В КРУГЕ СВЕТА
программа Светланы Сорокиной на радио «Эхо Москвы»
соведущий - Юрий Кобаладзе
3 августа 2011 г. Накануне нового политического сезона.
Гость – Михаил Касьянов.
Аудио: эфир –
Светлана: Здравствуйте, здравствуйте. Программа «В круге СВЕТА». Здесь Юрий Кобаладзе, Светлана Сорокина. Сразу представляю нашего сегодняшнего собеседника, он у нас один — Михаил Касьянов, политик. Достаточное представление, Михаил Михайлович?
Касьянов: На этом этапе абсолютно.
Светлана: Хорошо.
Касьянов: Добрый вечер.
Кобаладзе: Здравствуйте.
Светлана: Ну, с чего начать-то?
Кобаладзе: С главного начни. Праймериз нам нужны вообще?
Светлана: Да-да-да. (cмеётся). Нам нужны праймериз или нет? Михаил Михайлович, об этом тоже обязательно поговорим, но так навскидку — из вот этих предвыборных политических построений, событий что-то есть из последнего, на что Вы обратили внимание? Что Вам было интересно, занятно? Какие-то выводы, может быть?
Касьянов: Ну я скажу так: подтверждаются все те опасения, которые я и прежде высказывал о том, что идет жесткая конструкция имитации выборов одних, и, скорее всего, что и других. Хотя на эту тему есть еще некоторые дискуссии. Поэтому и Народный фронт, и все те уже заявления, которые делаются в рамках этого, говорят о том, что будет жесткая имитация, что никакой связи между фактически бюллетенями для голосования и протоколами, которые будут объявлены, видимо, никакой связи не будет, как и в прошлый раз или там в последние региональные выборы ярко продемонстрировали, это уже подтверждено всеми. Поэтому жесткость, она демонстрируется. Владимир Путин находится в своем амплуа — никаких рисков нигде и никогда. Поэтому даже какие-то незначительные проявления какого-то свободомыслия в окружении, или не только в его окружении, недопустимы. Поэтому идет такая «зачистка», как выражаются люди, находящиеся у власти.
Кобаладзе: Но в то же время «Народный фронт», «Правое дело»...
Светлана: Зачем вообще «Народный фронт»? Сколько не наблюдаю, никак не могу эту сложность понять.
Кобаладзе: Да, какое-то это все... обволакивается какими-то новыми конструкциями.
Касьянов: Ну, это нужно посмотреть просто на цель, которую ставит власть перед собой, или верховный правитель, что называется. Какая цель? Цель — быстро пройти этот период очень неприятный, пройти этот период для того, чтобы люди не сильно заметили это, но было все как бы легально, нормально раскрашено, полностью все раскрашено. Поэтому нужна полная картинка, что все силы якобы допущены, все граждане могут найти свои предпочтения политические в тех партиях, которые будут участвовать. Поэтому есть эта имитация, связанная с «Правым делом». Поэтому и не регистрируют «ПАРНАС» как реальную альтернативу. И поэтому все те, кто в модели уже работает на сегодняшний день, плюс, возможно, «Правое дело» тоже должно раскрашивать эту картину, а оно будет этим заниматься, раскрашиванием.
Кобаладзе: Ну то есть только раскраска или реальные какие-то...
Касьянов: Только. Абсолютно только раскраска. Что я имею в виду: нужна картина, что есть и левые, есть у нас коммунисты, рядом с ними «Справедливая Россия», тут же левоцентристы — «Яблоко» немножко там копошится, справа — беда, нет реальной националистической партии радикальной, ну вот Жириновскому предписано исполнять эту функцию, он сейчас этими лозунгами занимается. И тут же нет правоцентристской партии. Это вот спектр, те 15-20-25 процентов, которые...
Кобаладзе: А вот сегодня заговорили, что Рогозин возвращается, возрождается эта идея.
Касьянов: Те правоцентристы, которые должны были быть мы, либералы — либералы, которые проводят реформы и демократические, и рыночные, –- вот вместо них нужно лицо. Кто этим лицом может быть для российских граждан, кто у нас может хорошо отобразить вот такие либерал-настроения? Вот согласился Михаил Прохоров быть предметом манипуляций кремлевских. К сожалению.
Светлана: То есть Вы совсем не верите в то, что какую-то по-деловому активную часть электората может «Правое дело» как-то собрать, консолидировать и выступить?
Касьянов: Исходя из идеологических предпочтений, абсолютно нет. Ноль шансов вообще. Но исходя из прагматических, некоторые люди могут заблуждаться и поверить в то, что — да, есть договоренность такая, что партия пройдет в Думу. Я не верю в то, что Владимир Путин...
Кобаладзе: Зачем тогда это нужно было?
Светлана: Для спектру.
