В КРУГЕ СВЕТА
программа Светланы Сорокиной на радио «Эхо Москвы»
соведущий - Юрий Кобаладзе
12 декабря 2012 г. Президентское послание. Разные взгляды.
Гости – Илья Пономарёв, Сергей Железняк.
Аудио: эфир –
Светлана: Здравствуйте. Это программа «В круге СВЕТА», здесь Юрий Кобаладзе, Светлана Сорокина. Напротив нас – Илья Пономарёв, депутат Госдумы и Сергей Железняк, заместитель председателя Госдумы. Здравствуйте.
Железняк: Здрасьте.
Пономарёв: Здравствуйте.
Светлана: Оба присутствовали сегодня на послании президентском. Так уж получилось, даже разглядели вас на экране. Юрий Георгиевич даже рассмотрел, где кто сидел. Ну, мы сегодня о послании в первую очередь, разумеется. Решили, что 2 таких человека как Илья Пономарёв и Сергей Железняк, все-таки, наверное, разнятся в своих ощущениях после этого послания.
Пономарёв: Не уверенно ты говоришь.
Светлана: Не знаю, не знаю. К тому же здесь уже написали нам на сайте о том, что сойдутся в ощущениях. «Все они – путинские», - написано было. Ну, посмотрим.
Пономарёв: Наймиты.
Светлана: Не наймиты, так сторонники.
Железняк: Ну, по крайней мере, они посмотрят. А для радиостанции это плюс.
Светлана: В чем плюс?
Железняк: Ну, будет внимание к эфиру.
Светлана: Скажите, пожалуйста, вообще ваши общие ощущения от того, что прозвучало, от сегодняшнего послания президента?
Железняк: Ну, несомненно, послание очень серьезно отличалось от посланий других лет, потому что...
Кобаладзе: Путинских или предыдущих, как бы, медведевских?
Железняк: И путинских, и медведевских, потому что...
Светлана: Ну, не конкретизируйте. Сейчас мы разберемся.
Железняк: Несомненно. Но важно было, что речь идет не о просто каких-то задачах экономических, финансовых, о социальных. А само послание было таким, мировоззренческим, ценностным. Владимир Владимирович пытался как раз говорить о важности...
Светлана: Морального и духовного.
Железняк: ...базовых ценностей, патриотизма, того, что связано с восприятием нас как цивилизации, как государства. Он даже четко сказал, что нам, ведь, не несколько десятков лет и не сотни лет, у нас тысячелетняя история. И в этом смысле нам нужно, конечно же, черпать те вещи, которые нас внутренне укрепляют в нашей истории.
Светлана: Даже новое словосочетание прозвучало «духовные скрепы».
Железняк: Ну, образно запомнили все это словосочетание. И о чем бы ни шла речь, там, о важности продолжения демографической политики и поддержания стимула к рождению 3-го ребенка в семье...
Кобаладзе: Это мы подхватили уже.
Железняк: Да, мы как мужчины, я думаю, что...
Пономарёв: Успел?
Кобаладзе: А?
Пономарёв: Уже успел подхватить. (все смеются)
Светлана: Это шутка была, да.
Железняк: Связано ли это с суверенитетом России? Связано ли это с развитием Дальнего Востока и Сибири? Вот, все это было построено, прежде всего, через призму ценностей, через призму традиций. Даже наш разговор о возвращении названий Семеновского, Преображенского полков, ну, очень в этом смысле показателен, потому что это нас соединяет с теми поколениями, которые жили задолго до нас, но которые являются очень важными для нашего самовосприятия как народа.
Кобаладзе: А почему вот так вот? Что такое?
Светлана: Ну подожди секундочку. Давай сначала спросим Илью, его ощущения. Как?
Пономарёв: Вообще не знаю. Сергей такую высокую планку... Я почему все время пытаюсь приземлить эту всю историю? Потому что я не понимаю: единороссы, вы вообще с кем сейчас общаетесь? Я не понимаю, с кем сегодня общался Путин? Он общался с вечностью. Вот, он уходит куда-то в такую неведомую даль...
Послание же – в общем-то, формат очень прагматичный. Я просто хочу напомнить, он позаимствован был Борисом Николаевичем у американцев. Американская традиция – выступление перед Конгрессом. Это постановка задач, что президент считает правильным, чтобы Конгресс делал. Конгресс может не прислушаться, а может прислушаться. Вот, он, во всяком случае, задает повестку дня. И, собственно, и Борис Николаевич всегда, когда выступал, говорил именно так, и Путин в свои первые 8 лет говорил именно так. Особенно Медведев. Медведев-то вообще был крайне технократичен – он всегда, когда выступал, прямо четко рассказывал «Вот нужно такое решение принять, такое решение принять, такое решение. Тут должен парламент, тут вот правительство, тут вот это». Ну, правда, больше говорил про парламент, потому что он чувствовал себя очень стесненно относительно правительства давать ему поручения. Тем не менее, каждый раз в его посланиях тоже было несколько поручений и правительству тоже.
А сейчас вот полтора часа разговора про демографию, про место России в мире. Ничего конкретного абсолютно, потому что Путин абсолютно правильно диагностировал многие проблемы. Он говорил, что для всего мира мы, например, русские все. Ну и что из этого следует? Что мы должны делать? Какую мы должны миссию в этой ситуации как русские нести? На этот вопрос он не дает ответа. Более того, он даже так вопрос не ставит. Он просто говорит «Ну, раз нас все воспринимают как русских, значит, соответствующим образом должна выстраиваться наша внутренняя миграционная политика, нам нужно привлекать больше образованных людей, поменьше неквалифицированных мигрантов. Поехали дальше».
А что, у нас разве сейчас в законодательстве не так написано?
Железняк: Здесь это было связано в другой привязке к тому, что во всем мире мы воспринимаемся как русские вне зависимости от той национальности, которая у каждого из нас есть. И именно поэтому очень важно не допускать разрушения многонационального мира, потому что это наш уникальный опыт. Ни у одного другого государства...
Светлана: Ну, это тоже, прямо скажем...
Пономарёв: Банальность. Сереж, это банальность.
Светлана: Да.
Железняк: Нету в этом ничего... Наоборот. Вы понимаете...
Светлана: Не новье.
Железняк: Не, ну, слушайте, новье не новье, это, на самом деле, одно из самых важных, ожидаемых сообщений со стороны людей. Потому что сегодня националистические силы...
Светлана: А к чему вас это подвигает и что?
Железняк: Это подвигает всех нас к тому, что очень важно любое высказывание и любое решение соизмерять, прежде всего, с сохранением межнационального мира, уважения к традициям других народов, которые живут на этой территории. Но и обязательного сохранения и развития собственной культуры, общего для нас языка межнационального отношения, русского языка...
