НТВ, «Герой дня», 24 апреля 2000 г. Светлана Сорокина — Руслан Аушев.

Сорокина: Сегодня стало известно о новом нападении чеченских боевиков на колонну наших военных. Ну, вот боевики продолжают тактику партизанской войны. И из этого, пожалуй, можно сделать вывод, что единого командования у этих разрозненных отрядов нет. Это еще один аргумент для тех, кто считает, что на той стороне переговариваться не с кем. Вчера, наверное, вы слышали в прямом эфире "Итогов" командующего федеральной группировкой в Чечне, Геннадия Трошева. Он довольно резко высказывался в адрес тех, с кем предлагают некоторые политики вести переговоры в Чечне. А сегодня у меня в прямом эфире из студии в Назрани президент Ингушетии, Руслан Аушев.
Руслан Султанович, вы как раз относитесь к тем, кто считает, что переговоры необходимы. Но вчера Геннадий Трошев привел такие куски из заявления, обращения к чеченскому народу Масхадова, где, буквально, было сказано: "бейте русских" и так далее. Вот как к этому относиться?

Аушев: Ну, мне трудно комментировать. Я люблю комментировать и могу комментировать только то, что я слышал. Но я знаю позицию Трошева еще с первой чеченской войны. Если бы я видел этот текст и знал бы достоверность этого текста, или это действительно Масхадов был, то я считаю, что, если это действительно тот факт, который Масхадов сделал, то это неправильно. Нельзя в такой ситуации еще обострять ситуацию такими действиями. А если это не достоверно, а скорректированное высказывание - это нечестно с этой стороны.

Сорокина: Руслан Султанович, значит, получается, что вы про такое обращение ничего не знаете?

Аушев: Я не слышал такого обращения. Я еще раз говорю, что я не могу комментировать то, что я не видел и что не знаю. Я знаю, что можно комментировать только то, что ты видел, и что ты слышал сам лично.

Сорокина: Вот, в недавнем интервью Масхадова, которое печатал "Коммерсант" было сказано, что Масхадов якобы, даже, в одностороннем порядке приказал своим сотоварищам прекратить боевые действия. Но - вот очередное нападение. Тогда получается, что Масхадов не контролирует ситуацию. В этом смысле тоже не нужно вести с ним переговоры, раз он не контролирует ситуацию. Не так ли?

Аушев: Вы знаете, вот по поводу: контролирует, не контролирует ситуацию. Я скажу как военный человек. Тогда странно получается. Если Масхадов не контролирует ситуацию, не управляет формированиями, пусть они как-то называются. Тогда вообще непонятно, почему тогда не могут наши военные, те группировки, разрозненные, не котролируемые, ликвидировать и выполнить поставленную задачу. Ведь тогда смысл военный теряется.

Сорокина: Но, вы же знаете прекрасно, как военный человек, что партизанская война самая страшная и самая бесконечная.

Аушев: У партизанской войны, как раз, всегда бывает единое командование. У нас есть опыт свой, партизанской войны, в годы Великой Отечественной. У меня есть опыт свой, когда я как бы участник был, когда против меня действовали партизаны. И если у партизанской войны нет единого командования, то она быстро захлебнется. У партизанской войны две вещи: поддержка населения, и командование, как на территории, так и за пределами, которое как бы помогает организовывать. Поэтому, с военной точки зрения вот такие аргументы, которые я иногда слышу, они не правильные. Очень легко для организованных вооруженных формирований, подготовленных, вооруженных, ликвидировать более разрозненные группировки, чем организованные. Тут можно, конечно. спорить. Но, я как военный человек, могу говорить об обратном.

Сорокина: Ну, тогда проясните, как военный человек. Есть единое командование у этих разрозненных отрядов или что: просто против разрозненных отрядов плохо воюют наши федералы?

Аушев: По моей информации, я знаю об этом достаточно, что все вооруженные формирования, которые ведут боевые действия в горах, подчиняются сегодня Масхадову. Это сегодня их тактический шаг. У них могут быть политические взгляды разные, могут быть взгляды разные на будущее Чеченской республики, у них могут быть разные взгляды на ситуацию взаимоотношений с Российской Федерации и внутри у себя. Но сегодня такое время, когда они все выполняют одну задачу.

Сорокина: Очередное нападение на колонну наших военных, много трупов, это что - очередная акция под руководством Масхадова?

Аушев: Ну, я не знаю. Я не участвую там. Я могу только со стороны судить. Масхадов в "Коммерсанте", я так понимаю, сделал еще один шаг для того, что бы начать еще один диалог. И если бы, я так понял, начал интенсивно поддерживать этот диалог, то с его стороны он бы дал команду приостановить боевые действия. Нельзя приостанавливать с одной стороны, когда ведутся с другой. Этот процесс должен быть обоюдный. Только после этого могут не вестись боевые действия. Хотя, еще раз хочу сказать, там уж даже в хорошо организованных войсках есть нерадивые командиры, есть слабые подразделения, части, которые не могут выполнить поставленную задачу. То, что на самом деле происходит внутри чеченских отрядов - трудно сказать. Но то, что все они сегодня выполняют единую волю - это однозначно.