Касьянов: Для спектру. Я не знаю, есть ли такие договоренности, что обещано одно место Михаилу Прохорову, это означает пять процентов набрать. Вы помните, проходной барьер семь процентов — фракция. Уверен, что ноль шансов вообще. Ноль.
Светлана: Вы думаете, что даже семь процентов не дадут?
Касьянов: Даже семь. Это огромное количество. Конечно, нет, однозначно, нет.
Кобаладзе: Там вроде...
Светлана: Но, может, уже договорились, что семь.
Касьянов: Вот пять нарисовать, между полтора и пятью, чтобы получить одно место для Михаила Прохорова — не знаю, есть ли такая договоренность. Но я буду удивлен, если это одно место...
Кобаладзе: Ну пятьдесят — это «Единая Россия», а...
Касьянов: Я буду вообще шокирован, если фракция будет, семь процентов нарисуется «Правому делу». Просто буду шокирован.
Светлана: А семь процентов — это сколько?
Касьянов: Это вообще нет никакой логики, это разрушает подход, который Путин все эти годы исповедовал. Ему нужен контроль, причем конституционный.
Светлана: Ну почему? Семь процентов — это ж все равно не решающая история. Решающая будет у него, у «Единой России».
Кобаладзе: Пятьдесят, шестьдесят.
Касьянов: Я не хочу уходить в технологию, там есть некий подсчет голосов. Вы, наверное, слышали, что есть установка: 66-65 процентов надо набрать.
Светлана: Но остается же какое-то количество.
Касьянов: Не остается. Для них не остается. Остальное — это техника, технология. Я просто вам говорю свою оценку ситуации по «Правому делу», так же. как по любой другой.
Светлана: То есть Вы считаете, что дело их безнадежно?
Касьянов: Это имитационная вещь и «Правое дело» согласилось это исполнять.
Светлана: Неужели Прохоров, как человек, в общем, неглупый не понимает, что максимум — это одно место, которое ему светит?
Касьянов: Я думаю, что оно тоже не сильно светит.
Светлана: Даже, может быть, не светит. А что? Ну просто вынудили, заставили или он все-таки добросовестно заблуждается?
Касьянов: Да, я думаю, что ближе ко второму.
Светлана: Ближе ко второму, Вы считаете. Как Вам вот этот свежий такой небольшой скандал, который с Надеждиным приключился по поводу обвинений в национализме?
Касьянов: Это все в рамках этого «ближе ко второму». (cмеётся).
Светлана: Возбуждение вниманием?
Кобаладзе: Потом сегодня Рогозин тут объявился. Пишут, что он возвращается снова.
Светлана: Нет, это понятно...
Касьянов: Наверное, хочет вернуться. (cмеётся).
Светлана: Нет, я не думаю, что он хочет вернуться. Мне почему-то...
Кобаладзе: В Брюсселе нет таких людей, которые хотели бы вернуться. (cмеётся).
Касьянов: А я думаю, что хочет. А что такого? Ну все, поработал. Года три он там, что ли, поработал? Насладился жизнью, хочется адреналина больше значит, потому что нет ничего.
Светлана: Нет-нет, я, знаете, что думаю, что настолько мало персонажей, которые хоть что-то могут символизировать и какие-то эмоции вызывать среди электората, что дейсвительно, по Филатову, «природа так рельефом оскудела, что аж Брюссель прорезался вдали».
Касьянов: (cмеётся). Ну там же скучно. Скучно. Поэтому я думаю, что...
Светлана: Встречные желания?
Касьянов: Это примерно так, как Михаил Прохоров рассуждается, так же и Дмитрий Рогозин рассуждает. Не рассуждает, считает для себя, что движуха нужна какая-то для себя лично, в собственной жизни.
Светлана: Ну, про Прохорова не скажу, потому что Прохоров — человек еще довольно молодой, ему там лет сорок пять, наверное, да? И опять же, для него политика — дело новое, ну в таком чистом виде, в рамках партстроительства. Но что касается Рогозина, мне кажется, годы идут...
Кобаладзе: Тертый калач.
Светлана: (cмеётся). И он уже не бог весть как, по-моему, хочет в эту политику.
Касьянов: Слушайте, молодой человек, ну слушайте. Для него это то, что называется его болото.
Светлана: Он много (нрзб.) в политике, много. Скажите мне, пожалуйста, вот коль скоро мы про национализм заговорили, в принципе одна из карт, которая разыгрывается регулярно на выборах, популярная карта — националистическая. Сейчас будет разыгрываться или нет?