Пономарёв: Сергей, извините, пожалуйста, а есть другие? А есть другие решения, которые принимались сейчас?
Железняк: Нет, вопрос не про то, принимались ли. А предлагаются. Ведь, во всем мире, в том числе и в России достаточно серьезно сейчас подымаются националистические силы.
Пономарёв: Ну где? Они в парламенте не представлены, в региональных парламентах не представлены, в местных парламентах не представлены, в правительстве не представлены, в администрации нет. Где?
Железняк: Это же вопрос вызова не только сегодняшнего дня, это вопрос тенденции. На сегодня, особенно когда в мире ситуация экономическая, финансовая, да и социальная становится все тяжелей и тяжелей, один из выходов, который предлагают радикальные силы, как раз в том, что «знаете, было бы все хорошо, если бы не эти».
Пономарёв: Сергей, в зале такие силы были?
Железняк: Нет. В зале, несомненно, такие силы не были. Но это послание не только тем, кто сидит в зале.
Пономарёв: Тогда с кем он говорил там?
Железняк: С россиянами, с людьми, которые смотрели.
Кобаладзе: В зале не было националистов?
Железняк: Не, на самом деле...
Пономарёв: Мягкие были, но скрытые.
Светлана: Ну, в этом смысле, Илья, трансляция-то шла на всю страну, поэтому это послание – не какое-то конкретное письмецо федеральному собранию, но всем.
Железняк: Это же не совещание, да.
Пономарёв: Нет, вопрос, но делать-то что?
Светлана: Вот это вот я поддерживаю. Потому что кроме вот этой заявы «Мы – русские. Надо трех детей. Накормим весь мир»...
Железняк: Не, ну, чтоб трех детей, понятно, что делать. Мы тут уже перед началом передачи обсуждали как многодетные родители.
Светлана: Вот это, пожалуй, единственный вопрос, по которому вы конкретно понимаете, что делать. А в остальных случаях что?
Железняк: Во-первых, несомненно, формат послания, особенно в том виде, в каком он был сегодня, не предполагал полностью детализированного списка поручений. По ключевым вопросам были поручения и парламенту, и правительству, просьба поддержать те или иные инициативы или разработать порядок. Потому что это как раз определение ключевых направлений деятельности государства, то есть того, как президент видит развитие нашего государства. Притом горизонт, исходя из тех идей, которые озвучивались, он не на год и не на 6 лет. Он, в целом, вперед.
Пономарёв: Ну, вот, действительно, ведь, очень много людей говорили перед этим посланием, что это такая стратегия, да?
Светлана: Да-да, вот именно. Ждешь стратегии, ждешь каких-то решений.
Пономарёв: Что это как минимум на эти 6 лет. Но он начал-то вообще очень широко. Он начал с глобальной ситуации, он начал с глобального кризиса. Полностью его поддерживаю. Вот, я перед тем, как поехать на это послание, с утра была конференция, на которой выступали Хазин и Делягин, и они говорили там как раз про глобальный долговой кризис, как к нему пришли. Очень это кореллировалось с тем, с чего начал Путин.
Но только Путин при этом не дал ни одного ответа. Он сказал «Россия не должна стоять в стороне». Супер. «Россия должна в этом участвовать». Отлично. «Россия должна что-то делать». Что она должна делать? Давайте. Вот, конкретно в зале сидел министр иностранных дел, в зале сидели комитеты по иностранным делам Государственной Думы и Совета Федерации. Ну так ты скажи как главнокомандующий, чего делать-то? То есть принимать антизакон этого самого Магнитского? Ну так это тоже не было сказано. Тоже было бы нормально. Я вполне подозревал, что, может быть, в этом послании такая история.
Светлана: Где-то будет, да. Где-то будет.
Пономарёв: Но оно было вообще вневременным. Оно было ни конфронтационным, ни миротворческим, ни международным, ни местным.
Светлана: Это правда.
Пономарёв: То есть было, как бы, обо всем и ни о чем.
Кобаладзе: Но Сергей же говорит, что это было философское послание, да?
Светлана: Ну так философское. А news где?
Железняк: Знаете, это все равно, что сравнивать подход к изобретению колеса и инструкцию по применению колеса. Это разные форматы. Вот здесь как раз смысл и формата, и содержания того, о чем говорил президент, заключался в определении направлений для деятельности. Там не было, еще раз говорю, как в формате совещания детального инструктирования различных органов власти.
Пономарёв: Сергей, но у нас президент, все-таки, не Леонардо Да Винчи, а, скорее, Макиавелли, да? То есть он должен конкретное говорить.
Железняк: Еще раз. Вот, он по многим направлениям, тем не менее...
Светлана: Леонардо да Винчи часто был очень конкретен. До сих пор расшифровываем его изобретения.
Пономарёв: Ну, он был вне времени.
Железняк: ...тем не менее, давал реперные точки, которые могут быть неким количественным или измеряемым параметром движения в направлении этой цели. Вот, например, про ту самую сельскохозяйственную нашу отрасль, о которой мы говорили. Ну, извиняюсь, сверхамбициозная задача...
Светлана: Лет через 5 всех накормим.
Кобаладзе: Это я помню. Еще лет 40 назад мы собирались американцев по яйцам обогнать.
Пономарёв: Только мы проигрываем конкуренцию сейчас и Бразилии, и Китаю. А так все нормально.
Железняк: В этом смысле здесь несколько моментов есть. Я не большой спец в сельском хозяйстве, но я тоже понимаю, что с точки зрения освоения наших же земель на сегодня ситуация, ну, явно далекая от оптимальной. У нас под всю инфраструктуру и под все освоенные земли приходится всего несколько процентов от территории страны.
Светлана: Так а чего ж тогда говорить про «через 5 лет»?
Железняк: Так а как это...
Светлана: Ну, это не реально через 5 лет накормить весь мир. Ну, нереально, даже если...
Пономарёв: Но это же абсолютно причем конкретно... Ну, ты же сам знаешь, вот сейчас в Думе проходит закон о фермерских хозяйствах.
Железняк: Да.
Пономарёв: Но он же про это не говорит, он же не говорит, что у нас приоритет, фермерство или, например, крупные агропромышленные предприятия.
Железняк: А это не противоречие.
Пономарёв: Вот, в моей Новосибирской области, откуда я избран, у нас в советское время были одни совхозы-миллионеры. Это была северная часть целинных земель. Все работало. Сейчас развалено абсолютно все. Вот, вообще ничего не работает.
Светлана: Зачем нам тогда вот эта конкретика, что через 5 лет?
