НТВ, "Герой дня" 25.02.2000
Светлана Сорокина беседует с Александром Евтушенко, специальным корреспондентом "Комсомольской правды".

Светлана Сорокина: Сегодня многие телекомпании показали кадры жуткой обыденности войны. О моменте захоронения чеченских боевиков. Вы видели эти кадры в новостях. В комментариях сегодня не было недостатка, говорилось много. И опять в центре скандала журналист. Журналист немецкой компании, который и представил эти съемки. Мне показалось, что эту ситуацию лучше всего обсудить именно с журналистом. И пригласила в студию моего коллегу, специального корреспондента "Комсомольской правды", Александра Евтушенко, который только что вернулся из Чечни. Я думаю, что вы, конечно же, видели эти кадры. Слышали все, что говорилось. Ваши первые впечатления?

Александр Евтушенко: Первые впечатления жуткие. Не только первые, но и вторые. Дело в том, что первые впечатления были не сегодня, и не от этих кадров, а прежде, когда я видел подобные сцены в живую. Это, наверное, боевики. Причем, никакой суд их таковыми пока еще не признал. Это, что бесспорно, граждане Российской Федерации, которые подвергались пыткам, истязаниям и которые, очевидно, были расстреляны.

Светлана Сорокина: Но, кстати говоря, в сюжете не утверждалось, что их именно пытали, истязали и расстреляли. По-моему, там не было прямых утверждений этого. Там просто показывали отрезанные уши и ноги, скрученные колючей проволокой. Вполне возможно, говорили, что есть традиция, возможно уже мертвым отрезали уши.

Александр Евтушенко: И мертвым связывали ноги?

Светлана Сорокина: Что бы подтягивать их, как объяснил Сергей Ястржембский в эфире новостей.

Александр Евтушенко: Возможно. Но я бы здесь даже поспорил. Издевательство над трупом, оно не менее страшно, чем издевательство над живым человеком, если брать это в чистом виде. Я не сторонник издевательства вообще. И здесь я предвосхищаю контраргумент со стороны военных, что чеченцы тоже так делали. Да, делали. И это было не менее отвратительно. Против этого я тоже выступал. И я, и мой коллега, Андрей Бабицкий. Подобный случай мне рассказали сотрудники ФСБ Шалинского отдела. Они находятся в том помещении, где в прошлую войну располагалось ДГБ - Департамент Государственной Безопасности. И был действительно такой случай, когда Абумасаев, начальник ДГБ, у которого пострадал брат, насколько я знаю, у него оторвало взрывом руку. Он в бешенстве залетел и расстрелял несколько человек. И это мне подавалось как объяснение, оправдание тому, что творят порой российские федеральные силы. Это неверная позиция. Эта позиция может быть от бессилия, или от осознания собственной безнаказанности.

Светлана Сорокина: Мне показалось, что в многоголосье того, что было сказано сегодня, нормальной, взвешенной позицией стала позиция военной прокуратуры. Они просто взяли эти кадры и, по-моему, уже вылетела группа для того, что бы провести соответствующее расследование. Мне кажется, что действительно есть факт, сняты определенные кадры. Как можно фальсифицировать это? Ведь есть же это захоронение, есть эти люди. Что там, актеры лежали в этой траншее? Мне вообще непонятно, что значит монтаж, что, значит фальшивка?

Александр Евтушенко: Это позиция, которая прозвучала сегодня на вашем канале, помощника исполняющего обязанности президента, господина Ястржембского. Я тоже не понимаю, какое значение имеет, когда эти кадры сняты, кем. Ведь Ястржембский не опровергает достоверность этих кадров, он опровергает время, возможно – место, и возможно – автора этих кадров. Но это значения никакого не имеет.

Светлана Сорокина: А вот как погибли эти люди, действительно ли их истязали при жизни, что стоит за это захоронением, наверно это дело военной прокуратуры, сразу на месте выяснить, а не говорить: фальшивка, не фальшивка. Вы правы, действительно, это при всем при том, российские граждане и гражданства их никто не лишал. И, кстати говоря, прозвучала еще фраза, что потом их припорошили, слова-то какие страшные, и потом, если найдутся родственники, они смогут опознавать. Как вообще поставлена процедура, эта, есть же люди конкретные, их в братскую могилу сбросили. А если их родственники действительно захотят найти и захоронить? Что, нет процедуры опознания?

Александр Евтушенко: Вы знаете, ведь это чеченцы. И если бы только федеральные войска, те, кто занимались процедурой их сохранности, кинули клич на Чечню: "есть столько-то трупов чеченских. Идите, опознайте". На следующий же день там бы собралась толпа родственников, знакомых, близких, эти трупы сразу бы разобрали. Здесь такое наплевательское отношение. Более того, бывает еще более отвратительное отношение, когда раскапываются могилы погибших и потом эти трупы, я не знаю, то ли меняют, то ли продают. В частности, так выкопали тело полевого командира Хунка Паши Исрапилова. Да, это действительно жесткий человек, да, это враг, но врага тоже надо уважать и принимать за человека и тем более не глумиться ни над могилой, ни над трупом. Это главное, это очень важно. Из этого складывается психология тех, кто сегодня там, а завтра будут здесь, в Москве, в Рязани и так далее.