Касьянов: В этом есть проблема как раз. Вот у Путина в этом спектре есть проблема. Поэтому, я думаю, что и тема Конгресса русских общин проявилась. И Жириновский не полностью может это покрыть, потому что ему не все националисты верят, что он может отображать их интересы, даже в имитационной модели. Поэтому здесь есть проблема. Поскольку к настоящему времени за последние четыре года не только нас, либералов и демократов не зарегистрировали, но и националистов не зарегистрировали, и левых не зарегистрировали. И поэтому у них нет представительства среди тех партий, где они могли бы даже не то, что попытаться из имитации сделать какую-то реальное представительство свое, нет этих партий. Поэтому эта беда существует. Беда, я имею в виду, с точки зрения понимания нынешней власти как правильно это все разложить, как сделать картинку полной. И в этом контексте возникает эта тема Конгресса русских общин, заявления против кавказцев Жириновского и так далее, и так далее. Все эти темы новые нелегальной иммиграции, ну то, что отрабатывалось в прошлые выборы. Ее сегодня хватает, а тема еще более острая, чем четыре года назад.
Светлана: Вот, вот. Вот я к тому, что тема то очень острая.
Касьянов: Существует.
Светлана: Тема серьезная.
Касьянов: Правильно.
Кобаладзе: Ну не случайно же Путин сегодня поехал туда на Северный Кавказ с молодежью встречаться.
Светлана: И вот мне интересно, если есть эти настроения, а они сильные настроения, нет представительства, то не опасно ли это?
Касьянов: Конечно, опасно. Вся модель эта опасна. Вся модель опасная, поскольку мы идем к чему... Вот вопросы я сегодня посмотрел...
Светлана: Сейчас пойдем к вопросам, да.
Касьянов: Спрашивают про вила. Конечно, Путин к этому ведет. К тому, что люди поймут, что нет никаких других способов защиты своих прав, обеспечения своей свободы и обеспечения своих интересов. К этому все и идет. Поэтому ситуация опасная. Поэтому я и говорю, что нынешняя власть, я имею в виду Путин, нынешняя власть, хочет быстро этот период проскочить. Очень не нравится этот период. Выборы всегда — это какое-то напряжение, новая консолидация каких-то усилий, мобилизации и так далее, и так далее. Нужно быстро это проскочить. Я думаю, что после этого начнутся преобразования. Начнется имитация реформ, расслабление ситуации. Я не исключаю, к примеру, что ровно через год, когда Путин уже все сформирует и правительство, и летние пройдут отпуска, что начнется, будет объявлена программа либеральных реформ. Это может начаться с помилования Ходорковского и Лебедева, например. Так что царь посадил, царь только и может выпустить. Какой там суд может выпустить? Не дано. Какой-то суд должен мелкотравчатые, извините, какие-то решения принимать. Или человек, который не сажал его, он не может же... Все добро в этой конструкции, которая сегодня сформирована, любая позитивная вещь, реально позитивная вещь не может исходить от любого другого человека, кроме как от Путина. Поэтому любые позитивные вещи могут быть только оттуда, инициироваться. Поэтому слово «модернизация» уже... Вы помните, были такие спец... как они назывались то? Национальные проекты.
Светлана: Да-да.
Касьянов: Уже забыли, где они есть. А на них же Медведев избирался. Ну или, по крайней мере, имитировал.
Светлана: Нацпроекты.
Касьянов: Нацпроекты. Потом сейчас модернизация. Все, уже забыто про модернизацию.
Кобаладзе: Ну как же — Сколково?
Касьянов: Ну все, уже про Сколково люди забывают.
Светлана: Ну да. Как-то...
Касьянов: Землю поделили, порезали.
Кобаладзе: А Вы сюрпризов не ожидаете таких вот на выборах? А вдруг?
Светлана: Я так слушаю Михал Михалыча и понимаю, что он уже Путина на царство приговорил.
Кобаладзе: Да-да, то есть сомнений нет.
Касьянов: Я приговорил не Путина, я приговорил, к сожалению, нас всех. Потому что наша обязанность была и есть — попытаться в рамках того, что остается, попытаться сподвигнуть людей на то, что у нас все-таки какие-то права есть и мы должны ими воспользоваться. К сожалению, не получается, и жесткость режима такова, что режим считает себя сильным и режим считает, что он контролирует ситуацию, так и будет контролировать, что никому нельзя ни шевелиться, ни копошиться, никому нельзя отсюда размывать.
Кобаладзе: Но если он так в себе уверен, зачем тогда были эти национальные фронты? Это что, только для того, чтобы картинку создать?
Касьянов: Ну, Юрий, это же нужно же не только картинку. Нужно создать и ощущение в народе, в обществе о том, что плохо, да, пережали, нам всем не нравится, но жали-жали, но все-таки он нас пережал, да, и получил поддержку народа. Это же хочет власть. Путин это хочет, чтобы в людях было ощущение: «Да, мы против него, — а большинство против, вы же знаете рейтинг поддержки или уровень голосования, если выборы завтра — 27 процентов, по-моему, 24 процента всего-навсего, а нужно же 51. Поэтому думские выборы — это будет фактически референдум. И поэтому Народный фронт сделан для того, чтобы сделать картинку, раскрасить, но одновременно сделать ее черно-белой: кто «за», кто «против».