Пономарёв: Вот же что надо, о чем говорить. Отлично. Сельское хозяйство. Супер. Причем, есть концепция органического, например, земледелия агропромышленных вещей, там, животноводство, новые технологии здесь. Он же, на самом деле, затронул тему. Он очень много тем затрагивал вскользь. Он с Медведевым начал полемизировать так, косвенно по вот этим 5 направлениям технологического развития, он предложил там 5 других направлений технологического развития, которые частично пересекались, он их ревизовал. Но вот сельское хозяйство – очевидная история, которая в России может быть. Ну так скажи «Давайте мы сделаем конкретными силами конкретные проекты», дай поручение, Дума поддержит, правительство сделает. Поехали.
Железняк: Предлагаю даже не сомневаться в тому, что все люди, которые имеют отношение к сельскому хозяйству, очень внимательно слушатели те разделы, которые были посвящены сельскому хозяйству. И есть другие форматы.
Пономарёв: Ты назовешь хоть одного специалиста в этой сфере?
Железняк: Федоров.
Пономарёв: Федоров – специалист в сельском хозяйстве? Юрист?
Светлана: Который Федоров? Коля Федоров?
Железняк: Да.
Пономарёв: Да.
Светлана: Он в сельском хозяйстве?
Железняк: Да.
Кобаладзе: Еще другой Федоров есть (Женя).
Железняк: Женя в другом специалист.
Пономарёв: (смеётся)
Светлана: Умоляю.
Железняк: Не надо умолять.
Светлана: Ну, я просто очень давно знаю.
Железняк: Да, я тоже его знаю.
Пономарёв: Он – отличный мужик, но только не про сельское хозяйство, все-таки. Ну, он – менеджер.
Светлана: Ну, который в Чувашии.
Железняк: Да, конечно. И который много лет.
Светлана: Причем тут сельское хозяйство?
Железняк: Притом, что он в своем регионе за то время, пока он был руководителем, смог по сельскому хозяйству сделать успехи...
Светлана: Ну ладно. Мы куда-то вновь пошли...
Кобаладзе: Когда ты с ним дружила, он еще тогда не подавал признаков сельскохозяйственных.
Светлана: Спасибо.
Железняк: Это его не портит, на самом деле.
Светлана: Спасибо, да.
Железняк: Я про что? Не надо, еще раз говорю, путать послание с заседаниями Госсовета тематическими, которые проходят. Тем более с совещаниями в правительстве.
Светлана: Мы пытаемся хоть что-то полезное вытащить.
Железняк: Это изначально глобальный формат общения, его не надо до уровня протокола сводить.
Светлана: Мы все знаем, что хорошо бы.
Кобаладзе: Если мы с тобой согласимся, что это было новое по структуре своей послание, которое отличалось от всех предыдущих по духу...
Светлана: По духу, даже не по структуре.
Кобаладзе: Ну, по всему. Что вдруг произошло такого, что Путин решил «Знаешь, отойду я от этой формулы апробированной, вот, не буду давать задания, а выступлю с такой философской речью, где я обратил внимание на вот эти исторические вещи по возвращению полков».
Светлана: И стройотрядов.
Кобаладзе: Когда Сталин об этом заговорил, то родина была в опасности, да? Тогда решили вернуть там Суворова, Кутузова, ордена и прочее. Может быть, что-то, какую-то он опасность чувствует и говорит, что «ребята, вот, хватит детали обсуждать – вот я вам даю генеральную линию. Потому что если мы не пойдем по ней, то вообще катастрофа, все плохо».
Железняк: Ну, я вам могу сказать, что... Мне кажется, каждую программу здесь и не только здесь я говорю эту фразу, что нас реально в мире никто не ждет и никто нас укреплять не будет. Если мы сами не будем себя развивать, то мы запросто, собственно говоря, свалимся и будем просто рудиментом.
Кобаладзе: Ну, я тоже не разделяю. Что, прямо весь мир спит и во сне видит, как мы развалимся, что ли?
Железняк: На самом деле, в условиях глобальной конкуренции, несомненно, никто из других стран не заинтересован в усилении России.
Кобаладзе: А мы заинтересованы прямо, чтобы все усилились?
Светлана: А мы заинтересованы, да, чтобы все усиливались.
Пономарёв: Мы разваливаемся, только мир тут будет не причем.
Железняк: Нет, мы как раз...
Светлана: Абсолютно.
Светлана: Назовите страну, в отношении которой это правило не действует.
Железняк: Это действует в отношении любой страны, потому что абсолютно объективно...
Светлана: Ну, так конечно. В чем тогда уникальность-то? Ровно все так и существуют.
Железняк: Уникальность в том, что на сегодня мир стоит, действительно, на пороге достаточно серьезных трансформаций.
Кобаладзе: Потрясений. Так.
Железняк: Ну, я пока назову трансформациями, можно разную степень драматизма добавлять. Это касается и экономики, и социальных отношений, и всего, что связано с экологией, и всего, что связано с человеческим существованием в целом. И просто инертные здесь сценарии предлагать уже недостаточно. То есть все ищут выхода. Мы с Ильей как раз на эту тему несколько месяцев назад в эфире как раз общались и говорили, что да, действительно, ситуация требует и нетривиальных решений, и изменения самого принципа и управления, и взаимодействия. И именно поэтому есть, действительно, со стороны президента желание вовлечь и в понимание, и в обсуждение этих вопросов как можно большую часть нашего общества.
Светлана: Минуточку. Ну вот если говорить про глобал. Я тоже внимательно все слушала, соответственно. Здесь же тоже, я понимаю, общефилософское, привлечение внимания тех и так далее, и так далее. Ну а что...
Железняк: Оно всегда общее и наше одновременно. Это же не где-то отдельно от нас существующее.
Светлана: А что в этом-то смысле нового? Кроме того, что он, там не знаю, гумилевское слово «пассионарность» употребил, да? Кроме того, что сказал, что мы – русские. И кроме того, что он сказал «духовные скрепы» и Преображенский, Семеновский полки. А что новенького-то добавил?
Железняк: Нет, на самом деле, мы можем, если хотите, пройтись по всему посланию, но это будет больше, чем час точно.
Светлана: Нет, скажите, а что тут новенького-то прозвучало?
Железняк: Да вот просто несколько примеров. Первое, по системе образования.
Светлана: Илья, вы перебивайте, а то он будет говорить весь час.
Железняк: Не, я уже понял, что трое на одного.
Пономарёв: Мне уже неудобно стало. Почувствовал, заклевали.
Железняк: Не, спасибо. Вроде, никто.
Кобаладзе: Не, а мы потом поменяем во второй половине. Ты будешь ругать послание, а ты – хвалить.
Светлана: Это им не по силам, они не смогут.
Кобаладзе: Почему? Или со всем согласны, или все плохо.