Сорокина: Скажите, вы продолжаете общаться с Масхадовым, поддерживаете контакты с ним?

Аушев: Ну, у меня таких прямых нет контактов. Но так как, я уже неоднократно говорил об этом, я пытаюсь как-то оказать помощь в диалоге, который бы выяснил некоторые вопросы в этой ситуации. Почему? Потому что по моим взглядам, по моим анализам, и еще ряда других наблюдателей, все-таки, ситуация в таком режиме будет длиться долго и упорно.

Сорокина: Откуда вы взяли эту цифру? В каком-то интервью вы говорили, по вашим данным где-то семнадцать тысяч, как вы называете, чеченских ополченцев против федеральных сил. Наши военные называют цифру: три тысячи. Откуда вы взяли семнадцать тысяч?

Аушев: Я знаю, сколько было вооруженных формирований законных. Сколько у Масхадова вооруженных формирований: гвардия, МВД, и другие формирования, всевозможные службы, которые носили оружие, плюс те отряды, которые были типа Бараева, Басаева, и всех, кто примкнули. Отнял только лица, которые погибли, по моим данным, вот получается где-то пятнадцать - семнадцать тысяч.

Сорокина: Путин недавно сказал, что получили от Масхадова через Аушева, предложение по переговорам, внесли свою правку, отправили обратно. Ответа пока не получили. Вам что-нибудь известно про эту почту?

Аушев: Да, это предложение я передал тем структурам, которые занимаются по поручению президента Российской Федерации. Были сделаны поправки. Мы их передали опять Масхадову. Тот тоже внес какие-то поправки. И вот на таких двух моментах все это дело пока приостановлено. Почему? Потому что, вот есть вопросы которые необходимо на уровне рабочих групп решить. Если эти некоторые вопросы снять, то можно было бы решить ту большую задачу, которая стоит перед всеми нами на Кавказе, решить совместно.

Сорокина: Руслан Султанович, то есть, Масхадов внес, по вашим данным, поправки, но назад не отправил, потому что это что? На данный момент не целесообразно на его взгляд?

Аушев: Даже не так бы я сказал. Масхадов, через своих представителей хотел уточнить, выяснить для себя, что означает то или иное предложение, которое прозвучало, так как он не имеет права прямого диалога. И люди, которые занимаются этим вопросом, тоже не уполномочены без него решать какие-то сложные вопросы. Ведь диалога, как такового нет, поэтому приходится приносить, уносить. Вот на бумагах. А когда человек читает этот документ, у него всегда возникает вопрос. И я посчитал нужным, я неоднократно об этом говорил, нужно посадить рабочую группу, у которой есть полномочия трактовать те или иные выражения в этих предложениях. Это небольшие политические предложения. Это не связано ни с чем таким стратегическим. Это вопросы, которые, если их взять за основу, можно дальше развивать и решить проблемы, которые стоят перед всеми нами, вместе взятыми.

Сорокина: Вы знаете, наши генералы говорят, и их можно понять, что если бы начались такие переговоры с Масхадовым, например, или с кем-то из его окружения. То это не поняла бы армия. Те люди, которые сейчас воюют и которые несут потери. Вы можете понять такой психологический момент?

Аушев: Ну, психологически я понимаю военных. Но и военные должны понять, что они не могут решить поставленную задачу без чеченского народа, без чеченской республики. Тогда будет процветать партизанское движение, тогда будут процветать такие действия, о которых мы узнали сегодня, которые были в недавнем прошлом. Поэтому суть всех этих предложений, что бы объединять усилия. Это первое. Второе, а кто сегодня мешает выполнять поставленную задачу? Ведь от того, что какие-то там группы работают, это же не мешает военным выполнять поставленную задачу. А когда выяснится ситуация, тогда и можно будет решать окончательно. Это будет решать президент Российской Федерации и президентом Чеченской республики. Это второе. И третье. Мне не нравится, когда военные лезут в политические вопросы. Мы знаем, к чему это может привести. И нельзя держать страну в заложниках того или иного военного решения.

Сорокина: Но вы военный человек, который пришел в политику.

Аушев: Ну, я уже был в Афганистане, знаю, к чему приводили некоторые решения.

Сорокина: Хорошо. Руслан Султанович, в прошедшую пятницу Путин, как раз, довольно резко высказался в адрес Масхадова. Вы, наверное, слышали эту хлесткую фразу. Нет ли у вас ощущения, что путин не будет уже в принципе переговариваться с Масхадовым?