Кобаладзе: Ну разве ресурса «Единой России» не хватало для того, чтобы...
Касьянов: Конечно, не хватало. Партия воров и жуликов — так же она называется в народе?
Кобаладзе: Ну это три человека считают там?
Касьянов: Целая партия «ПАРНАС» так считает. (cмеётся). И еще другие многие люди, которые нам сочувствуют, миллионы людей. И поэтому в регионах, вы же знаете, вы поспрашивайте у людей, они же все, что партия дискредитировала себя.
Кобаладзе: Но ваши сторонники...
Касьянов: Ну не партия, а ассоциация чиновников, лояльных бизнесменов, они дискредитировали себя полностью. Поэтому и придумывается, как закамуфлировать временно это имя «Единая Россия», которое стало теперь нарицательным уже. И поэтому Народный фронт. Это с одной стороны. С другой стороны: кто «за», кто «против»? Обозначьте эту грань. И поэтому общественные деятели тестируются на это. Кто отказывается идти, находятся такие нейтральны аргументы, что наша профессиональная деятельность нам не позволяет занимать чью-либо позицию, а другие говорят: «Против, мы не пойдем», что хорошо. Несколько заявлений очень уважаемых людей в стране, оценивающих ситуацию, уже было принято. Это говорит о том, что люди просыпаются. Пусть темы робуждения не достаточны, но главное, что...
Светлана: Но лет через двеннадцать...
Касьянов: Думаю, что меньше. Как только сейчас в марте-апреле после того, что пройдет все спецоперации, люди поймут, что с ними сделали в очередной раз, созревание будет быстрее.
Светлана: Оптимист Михал Михалыч. Столько лет, а все оптимист.
Кобаладзе: Ну Ваши то что делать будут?
Светлана: Да, какие творческие планы?
Касьянов: А, наши то планы какие? Наши планы, прежде всего, но вы знаете, что нет сомнения ни у одного члена нашей партии и у сочувствующих нам граждан, что отказ в регистрации незаконен.
Светлана: Но вот было объяснение свеженькое, вчера по-моему читала, что чисто юридические вещи и просто формальности какие-то, которые вы не соблюли.
Касьянов: Ну вот я специально вам принес, чтобы прочитать формальность. Формальность — это люди могут с этими формальностями спать, обниматься и наслаждаться. Вот что говорит закон. Федеральный закон от 30 марта 1998 года №54 ФЗ: «Право на свободу объединения, то есть создание политической партии, не понадлежит никаким ограничениям, кроме тех, которые необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка в целях предотвращения беспорядков и преступлений для охраны здоровья и нравственности или защиты прав и свобод других лиц». Вот только четыре этих основания являются законами. Все остальные...
Светлана: С точки зрения власти, все применимо. Вот просто все применимо.
Касьянов: Если бы нам написали, что ваша деятельность партии, она...
Светлана: Подрывает национальную безопасность.
Касьянов: Подрывает национальную безопасность или общественный порядок, или грозит утратой здоровья и нравственности или ущемляет политические интересы других социальных групп. Если бы нам это написали, мы бы законность этого оспаривали бы. Мы с этим не согласились бы, но это было бы законное основание. А нам отказали по незаконным основаниям. Какие-то, вроде как им кажется, предположения Минюста, что статьи Устава противоречат тому или сему. Это просто про другое. Это вообще никакого отношения к такому важному действу как регистрация политической партии, а фактически доступ к выборам, не имеет это действия. И то, что сказал Медведев: пусть эти граждане... Почти что цитирую: «исправят нам ошибки и их зарегистрируют», слушайте, это циничное заявление. У юриста и гаранта Конституции, который не может не знать этих законов, это просто вызывает... Это просто циничное издевательство над правами миллионов граждан.
Светлана: Сейчас появились настроения сделать некое движение «Против всех». Ну у нас нет графы «Против всех», но что-то типа уничтожать бюллетени, причем демонстративно во время выборов. Как Вы к этому относитесь?
Касьянов: Это одна из важных политических тем, которая будет обсуждаться на нашем предстоящем съезде в сентябре. Действительно, Вы правы, но пока оно не движение, я не слышал про движение.
Светлана: Ну я так сама назвала, поскольку не знаю как назвать.
Касьянов: Да-да-да. Опрос общественного мнения, который Левада-центр проводил, а мы только опираемся на них, потому что считаем их независимыми, говорит, что 70 процентов, 75 процентов граждан — за то, чтобы восстановить графу «против всех». Это означает, что ситуация, которая сегодня в стране есть в политической жизни, не устраивает три четверти населения. Не 25 процентов, не 30 политически активных, а 75 процентов.