Светлана: Эфир захлебнется.
Пономарёв: Не, у меня есть, за что похвалить это послание. Не Путина, но послание.
Железняк: Вопрос не в том, чтобы ругать послание, а вопрос в том, чтобы правильно понимать, что необходимо делать в связи с ним. А по примерам дополнительно к тем, что вы уже назвали, например, впервые очень четко, я бы даже сказал строго, сказано, что система образования – это не только и не столько сфера услуг, как формирования мировоззрения. И воспитательная функция образования...
Светлана: А мы что, этого не знали, что ли?
Железняк: Слушайте, на самом деле, достаточно долго практически насаждался стереотип в системе образования, что, вы знаете, на самом деле, этим воспитанием пускай семья занимается, а здесь ты пришел, прослушал лекции, прослушал уроки...
Светлана: Ну, не знаю. Сколько помню себя, столько все время говорим о важности образования.
Пономарёв: В образовании о воспитательной функции не оговаривалось.
Железняк: Не говорилось. Не говорилось, в том-то и дело. И школы, и вузы сами от этого отказывались и говорили «Нет, все не свойственные нам функции. Вот, мы дали информацию в каком-то объеме, получили понимание, насколько она воспринята»...
Пономарёв: Более того, альтернативные программы, которые сами выбирают, чего хотят учить, такие блоки и учат. Это сервис, это чистый сервис образования. Это классический либеральный подход к этому вопросу Фурсенко, и Ливанов стоит на той же самой позиции. В этом смысле Путин сейчас сказал нечто совершенно другое. Вопрос только в том, сейчас проходит закон об образовании. Он будет проходить 2-е чтение 18-го декабря. Соответственно, то, что он сейчас говорит, должно найти отражение во втором чтении закона об образовании.
Светлана: А каким образом, никому непонятно.
Пономарёв: Давайте откладывать этот закон, его дорабатывать, вносить в него поправки на основании того, что говорил Путин. Он же про это не говорил.
Железняк: Во-первых, между первым и вторым чтением ты прекрасно знаешь, какое количество работы было проведено и какие серьезные дискуссии были в том числе с министром.
Пономарёв: Знаю.
Железняк: Поэтому здесь говорить о каком-то соглашательстве либо о каких-то розовых очках, которые есть у депутатов, абсолютно неправильно.
Пономарёв: Я говорю про послание. Я говорю, Путин сейчас задал новый вектор. Значит, надо откладывать принятие этого закона. С учетом этого нового вектора говорить, а потом вносить.
Светлана: Логично было бы тогда услышать про то, что сейчас в Государственной Думе обсуждается этот законопроект. Наверное, есть смысл задуматься об этих вещах. Ну, какой-то посыл, да?
Пономарёв: Мы-то как левые все время говорим про воспитательную функцию школы – это наша позиция. Мы как раз говорим...
Железняк: На самом деле, это позиция любого разумного человека.
Пономарёв: Ну, знаешь, разум не всегда у вас во фракции доминирует.
Железняк: Ну, слушай... Ну, наверное... (говорят одновременно) В любой фракции есть свои гении и свои примеры, которым не надо подражать, понимаешь? Поэтому я бы не стал обобщать. И я хочу сказать о том, что, действительное, долгое время нам навязывалась и, возможно, даже не изнутри, а снаружи...
Светлана: Ну, конечно! Естественно, снаружи. Теперь все побросали и, вот, только снаружи и влияют.
Железняк: Еще раз. В этом смысле даже в американской системе образования, в европейской системе образования сейчас идет ломка, потому что они понимают, что так вести образование, как они вели, уже невозможно. Есть замечательные там тоже новаторы, которые сейчас предлагают совершенно по-другому рассматривать образование в постиндустриальный век.
Кобаладзе: А если он читал, что наша начальная школа признана вообще чуть не лучшей в мире.
Пономарёв: Был.
Кобаладзе: Была?
Пономарёв: Была.
Железняк: Дело в том, что поэтому нам важно не терять ни в коем случае то хорошее, что было, а, наоборот, его развивать. В этом смысл консерватизма.
Светлана: Мы не будем сейчас углубляться, потому что мы говорим про послание. Там много моментов, на которых мы можем забуксовать.
Железняк: Отдельные программы сделать, да.
Светлана: Да, и отдельно говорить. Но я про то, что вот этот общий посыл (здесь соглашусь с Ильей) не имел конкретизации, хотя она, вроде, просится, если обсуждается сейчас законопроект.
Железняк: Там только правительству 15 поручений было дано совершенно конкретных. Но это не описывает все послание.
Светлана: Сергей, Илья, смотрите. Вот, коли уж упомянули про семьи с 3-мя детьми, которые желательны. В этом смысле большой козырь у Сергея Железняка, он свою программу выполнил и перевыполнил. Поэтому мы тут все, вроде как, должны помалкивать. Но я про другое – про то, что, конечно, хорошо сказать «Вот, трое детей в семье – это замечательно. Кто спорит, да?» А вообще-то это факт неоспоримый, что у нас самые бедные – это не пенсионеры, а именно семьи с детьми, когда их больше двух уже даже. А 3 и больше – это уже просто нищета. Так а почему не сказать что-нибудь не про то, что до 2016 года у нас только будет программа по капиталу материнскому, а почему не сказать про то, как, вообще-то, нищету из этих многодетных семей искоренять? Мы сейчас прервемся. Давайте сразу с этого начнем. Просто нам нужно прерваться на новости середины часа. Илья Пономарёв, Сергей Железняк у нас. Продолжим через 3 минуты.
Новости
Светлана: Еще раз вас приветствуем. Здесь в студии Юрий Кобаладзе, Светлана Сорокина и Илья Пономарёв и Сергей Железняк, представители Государственной Думы, которые сегодня присутствовали на федеральном послании президента. И мы говорим о том, что услышали. Мы – как зрители, слушатели, они – как люди, к которым непосредственно президент и обращался.
Пономарёв: Ну, тут есть разные мнения, к нам он обращался или к Ганди обращался. К кому-то обращался.
Светлана: Ну, к кому-то обращался, да. К нам ко всем.
Железняк: Он обращался ко всем, кто готов был слушать и слышать.
Светлана: Перед самым уходом на рекламу я как раз сказала о том, что замечательно было бы, чтобы в каждой семье было по трое детей, и об этом говорил президент. Но это такое, благое пожелание, потому что самые бедные семьи у нас в стране – это как раз семьи с многими детьми. Вот, 3 и больше – это уже просто бедность. Что конкретно услышали по этому поводу кроме того, что хорошо бы, чтобы было трое детей? Сергей?
