность в той области в которой она работает, и безопасность нашей страны. Надо позволить людям, в рамках их профессионализма зарабатывать для себя и для всей страны. И одновременно для пенсионеров, и одновременно для тех, кого политики повредили иногда и в сознании.

Светлана: Спасибо. Я только хочу напомнить, я совершенно согласна с Евгением Олеговичем, наверное не всегда нужно слушать мнение большинства. Только почему когда Александровский Гимн принимается, все оперируют только этим соображением. Большинство за, а здесь большинство не учитывается. Но это уже детали. Мы заканчиваем эту программу, я хочу сказать только, что мы с вами в промежутке между выборами не можем повлиять на очень серьезные государственные решения, потому что мы делегировали свои полномочия своим народным избранникам, и рассчитываем на их компетентность, на их честность в конце концов. Очень хочется, чтобы стремясь к лучшему они не сделали худшего. Всего доброго. До свидания.