Светлана: Тогда тем более не введут эту графу.
Касьянов: 75 процентов. Все практически люди, кто хоть когда-то вспоминает о том, что надо сделать в этой жизни. Практически все «против всех» хотят, чтобы было. Почему?
Светлана: И?
Касьянов: Во-первых, скажу вам так, что политически эта графа, ее существование в нормальном государстве не нужна. Не нужна, потому что если есть свобода доступа к выборам, то если ты хочешь участвовать в выборах, голосовать и формировать власть...
Светлана: То ты участвуешь.
Касьянов: Участвуешь, создаешь свою партию или по одномандатным округам, или нет этого, во многих странах такого нет. Но там создают партию пять человек, собрались и создали партию. Все, зарегистрировались как партия, и идут работать на выборах. Поэтому в нормальном обществе эта графа не нужна. Но в ситуации переходного периода, в котором находимся мы, а сегодня мы еще десять шагов назад, она, конечно, необходима. И граждане об этом говорят в своих мнениях, когда они в опросах этих участвуют. Другая вещь еще очень увлекательная, показательная по цифрам, что, опять-таки, по этому июльскому опросу Левада-центра, что люди предполагают, что выборы предстоящие будут честными и законными, только четверть населения.
Светлана: Да.
Касьянов: Опять-таки, 75 процентов — это не совпадает, наверное, не те же самые люди, но только четверть населения верит в то, что выборы будут честными и законными. Остальные считают, что это полная имитация, это просто...
Светлана: Профанация.
Касьянов: Профанация.
Кобаладзе: Может быть, тогда этот призыв уничтожать бюллетени, перечеркивать, может, он справедлив?
Светлана: Но это, по-моему, ничего не дает.
Касьянов: Вот к этому. На последней нашей конференции июля, вот мы сейчас в начале июля проводили конференцию «ПАРНАС» в преддверии нашего съезда, когда мы примем окончательное решение, мы уже эти лозунги приняли: то есть в фарсе не участвуем и ни одного голоса партии воров и жуликов и «марионеткам». Под этим мы имеем в виду все остальные партии, которые сегодня зарегистрированы и в этой модели имитационной участвуют. Теперь надо определить окончательно: приходить на избирательный участок или не приходить? Сейчас у нас идет внутрипартийная дискуссия. Вопрос чрезвычайно важный и сложный.
Светлана: В общем, действительно ловушка. Не придешь — за тебя распишут. Придешь уничтожишь этот бюллетень — и что толку?
Касьянов: Светлана, вот эти аргументы, основанные... вот то, что Вы говорите, это Вы основываетесь на итогах подсчета. Про это надо забыть вообще. Потому что никакого влияния это не имеет на подсчет голосов. Что бы, как вы ни делали, это вообще не имеет значения никакого. Протоколы будут отдельно. Как они уже их писали. Это не я придумываю сейчас, это уже практика этой власти.
Светлана: То есть Центризбирком нас заранее списал.
Касьянов: Ну конечно. Вопрос только в одном: приход на выборы — это означает... Расписаться в графе за получение бюллетеня — это означает лишить людей, работающих там, необходимости совершить уголовное преступление — фальсифицировать вашу подпись, то есть расписаться вместо вас, вместо вашей фамилии и паспортных данных. Это серьезная вещь. Если эти люди будут знать, что в течение года, когда хранятся эти документы, что кто-то может к ним обратиться...
Светлана: Поинтересоваться.
Касьянов: И посадить в тюрьму, тогда они не будут фальсифицировать.
Светлана: Что-то ни разу такого не слышала.
Касьянов: Тогда пока еще нет, такой ситуации.
Светлана: То есть Вы считаете, что надо приходить, и что?
Касьянов: У нас сегодня дискуссия, в основном, между двумя позициями. Одна из них — не давать явки, то есть легитимности самому факту выборов, то есть не приходить.
Светлана: Не приходить.
Касьянов: А сделать что-то альтернативое. Сейчас эти люди думают над альтернативой, что же это будет альтернативное.
Светлана: Так-так-так.
Кобаладзе: Да, интересно, что можно придумать?
Касьянов: Ну это сложно. По существу, это контроль за всеми средствами электронными. Но это сложная тема.
Светлана: Так-так-так.
Касьянов: Но люди думают. Не знаю, придумают ли.
Светлана: А второе крыло?
Касьянов: А второе крыло — все-таки приходить, расписываться, получать и...
Светлана: Уничтожать.
Кобаладзе: Перечеркивать.
Касьянов: Ну не уничтожать — перечеркивать, что вроде как против всех. Хотя этого нет.
Светлана: А как это будет учтено?