Железняк: Ну, я бы сказал так. Это совершенно не обязательно, что 3 и больше детей – это бедность. Но я согласен с тем, что решение о рождении ребенка, если такая возможность по здоровью у мамы есть, не должно быть связано с материальными причинами и с боязнью потерять работу. И предложение о сохранении стажа на период беременности и воспитания, и ухода за ребенком, и вопросы, связанные с поощрением и развитием всего, что связано с материнским капиталом, это те предложения, которые есть.
Основное, опять-таки, говоря о формате послания, здесь не нужно делать всю работу и за Думу, и за Совет Федерации, и за правительство.
Светлана: Но это же к ним послание.
Железняк: Правильно, это послание, это обращение. И вот на это обращение сейчас, конечно, нужно дальше разрабатывать перечень мер, которые мы считаем важными для реализации этой части послания.
Кобаладзе: Какова практика, вот раньше как было?
Светлана: Секундочку-секундочку. Дай Илье сказать. Да, Илья?
Пономарёв: Вопрос же, опять, в данном случае в конкретике. У нас есть наша Новосибирская область и один из районов, Чулымский. В нем есть замечательная практика: детский дом, там глава района очень активно стимулирует, чтобы детей из детского дома забирали, усыновляли сельские семьи. Пособие, которое полагается на ребенка, 6 тысяч рублей. Для сельской семьи это огромное подспорье. Им не надо абсолютно никакой дополнительной поддержки законодательной и так далее – надо, чтобы власть была заинтересована в пропаганде вот этой вот самой программы усыновления для того, чтобы она стимулировала, чтобы детей забирали из детских домов. И, к сожалению, очень часто это не так, потому что через это осваиваются деньги, которые выделяются на содержание этих детей в этих самых детских домах, да? Потому что надо отказываться от этих денег. И все, оказывается, совершенно замечательно работает.
Для городского жителя эти 6 тысяч рублей – это мертвому припарки, они никому даром не нужны. Для сельского – отличная история. Вот там, соответственно, и получаются семьи и трое, и четверо, и пятеро, и замечательно.
Кобаладзе: 6 тысяч – это что, в месяц?
Пономарёв: Да. Пособие.
Железняк: Но, например, для городских жителей важно, чтобы была возможность отвести ребенка в детский сад, а не нанимать там няню или не просить бабушку уйти с работы и сидеть с ребенком. И поэтому развитие системы детских садов, и не только государственных, а любых форм (об этом тоже говорилось в послании) – это важно.
Пономарёв: Опять. Вот, относительно детских садов. Вот, я рассказывал историю. Мы в Новосибирской области внесли закон, который выдвинули сами люди снизу. Мы сделали, как президент говорит, 100 тысяч подписей, мы сделали. У нас с одной области 15 тысяч было. Люди сами выдвинули закон как раз на эту тему, чтобы у мамочек был сокращенный рабочий день, не 8 часов, а 5 часов. Ну, маленькие дети – чтобы можно было отвести в детский садик, забрать из детского садика. Люди сами поставили – никакой политики, сами проголосовали. Набрали подписи, мы внесли его в Государственную Думу. Где была фракция «Единая Россия»? Она триумфально проголосовала за то, чтобы этот закон отклонить.
Железняк: Стоп-стоп-стоп.
Кобаладзе: Но тогда еще не было послания Путина.
Железняк: Нет, ну...
Светлана: (смеётся)
Пономарёв: А мы не знали об этой проблеме. Нас сейчас просветили.
Железняк: Давайте не передергивать. Во-первых, это чуть другая проблема, тоже очень важная проблема, но не проблема детских садов. Второе, насчет триумфального. Это, Илья, мы как раз детально говорили об этом, пока шла реклама, мы говорили о том, что это был, действительно, очень дискуссионный вопрос.
Пономарёв: И со слезами на глазах, да.
Железняк: Я как раз считаю, что он не нашел поддержки, исходя из того, что он был не до конца правильно сформулирован и оформлен. Давай еще раз этот вопрос проговорим, проговорим и с правительством, и с правовиками, найдем ту форму, которая подойдет.
Пономарёв: Отлично. Все свидетели. Вносим совместный законопроект, да? Повторный.
Железняк: Только модифицированный таким образом, чтобы он был правильно составлен. У нас такая практика есть совместных решений.
Пономарёв: Про которую, кстати, сегодня, одно из немного, о чем конкретно говорил президент сегодня.
Железняк: Да, да. Не, о многом говорил конкретно, но об этом в том числе.
Пономарёв: Но вот об этом он сказал прямо, о нашем законопроекте.
Кобаладзе: Конкретно, не конкретно много вопросов он поставил. Что сейчас произойдет? Вы завтра что, собираетесь фракцией, обсудите, да? Какой будет реакция на все на это? Или вы прослушали...
Светлана: Поаплодировали, разошлись до следующего года.
Кобаладзе: Да, в будущем году еще послушаем.
Железняк: Это было бы абсолютно неуважительно и неблагодарно к тому, что сегодня говорил президент. Сегодня уже у нас во фракции принято решение о формировании тематических групп как раз по направлениям, по смысловым блокам. Кроме этого, у нас обязательно в ближайшие дни пройдут заседания внутрипартийных платформ. У нас их 3 – либеральная платформа, патриотическая и социальная платформа, которую координирую я. И кроме этого, насколько я знаю (это видел из ленты новостей), уже сформирована межфракционная группа по подготовке мероприятий по реализации предложений, которую возглавил Александр Дмитриевич Жуков. Это написано на лентах всех информационных агентств...
Кобаладзе: А Жуков же – он тоже ваш.
Железняк: Он – наш. Но он пользуется уважением...
Пономарёв: Он возглавляет «Единую Россию».
Железняк: Он пользуется уважением у депутатов всех фракций. Я надеюсь, что Илья это подтвердит.
Пономарёв: Абсолютно, да. Единственная группа, которую я знаю, которую возглавляет не единоросс, это группа по электронному парламенту, которую возглавляет Игорь Лебедев, сын Жириновского.
Светлана: Да, сын Жириновского. Послушайте, вот еще о чем хотела сказать. Я про сухой остаток. Если не смотреть подробности про группы, про то, как это будет все обрабатываться, что в новостях вышло на ленту после послания президента? Знаете что? Про смешанные выборы.
Железняк: Это тоже важно, кстати.
Кобаладзе: И роскошь.
Железняк: Налог на роскошь.
Светлана: Про возможность введения налога на роскошь, да?
Железняк: Да. Плоская шкала.
Светлана: Ну, плоская шкала тут в плюс, что остается, вроде бы.
Кобаладзе: И Преображенский и Семеновский.
Железняк: И запрет на счета чиновников за рубежом.