Светлана Сорокина: Действительно, здесь уже погибшему, наверное, все равно и дело в том, каким будет тот, который его могилу раскапывает. Сегодня фраза прозвучала интересная, по-моему, сказал ее кто-то из министерства юстиции, о том, что нам есть, чем ответить совету Европы. Сейчас, в специзоляторе, в Чернокозово, все в порядке. Меня заинтриговало слово "сейчас". А что, а раньше как было? Вообще, вам приходилось сталкиваться с информацией, что такое эти изоляторы, например в Чернокозово, и что там?

Александр Евтушенко: Да, к сожалению, я не уверен даже, что и сейчас там все в порядке. А что творилось раньше, я слышал от людей, которые не понаслышке знают об этом. Я слышал от людей, которые через это прошли. Мало того, что попавших туда, когда не определилось еще: боевик или просто житель. Их избивали постоянно, издевались над ними. И оттуда выходили люди, когда за деньги, когда просто так. Перед последней комиссией просто вывезли в поле и выгрузили 52 человека, жителей средне Атайги. Все они были избиты. Я встречался с женщиной, которая попала в фильтрационный лагерь, официально называется он: спецприемник-распределитель Чернокозово. Эта женщина попала на 6-ом месяце беременности, и с трудом врачи ее спасли, к сожалению, ребенка спасти не удалось. И таких случаев очень много. То есть, практически, каждый, кто проходил через Чернокозово, возвращались инвалидами, калеками. Для чеченцев еще очень важно другое, они постоянно унижались морально и вот это моральное унижение, когда перестаешь себя человеком – это больше всего на чеченцах отражается. Это будет потом передаваться из поколения в поколение.

Светлана Сорокина: Да, врагов плодим себе на многие и многие годы вперед. Скажите, сейчас, как раз приехал комиссар совета Европы по правам человека и завтра или послезавтра он намерен вылететь в Чечню, в Грозный, ему дали разрешение, с тем, что бы посмотреть все, что происходит. Как вы думает, как будет организована поездка, что, он сможет увидеть?

Александр Евтушенко: Я думаю, что позолоченных унитазов не поставят в Чернокозово, но, конечно, порядок наведут. Я знаю, что перед каждой комиссией там красились забор и корпуса, очищались камеры. То есть, приедет в Потемкинскую деревню, там все хорошо, все нормально. И ему будут рассказывать: у нас все хорошо, у нас хорошая охрана, нас хорошо кормят, что на самом деле далеко не так. И я бы с удовольствием встретился с комиссаром, что бы кое о чем ему рассказать, о том, что он не увидит без соответствующей информации.

Светлана Сорокина: Скажите, есть соответствующие службы, которые должны следить за тем, как обращаются с военнопленными и так далее. Знаете ли вы о деятельности такого рода?

Александр Евтушенко: Возможно, они есть. Я даже не исключаю, что они каким-то образом работают в Чечне, но я их там не встречал. Потом военнопленные бывают на войне, здесь войны нет. Каких-то норм международной конвенции придерживаются на войне – здесь войны нет. А значит, попросту, отсутствует напрочь какое-либо правовое поле.

Светлана Сорокина: Как удобно. Скажите, сегодня прозвучала фраза у Сергея Владимира Ястржембский, о том, что эти кадры "фальшивка года", я знаю еще кадры, которые претендуют на это звание, это кадры обмена Андрея Бабицкого. Я это к чему? Я знаю, что вы ездили в командировку в Чечню и в том числе занимались расследованием, куда исчез Андрей. Если можно, очень коротко о вашем главном выводе.

Александр Евтушенко: Главный вывод, если вы уж заговорили о "фальшивке года", может даже не одного года, а последних лет, это вся ситуация с Андреем Бабицким. Потому, что она вся пропитана враньем. Никакого обмена, на самом деле, не было. Никакой Андрей не шпион. Никаких данных о расположении российских войск в Чечне он не собирал и прочее, прочее, прочее. Его просто от одних сотрудников спецслужб передали в другие.

Светлана Сорокина: Что теперь происходит, мы узнаем когда-нибудь правду?

Александр Евтушенко: Я только боюсь, что будет слишком поздно. По моим данным, Андрей, который находится в руках федеральных властей, последние данные датируются серединой февраля, был сильно избит и очень плохо себя чувствовал. Как мне сказали, вопрос его жизни и смерти решается буквально часами. Поэтому я боюсь, что мы правду узнаем слишком поздно.

Светлана Сорокина: Напоминаю, что разговаривали мы со специальным корреспондентом "Комсомольской правды", Александром Евтушенко. Он только, что вернулся из Чечни, где пытался найти следы своего пропавшего друга Андрея Бабицкого, и был свидетелем событий, которые происходят сейчас в Чечне. Говорили мы о скандале, который разыгрался в связи с показом сегодня кадров захоронения боевиков.

<<< на главную # <<< на страницу сезона # Светлана Сорокина: передачи, интервью, публикации # карта сайта