Касьянов: Это никак не будет учтено. Многие люди, которые считают, что должно быть учтено, они неправильно мыслят, потому что все равно напишут 0,5 процентов недействительных бюллетеней. Хотя их может быть сорок. Это фактически форма протеста.
Светлана: То есть куда не крути, все...
Кобаладзе: То, что Вы говорите, то есть обреченность абсолютная?
Касьянов: Это не обреченность, это форма протеста.
Светлана: Это просто форма протеста.
Касьянов: Раз нам не разрешают не разрешают прийти на улицу с плакатами «Я — против этой имитации, против этого фарса», то это фактически перечеркивание бюллетеней в день голосования на избирательном участке — это плакат каждого человека. Это фактически форма протеста.
Светлана: Сейчас мы остановимся, потому что подошло время новостей середины часа. Напоминаю, говорим мы с политиком Михаилом Касьяновым. Сразу после новостей продолжим наш разговор, будем отвечать на ваши вопросы. Напоминаю: для смс-сообщений 985 970 45 45, присылайте, а после новостей продолжим разговор.
Новости
Светлана: Еще раз вас приветствуем. Юрий Кобаладзе, Светлана Сорокина. С нами — Михаил Касьянов, политик. Сейчас мы по вопросам пойдем, которые пришли на сайт и продолжают приходить в смс-сообщениях. Напоминаю: 985 970 45 45. Ну, по вопросам. На некоторые мы уже ответили. Ну, вполне такой риторический вопрос: «Неужели нет в стране достойного культурного человека, который сможет побороться за пост президента России?». Сюда же примыкают и вопросы многочисленные о том, что неужели оппозиция не может, наконец, договориться, объединиться и выдвинуть единого кандидата, который мог бы как-то себя заявить на президентских выборах?
Касьянов: Отличный вопрос. Так сформулировали слушатели, так жестко — раз и в лов. Давайте я закончу то, что до перерыва мы говорили об отношении к думским выборам.
Светлана: А, ну давайте, да, закончим. Не забудьте только этот вопрос.
Касьянов: Да-да, ну он такой уже базовый вопрос, который тоже у нас идет, сейчас уже политдискуссии, это будем на съезде в сентябре обсуждать. Я имею в виду отношение к президентским выборам и что мы делаем. Но возвращаюсь к думским. Да, приходить — одна форма поведения граждан и призыв к ним, приходить и перечеркивать бюллетени, фактически делать их недействительными, не задумываясь, какой будет итог, потому что итог будет не соответствовать действительности, это будет не сорок, не пятнадцать процентов недействительных, а будет написано 0,2, ну может полтора. Поэтому это значения никакого не имеет. Это форма протеста. Эта одна формула. Другая формула — не приходить, не давать легитимность этим выборам, не расписываться...
Светлана: Не давать явку.
Касьянов: Не давать явку, а придумать альтернативу. Тоже сейчас идет дискуссия, идет работа. Но есть еще третья, она у нас уже в партии как бы снята, поскольку большинство конференции проголосовало — дальнейшее обсуждение вести в рамках этих двух. Но третья — это тоже очень широко дискутируемое, в том числе, в интернете, о том, что приходи и голосуй за любую другую партию, кроме «Единой России».
Светлана: Навальный.
Касьянов: Для того, чтобы нанести ущерб...
Светлана: Ущерб «Единой России».
Касьянов: Да. Но это такая ошибочная, если, люди заблуждаются, это ошибочная формула, если они делают это преднамеренно, это вредная формула.
Светлана: Почему?
Касьянов: По той простой причине, что мы говорим о системе. «Единая Россия» не является системой. Это небольшая часть всей этой модели выстроенной. Все остальные партии, включая, как ни странно, коммунистов, которые сохранили элементы независимости, но они игроки в этой модели, они приняли правила игры. Все остальные однозначно, если они не созданы впрямую Кремлем для этой цели, а пришли еще из прошлой свободной жизни, то они все равно приняли правила игры и они являются манипуляторами в рамках этой модели. И поэтому, если даже по какой-то причине, что вообще маловероятно, я не допускаю того, что установки, данные Путиным, условно 65 процентов, что они не будут нарисованы, но если что-то случится и не будут нарисованы, то эту недостающую функцию исполнит любая из этих партий.
Светлана: Любая партия.
Касьянов: Поэтому давать возможность эти голоса пересчитывать в пользу других партий, ну это фактически работать на легитимность их выборов. Это уже нами как принципиальная позиция отметена. Поэтому мы будем продолжать движение дальше и...
Светлана: Думать, что делать: являться или не являться.
Касьянов: Конечно. С призывом к гражданам мы обратимся в конце сентября, уже о том будем рекомендовать, как вести себя в этой ситуации.
Светлана: На ваш взгляд.
Касьянов: В этой же конструкции вытекает, из этой же логики вытекает, а что делать с президентскими выборами.