Кобаладзе: Это я даже слушать не хочу. (все смеются)
Светлана: Эта борьба с коррупцией как-то меня не вдохновила.
Пономарёв: Вас-то оно как затрагивает?
Кобаладзе: Ну, все-таки, мне неприятно.
Пономарёв: Вам же как раз как инвестиционному банкиру и надо будет прятать эти счета, что вы?
Кобаладзе: Абсолютно.
Пономарёв: Ваш бизнес.
Железняк: Прямой.
Светлана: А что больше всего в соцсетях обсуждалось? Как Путин полтора часа выстоял за трибуной и не болит ли у него спина – вот, что обсуждалось в соцсетях. Кстати, ваши ощущения, как он стоял? Нормально? Рукопожатие крепкое?
Железняк: Ну, Владимир Владимирович держался абсолютно достойно. И в этом смысле я могу сказать, что так как я сидел достаточно близко к трибуне, я видел, что Владимир Владимирович достаточно много пояснений давал прямо, вот, по ходу послания. То есть он, конечно же, придерживался концепции послания, которая была подготовлена, но он разъяснял многие положения. Поэтому, кстати, и продолжительность послания была больше, чем ожидалось.
Светлана: Да. Но, Илья, как ощущения от физической формы Владимира Владимировича? Потому что всех это страшно интересует.
Пономарёв: Не, он был абсолютно как живой, все нормально. Единственное, бросалось, что много грима на лице. Вот это то, на что я просто обратил внимание. Но, в целом, он, действительно, он очень активно двигался, обнимал трибуну и вообще выглядел очень по-хозяйски. И надо сказать, что общее ощущение, что это послание было: «Вот, я думаю о великом, а вот здесь вот технические вопросы – они меня как-то уже в этом смысле не волнуют». И именно поэтому на первое место вышли конкретные вещи, потому что это те немногие вещи, которые его волнуют. Вот, его волнует грызня в элитах между кланами, отсюда вот эти иностранные счета. Его очень волнует, естественно, стабильность и преемственность власти и, соответственно, судьба «Единой России», отсюда смешанные округа, потому что это единственный способ на следующих выборах сохранить больше 50% «Единой России» в Государственной Думе. Вот поэтому он про это сказал конкретно. А все остальное – это вот так вот, общие рассуждения, действительно, философствование, с Ганди вот так, о вечном.
Светлана: А что у вас из экономического, так скажем, куска этого послания, что вам запомнилось по экономике кроме констатации реального?
Пономарёв: Вот для меня это было большое разочарование, потому что как раз до послания мы когда стояли с коллегами разговаривали, как раз обсуждали, что он будет в этой сфере говорить. И была только что большая дискуссия по пенсионной реформе. Я, соответственно, ожидал, что он это скажет.
Светлана: Между прочим, такой важный вопрос.
Пономарёв: Я ожидал, конечно, что он будет много говорить про налоги – тоже, соответственно, на эту тему ничего не было сказано. Вообще про бюджетные отношения...
Железняк: Ну, не то, что ничего. То есть были заявлены, опять-таки, тренды, но...
Пономарёв: Было только сказано про сохранение плоского подоходного налога.
Железняк: Нет, было сказано про перенос налоговой нагрузки на потребление с производства. Это было сказано. Было сказано про перенос получения налогов с федерального уровня на уровень муниципалитетов, как минимум от малого и среднего бизнеса.
Пономарёв: Тоже ты же помнишь, что он сказал: он сказал, от малого бизнеса вмененный налог, спецналоговые режимы передать на местный уровень. Но я извиняюсь, ты же знаешь, сколько это вклад в бюджет.
Железняк: Не, на самом деле, я здесь с тобой не соглашусь, потому что как раз там, где нет нефти и газа, малый и средний бизнес, и налоги с имущества – это существенная часть того, что пополняет бюджет.
Светлана: Еще что, Илья? Что еще?
Пономарёв: Ну, то есть опять. Горячие вопросы не затрагивались. Вот, горячие, которые являются дискуссионными. В целом, вектора, опять-таки, правильные абсолютно. Я вообще, так сказать, я – фанат посланий Путина, я скажу честно. Я каждое послание, которое он говорит до эти 8 лет и так далее, я считаю, они очень хорошо всегда написаны и хорошо сказаны. Вот, послания Медведева у меня лично всегда вызывали чувство острого разочарования.
Железняк: А почему?
Пономарёв: Потому что послания Медведева были содержательные, и каждый раз что-то не дотянуто, что-то не доделано, а вот здесь хочется сделать по-другому. Вот, он это говорит, а я понимаю, что что-то не додумали. Я еще смотрю «А, вот было мое предложение, вот оно как-то трансформировалось, попало». И там это было несколько раз. Тем более, еще темы мне были всегда близкие – модернизация, инновации и так далее.
Светлана: На вас, батенька, не угодишь.
Пономарёв: Нет, нет.
Железняк: Нет, ну здесь надо сказать, что одну и ту же мысль мы с Ильей можем сказать совершенно по-разному. Здесь нужно еще учитывать индивидуальность и человека.
Пономарёв: Нет, но это было, тем не менее, содержание. И ты понимал после этих посланий, куда надо идти, что надо делать, с кем надо разговаривать. Какие-то вещи корректировались потом по ходу, из этого рождались всякие Сколково там и так далее. Это было. А у Путина они безупречны риторически, они абсолютно верные по смыслу, они всегда проникнуты духом свободы, равенства и братства, стратегия страны, сохранение суверенитета и национального достоинства. То есть они всегда такие, классные, но при этом ничего из этого потом не происходит.
Железняк: Ну, это...
Пономарёв: Вот это послание, надо сказать, из всех до этого 8-ми для меня лично было самым слабым, потому что оно было наименее конкретным. Вот я здесь даже не понимаю, что после.
Железняк: Я просто боюсь, что твоя привычка к участию в совещаниях повлияла на твои впечатления. Просто это разные форматы. И с точки зрения формата, мне кажется, это был во многом результат такого, мозгового штурма, того, как должна развиваться страна, какое место должно быть у России в современном, быстро меняющемся мире. И здесь говорить, все измерять процентами, килограммами и сантиметрами было бы абсолютно неправильно.
Светлана: Да нет.
Пономарёв: Я же не про это говорю.
Светлана: Причем тут это?
Пономарёв: Но даже правильный запев про мировой кризис. Ну, давайте скажем, что мы хотим сделать. Он же фактически начал...
Железняк: Все правильно: евразийская интеграция, развитие на восток – Сибирь, Дальний Восток, потому что это самые перспективные направления.
Пономарёв: Но это слова всё.
Светлана: Это общее.
Пономарёв: Это слова, слова, слова.