Аушев: Я слышал об этом. Конечно, президент на то и президент. Но я знаю, президент Российской Федерации, тем более, новый президент, избранный, для него сегодня главная задача - ситуация на Кавказе. Решим мы эту ситуацию на Кавказе, тогда мы можем решать и другие проблемы, экономические, демократизации, и многие, которые стоят перед Россией. Если не решим проблемы на Кавказе, то эти гири будут тянуть нас вниз. И мы будем отвлекаться и финансово и физически, будут люди страдать ни в чем не повинные в этом вопросе.

Сорокина: Вы не согласны с мнением тех, кто считает, что уже выбран новый лидер для Чечни, что это Бислан Гантемиров?

Аушев: Я не знаю, почему у нас такая короткая память. Был выбран у нас Изалгаев лидером чеченского народа. Хотя, я всегда говорю, что и Изалгаев, и Гантемиров, и Масхадов, и все остальные - это проблема чеченского народа. Чеченцы сами определят. Но сегодня они все считают, и я могу вам это сказать по мнению беженцев, которые живут на территории Ингушетии, их более двухсот тысяч, они все считают президентом Масхадова. Изберут они Гантемирова - будет Гантемиров. Изберут они Изалгаева - будет Изалгаев. Но на сегодняшний день они считают своим президентом Масхадова.

Сорокина: А Гантемиров не популярен у чеченцев Насколько он авторитетен?

Аушев: Выборы покажут. Изберут, значит популярен. Не изберут - значит нет.

Сорокина: А вы считаете, в ближайшее время можно провести такие выборы или, все-таки, в течении нескольких лет, как считают наши политики, лучше ввести там президентскую форму правления, или особую форму?

Аушев: Ну, что бы об этом говорить, надо знать ситуацию в Чеченской республике. Многие просто не представляют, что там происходит. И я даже иногда боюсь, что президент Российской Федерации не все знает, что ему докладывают с большим искажением то, что здесь происходит, настроение, особенно, среди людей. И вот то, что здесь происходит каждый день, который не идет на стабильность, каждый день, который идет на позитив, это расширяет разрыв в том, что можно было бы наладить мирную жизнь, и взаимоотношения. Представьте такую ситуацию, гибнут люди, разрушаются населенные пункты, гибнет личный состав, это вызывает большую ярость у двух воюющих сторон. Это отражается и на ситуации в республике.

Сорокина: Руслан Султанович, вы упомянули о беженцах. Насколько я знаю, в апреле правительство должно было провести специальное заседание о беженцах. Но, по-моему, оно перенесено. Что вам известно, когда будет это специальное заседание?

Аушев: Насколько знаю, в ближайший четверг, двадцать седьмого, будет обсуждаться ситуация вообще. Я надеюсь, что наш вопрос, как нам быть в этой ситуации, будет ли наш вопрос обсуждаться, потому что несколько десятков тысяч уже однозначно решили остаться на территории Ингушетии. В первую очередь, это лица ингушской национальности, которые жили в Грозном и сейчас им негде жить. Они однозначно решили остаться. Других национальностей. Кстати, после первой чеченской войны у нас на территории осталось жить постоянно около тринадцати тысяч беженцев. Поэтому я надеюсь, как говорил президент Российской Федерации на встрече, когда мы были в Засохово, что этот вопрос будет обсужден на правительстве до инаугурации.

Сорокина: И, наконец, вот о чем. Вы принимаете практически все международные делегации. Так или иначе. Они чаще всего через Ингушетию едут в Чечню знакомиться с ситуацией. И вот по высказыванию некоторых из них, европейцев, ситуация в Чечне все-таки меняется. Видят они эти изменения. Это действительно так?

Аушев: Ну, наверное, меняется. Северные районы - стабильны. Но всегда Чеченская проблема зависела не от северных районов, а от Грозного и Южных районов. Я сужу о ситуации в Чечне по своей информации, которую получаю как президент республики, и по тому, что уже цифра 213-214 тысяч беженцев на территории республики она, как бы, уже застряла. То есть, это яркий показатель того, что люди не возвращаются. Они отслеживают ситуацию. Буквально три-четыре месяца эта цифра держится на одной точке. Если они пойдут в Чеченскую республику, значит, для меня это показатель, стабильность наступает, что они поверили и едут к себе домой. А пока таких тенденций не видно.

Сорокина: Напоминаю, что разговаривали мы с Русланом Аушевым, президентом Ингушетии. Человеком, который считает, что всё равно время для переговоров не упущено и надо вести переговоры с теми, кто по ту сторону баррикад.

<<< на главную # <<< на страницу сезона # Светлана Сорокина: передачи, интервью, публикации # карта сайта