Светлана: С президентскими выборами, которые тоже скоро.
Касьянов: Да. Нам говорят: «Слушайте...». У нас политическая работа. Мы создали партию, причем очень активно. Скажу честно, не думал, что такой энтузиазм наше объединение в новую партию вызовет в регионах и в Москве тоже. И ответственность, которую мы фактически вновь сформировали и зародили у граждан, она очень высокая. И люди нам говорят: слушайте, если вы не зарегистрированы в одних выборах, почему вы считаете...
Светлана: Невозможным.
Касьянов: Или можете считать, что нельзя в других? Ведь теоретическая возможность же есть? И вы должны ее использовать.
Светлана: И?
Касьянов: И, конечно, это обязанность любой политической силы, любой политической партии использовать все возможности. Мы же говорим: мы же против революции.
Светлана: Будете использовать?
Кобаладзе: Как слушатель спрашивает: интеллигентного человека нашли вы или нет?
Светлана: Ну будете использовать?
Касьянов: (cмеётся). Поэтому мы и считаем, что нужно участвовать. Вопрос в одном.
Светлана: Как договориться.
Касьянов: Нет. Вопрос как договориться, мы решили. Мы же приняли порядок — то, что вы называете праймериз, нужны или не нужны праймериз, мы уже это приняли в декабре прошлого года, что у нас это будет.
Светлана: Так, так.
Касьянов: Вопрос в другом: делать это или не делать?
Светлана: Ну так и что?
Касьянов: Поскольку есть некие негативные факторы, которые сегодня существуют, а именно — это боязнь людей, которых в прошлый раз уголовно преследовали за сбор подписей. И было, если вы помните, в 2007 году, я был кандидатом в президенты и собрали мы два с половиной миллиона подписей, и потом на последнем этапе не зарегистрировали мою кандидатуру, и люди подвергались уголовному преследованию. Было 12 судебных решений. Те люди, которые не выдержали давления и признались или написали самооговор, что они вроде там что-то фальсифицировали, только по ним были приняты решения.
Светлана: Михал Михалыч...
Касьянов: Все, кто не поддержал, не поддался, никого не затронуло это.
Светлана: Волков бояться — в лес не ходить. Куда ж деваться.
Касьянов: Это первое. Я же говорю, Светлана...
Светлана: Если боитесь, то тады...
Касьянов: Я же говорю о партийной структруе, мы работаем с людьми.
Светлана: Я все пытаюсь до ответа добраться: Вы будете участвовать?
Касьянов: Вопрос то не во мне.
Светлана: Я не про Вас.
Касьянов: И второй фактор, не менее важный: вы видите, как люди верят? Только 25 процентов верят в то, что выборы будут законными и честными. Второй фактор — для того, чтобы собрать два миллиона подписей, нужно иметь 7000 сборщиков, которые должны уйти с работы на месяц за свой счет, взять за свой счет...
Светлана: А, денег нет.
Касьянов: И нужно это компенсировать, что они ушли.
Светлана: А денег нету.
Касьянов: Да, это сто миллионов рублей это стоит. И в прошлый раз, когда я выдвигался, бизнес меня поддержал, эти деньги были. Мы провели это все, качественно собрали, подчеркиваю, чрезвычайно качественно собрали подписи и документация была в идеальном состоянии. В идеальном состоянии.
Светлана: Угу, но не помогло.
Касьянов: Ну это другой фактор, политический, боязнь конкуренции какой-то. Вопрос другой, что сегодня... Сегодня пока, еще активно не работали с бизнесом, работаем, но не активно, но пока нет желающих. Вот если, не знаю, сегодня дойдет на...
Кобаладзе: На меня не смотрите.
Касьянов: (cмеётся). Как сегодня там спрос на рынке, несмотря на падение доходов населения, тем не менее, объемы розничной торговли не падают. Может быть, конечно, в ритейле...
Кобаладзе: Я не участвую. (cмеётся).
Светлана: Прям тут не надо договариваться. (cмеётся). Скажите мне, ну и что?
Касьянов: Поэтому это факт.
Светлана: Это факт, я понимаю.
Касьянов: Наша позиция, позиция лидеров, что нужно обязательно участвовать. Любые шансы, которые теоретически даже существуют, надо использовать. Вопрос реальности обеспечения.
Светлана: Как это сделать технически.
Касьянов: Мы будем с этим работать.
Светлана: Понятно. Тогда вдогонку...
Касьянов: И тогда будут праймериз. И кто-то из нас будет этим кандидатом.
Светлана: И тогда будет решено. Будет предложен некий список...
Касьянов: Как Вы говорите, какой там?
Светлана: Честный, умный, порядочный.
Касьянов: Вот-вот-вот. Именно такой и будет определен в ряда объединенной демократической оппозиции как кандидат.