Железняк: Не, так слушайте, послание – это, в целом, слова. Это смыслы. Их потом нужно, конечно, реализовывать через законодательные инициативы, через решения правительства.
Пономарёв: Он – глава государства.
Железняк: Это не отменяет этой работы. Почему мы считаем, что он должен?..
Кобаладзе: Давайте схватимся за это движение на восток. А до этого мы что говорили, движение на запад? В этом какая новизна?
Пономарёв: Путин, кстати, говорил и на запад тоже.
Железняк: В этом как раз есть, действительно, новизна, потому что есть понимание, что самое перспективное для нас направление развития экономического именно в сторону Юго-Восточной Азии. Потому что Европа...
Кобаладзе: Ну, это что? Это вот новый посыл? То есть до этого мы об этом не слышали?
Железняк: Он, на самом деле, с точки зрения позиции руководителя страны достаточно новый, потому что он требует очень серьезной и осмысленной политики в этой области. Потому что нужно инвестировать, нужно развивать инфраструктуру в этом направлении, нужно делать стимулирование, нужно развивать вопросы, связанные с перемещением человеческого капитала.
Светлана: А так мы не знаем, что у нас за Уралом население крохотное?
Железняк: Вы знаете, я за Уралом был очень много. И за Уралом жизнь тоже разная в разных регионах. Поэтому здесь как раз важно, понимая перспективы и потенциал каждого из регионов, дать им то, чтобы они как можно более самодостаточно начинали развиваться.
Пономарёв: Сергей, вот у нас есть рядом 5 крупных городов в Сибири – Омск, Новосибирск, Томск, Кемерово, Барнаул. У них до сих пор дороги нет нормальной, которой они бы были соединены.
Светлана: Да-да-да. Точно.
Пономарёв: За все эти годы мы про это постоянно говорим. Более того, я лично знаю, что есть частные инвесторы, которые готовы это построить. Только мы не хотим выпустить из своих рук возможность красть деньги при строительстве дорог.
Железняк: Вы почему не хотите это сделать?
Пономарёв: Кто «мы» не хотим это сделать?
Железняк: Ну, кто там не хочет выпустить из рук, чтобы не дать чего-то красть или не взять красть?
Пономарёв: Исполнительная власть, сформированная любимой народной партией «Единая Россия».
Железняк: Ну, слушай, на самом деле, вопрос не в этом.
Светлана: Ну, это, кстати говоря, да. Я в этом году из Кемерово летела и со мной в аэропорту сидели люди, которые вынуждены через Москву лететь в какой-то...
Пономарёв: А это авиаперевозки – это еще одна проблема.
Железняк: Это, правда, проблема.
Светлана: Это ужас.
Кобаладзе: Сейчас все внимание на Москва-Петербург.
Светлана: А, ну да. Это конечно.
Пономарёв: Это же конкретно. Но, опять-таки, восточный вектор. Вот сейчас Россия участвует в конкурсе Экспо-2020. Там кто был на Экспо-2010 в Шанхае знает, это огромный толчок региональному развитию.
Россия делает заявку от Екатеринбурга. Екатеринбург находится посередине. Это не восточный вектор никак. Мы предлагали: «Давайте, чтобы это было в Сибири, перевалочная база между востоком и западом, ровно для этого – для того, чтобы показать, что мы здесь крепко стоим и у нас было, что показать, что это не только сырье, это высокие технологии, это связано с модернизацией и так далее». Вот из-за этих вот клановых разборок, которые существуют во власти, это не получилось. Какая модернизация? У нас тут есть реиндустриализация, Холманских там, Уралвагонзавод и так далее, вот он Екатеринбург, да?
Железняк: Но здесь это не из-за этого. Мы понимаем, что Екатеринбург – действительно, это транзитный центр страны, потому что именно он в себе сочетает потенциал развития Дальнего Востока и Сибири.
Светлана: Хорошо.
Пономарёв: Ну, ты можешь все обосновать. А я говорю про конкретику.
Железняк: Не, ну, то есть у меня нет на это права?
Пономарёв: Есть.
Светлана: Илья-Илья, Сергей. Ну, на сладкое, что называется. Уже времени совсем мало осталось. Как по поводу курса общения с оппозицией, прозвучавшее в послании президента? Какое впечатление?
Пономарёв: Да я, честно, вообще там ничего на эту тему не услышал. Опять-таки, я ожидал либо конфронтацию, либо...
Светлана: Ну как же?
Железняк: А я услышал.
Светлана: Оппозиция. Про сотрудничество с иностранцами там было.
Пономарёв: Ну там, я бы сказал, на фоне того, что у нас в стране происходит, это так, косвенно абсолютно прозвучало. Для меня было очень важно, положительно, что он говорил про добровольческое волонтерское движение. Вот это было очень важно, потому что вот эти все наши вещи, связанные с Крымском, то, что сейчас происходит в Дербенте, если государство перестанет нам хотя бы мешать, не то, чтобы помогать, но хотя бы перестанет нам мешать... Правда, есть очень большой страх, что опять нам примут закон о волонтерстве, опять все это дело зарегулируют, опять вместо того, чтобы это развивалось как живое движение снизу, будут навязывать что-то сверху. И у Путина были такие нотки. Но он сказал, будет некая большая встреча на эту тему. Вот я просто очень надеюсь. Мы со Светланой Журовой говорили на выходе. Вот, очень надеюсь, что не удастся это дело перевести в бюрократию. Вот, Сергей, я тебя очень прошу: как единоросс, пожалуйста, давай не принимать закон о волонтерстве – там нужны конкретные поправки в Налоговый кодекс, может быть, конкретные поправки в Трудовой кодекс для того. чтобы это было, только давай не делать отдельных новых бюрократических процедур.
Железняк: Я считаю, что бюрократических процедур новых делать не надо, нужно избавляться от старых. Но это не означает то, что не нужно описывать в правовом поле само явление добровольчества. Потому что когда оно отсутствует в правовом поле, оно отсутствует с точки зрения нормального взаимодействия со всеми остальными участниками этого общества.
Речь не идет...
Пономарёв: Понятие волонтера есть у нас в законодательстве.
Железняк: Сейчас-сейчас-сейчас, стоп-стоп-стоп. Речь не идет о том, что ты не можешь оказывать добровольную помощь, если ты не член какой-то добровольческой организации. Нет в этом необходимости. Но, например, если ты хочешь, чтобы твои участники прошли, там, специальную медицинскую подготовку, подготовку спасателей, то у тебя должны быть такие возможности и органы власти обязаны будут тебе помочь в этом и организовать эти курсы. На сегодня это все, на самом деле, очень от вольного идет.
Пономарёв: Но можно мы как-то на первом месте, на первое место сами обучим?
Железняк: Нет, это не говори за всех. Илья, не говори за всех, потому что есть разные направления в добровольчестве. Это не должно быть обязательным – вот, что я могу сказать.
Пономарёв: О, отлично.
Светлана: О, слава тебе, господи.
Железняк: Теперь что я могу сказать по взаимодействию с оппозицией. Ключевая вещь, которая была сказана по этому поводу, заключается в следующем, что несомненно, как бы, нужно работать с различными общественными и политическими силами. Но! Теми, кто работает в легальном поле. То есть для этого сейчас есть все возможности политические. Хочешь – политическую партию создай, хочешь – не создавай и действуй как общественная организация.
Пономарёв: Не, ну не надо нам запрещать марш. Мы будем в легальном поле.
Железняк: Вопрос не в том, что запрещать или не запрещать. Вопрос в том, что есть требования, которые нужно просто исполнять. Все возможности для легальной деятельности есть. Нужно просто не бравировать и не манкировать нормами законодательства, а их исполнять, вот и все.
Пономарёв: Ну, скажи, пожалуйста, есть основания для запрета марша 15 числа?
Железняк: Если он по маршруту, который согласован и организаторами, и правительством Москвы...
Пономарёв: Нет, вот его не согласовывают. Есть для этого основания?
Железняк: Я бы очень хотел, чтобы было все в результате согласовано.
Пономарёв: Но ты же знаешь закон. Но ты же знаешь закон.
Железняк: Я считаю, что здесь были предприняты, по крайней мере, со стороны Москвы... Мы об этом говорили, опять-таки, вначале, до передачи.
Пономарёв: Нет, еще раз. Но ты же знаешь, что нету правовых оснований для отказа.
Железняк: Нет, погоди. Еще раз. Я не член, как бы, комиссии, которая это рассматривает.
Пономарёв: Но ты – руководитель московской «Единой России».
Железняк: Нет.
Пономарёв: Нет еще?
Железняк: Нет, я – член партии и московской организации.
Кобаладзе: Ну, значит, скоро...
Светлана: Скоро будет. (смеётся)
Кобаладзе: Пономарёв так не скажет. (все смеются)
Железняк: Ну, может быть, Илья что-то знает. Ну, кстати, будет интересно проверить. Еще раз. Все предыдущие акции всегда в какой-то момент вызывали волну неких таких впечатлений, что «нет, вот, собственно говоря, опять нам что-то там не согласовывают», еще что-то такое. Всегда находился разумный вариант. Я очень надеюсь, что организаторы точно также найдут разумный вариант с московскими властями, потому что возможность для проведения общественного мероприятия должна быть, но оно должно проходить так, чтобы оно наименьшим образом травмировало городскую среду и жизнь тех людей, которые не участвуют там. Вот и все.
Пономарёв: Совершенно правильно. Я просто хочу подчеркнуть, что организаторы не просят ничего того, что не делают другие. Причем, не то, что власть, а даже и оппозиция. КПРФ, например, замечательным образом ходит по маршруту Якиманка – Боровицкая площадь – Моховая и до площади Лубянки. Я сам лично много раз этим маршрутом ходил. При этом численность этого марша часто бывает даже меньше, чем та, которая есть сейчас. И там спокойно согласовывают, потому что КПРФ не боятся. А вот эту историю боятся. Такой же выходной день.
Железняк: Ну, если бы не было 6 мая, то, наверное, все проходило бы гораздо проще.
Пономарёв: Так и 6 мая бы нам согласовали бы этот маршрут. Не было бы этой цепочки, не было бы драки.
Железняк: Нет, еще раз. В этом смысле от коммуниста... Да не, ну, мы же опять это разбирали, мы целую передачу на это...
Пономарёв: Не, ну хорошо. Но просто мы же там тоже просили другой маршрут. Мы тоже просили пройти туда до Лубянки.
Железняк: Я-то именно поэтому за Гайд-парки. Потому что вот там все должно быть заранее понятно, рассчитано и с точки зрения обеспечения безопасности, и логистики, и всего остального.
Кобаладзе: Гайд-парки – это совсем другая история.
Железняк: Ну как?
Кобаладзе: Мы, Света, с тобой подхватили призыв Путина и пригласили представителя оппозиции. Хотя, ты возражала, но я настоял. (все смеются) И вот, пожалуйста.
Светлана: Юрий Георгиевич, твой последний вопрос.
Железняк: Вот она, демократия в действии.
Пономарёв: Я знаю, Сергей за меня попросил.
Светлана: Твой последний вопрос. Давай.
Кобаладзе: Я все, что хотел спросить... Ты же мне не дала спросить.
Светлана: Ну, спрашивай-спрашивай.
Кобаладзе: Вот я волнуюсь. Вот, Преображенские полки мне очень понравились. (все смеются)
Светлана: А зачем?
Пономарёв: И тушинский вор.
Кобаладзе: Вот, у меня принципиальный вопрос. Вот, почему вдруг? Я хочу понять.
Светлана: Зачем? Быстренько отвечайте, зачем это?
Кобаладзе: Да. Зачем вот это все неожиданно? Что, плохо дело у нас?
Железняк: Потому что на сегодня именно таковы ожидания большинства наших граждан. На самом деле, большая часть предложений, которые...
Светлана: Я нифига, вот, как-то не задумывалась о Семеновских и Преображенских.
Железняк: Ну, не надо о себе думать как о всех. Это неправильно.
Пономарёв: Я подтверждаю, я абсолютно подтверждаю. Я как оппозиция подтверждаю: армию развалили, теперь надо заново выстраивать. Возвращаемся к истокам. Надо еще ботик Петра, чтобы не Мистрали покупать вертолетные, а самим строить.
Кобаладзе: Не надо этого человека приглашать.
Светлана: (смеётся)
Железняк: Я говорю про то, что нужно ни в коем случае, развиваясь, не терять лучшее из того, что было. И вы знаете, мы на эту тему говорили, я был там активным участником процесса по возвращению нахимовцев и суворовцев на Парад Победы на Красной площади.
Кобаладзе: А он об этом тоже говорили, да?
Железняк: Он об этом не говорил, но это тоже часть традиции...
Светлана: Но мысленно поддерживал.
Железняк: ...и Шойгу решил это в первый день прихода на новый пост.
Светлана: Все, закончилось наше время, должны срочно уходить из эфира. Илья Пономарёв, Сергей Железняк – очевидцы и слушатели сегодняшнего послания президента федеральному собранию. Мы, Юрий Кобаладзе и Светлана Сорокина, прощаемся с вами на неделю. Спасибо, до свидания.
Кобаладзе: До свидания.
<<< на главную # <<< в круге света # карта сайта
# Светлана Сорокина: передачи, интервью, публикации. #