Светлана: Ой, у нас такая демократическая оппозиция необъединенная, что тоже...
Касьянов: Как, объединенная, все уже.
Светлана: Как-то все...
Кобаладзе: А что там Явлинский, Света? Будет участвовать?
Светлана: А что Явлинский? А что, кстати, как Явлинский, будет участвовать, как Вы думаете?
Касьянов: Я давно его не видел, но мои предположения или мои ощущения, что он будет участвовать — сто процентов. Причем, я думаю, что не будет у него проблем со сбором подписей.
Светлана: А, то есть это что, тоже участник системы, Вы хотите сказать?
Касьянов: Ну, думаю, что вопросы решат, чтобы получить хорошую составляющую такую картинку по мартовским выборам.
Светлана: Но Вы предполагаете, что несколько кандидатов будет на президентских выборах?
Светлана: Конечно. А Зюганов будет участвовать?
Касьянов: Не, ну это будет обязательно.
Светлана: А Зюганов?
Касьянов: Путин не разрешит Зюганову, Жириновскому не участвовать, он не разрешит им не участвовать. Не помощники, не замы, они должны быть, должна быть борьба, должна быть имитация, что вот есть коммунисты и есть демократы. Если Путин не демократ, то он кто?
Кобаладзе: Национальный лидер.
Касьянов: Поэтому могут быть какие-то там полудемократы или такие слабые демократы для поддержания общей картинки, но важным демократом, который весь центр объединяет и все хорошее исходит от него, конечно, это должен быть один кандидат — Путин.
Кобаладзе: А вот Медведев будет тоже кандидат?
Касьянов: Конечно, нет.
Кобаладзе: То есть будет один из них?
Касьянов: Ну конечно.
Кобаладзе: А вдруг они оба пойдут?
Касьянов: Вопрос уже предрешенный, уже даже они сами ответили на этот вопрос. Неоднократно.
Кобаладзе: Путин сказал же: «Мы договоримся, вам понравится».
Касьянов: Конечно, конечно. (cмеётся).
Светлана: Вам понравится, а кому не понравится, тот так посидит.
Касьянов: Конечно, понравится.
Светлана: Очень коротко на вопросы, которых много. Возможно ли ваше сотрудничество с Прохоровым? Но я думаю, Вы уже ответили на этот вопрос. Вы, видимо, не будете сотрудничать.
Касьянов: Готовы сотрудничать со всеми, кто как бы... Ну не как бы, кто занимает какую-то независимую позицию.
Светлана: Но вы еще с Прохоровым как-то не общались?
Касьянов: Нет, нет.
Светлана: Нет, да?
Касьянов: Ну я думаю, что он и не будет с нами общаться, поскольку миссия его чуть-чуть другая, нежели общаться с нами и реально...
Светлана: Понятно. «Не слышал, — пишут нам, — вашей реакции о решении суда об УДО Лебедева».
Касьянов: Реакция есть на моем сайте, по крайней мере. Еще где-то было, в какой-то газете. Реакция очень простая, что мое однозначное понимание: не может никакой суд города Вельска принять решение по такому важнейшему политическому вопросу. Это только верховный правитель может принимать.
Светлана: А верховный правитель не хочет.
Касьянов: А верховный правитель временно не имеет мандат на это. Поэтому нужно дождаться, когда март пройдет, он получит мандат и только верховный правитель тогда примет решение. Поэтому я не исключаю.
Светлана: А я не верю, что примет.
Касьянов: Поэтому я не исключаю. Не обязательно верить, я говорю, что я не исключаю, поскольку логика конструкции, которая выстраивается, что нужно проводить реабилитацию всего и вся, и сформировать долгосрочные exit strategy не (нрзб.) путем...
Светлана: Ну не знаю.
Касьянов: А таким плавным... И это ложится очень хорошо в эту конструкцию. А потом, скажем выборы губернаторов через три года восстановить, потом снизить барьер прохождения в Думу...
Светлана: А Вы думаете, что это все будет, если Путин придет?
Касьянов: А почему нет? Вы посмотрите программу Народного фронта, там уже записывают это дело.
Светлана: Да ну, программу эту смотреть...
Касьянов: Путин будет в риторике более либерален, чем Медведев.
Светлана: В риторике. На практике нет.
Касьянов: На практике будет процеживать каждое решение, будет выбирать такие, которые бы вызывали апплодисменты, в том числе, у образованной части общества. Такие, как освобождение Ходорковского и Лебедева, такие, как восстановление выборов губернаторов, такие как, скажем, реальное восстановление некой конкуренции на рынке. Не исключаю, что такое будет.
Светлана: Как Вы относитесь к ситуации вокруг Матвиенко?
Касьянов: Ну как, немножко с улыбкой. Немножко, так сказать, жаль Валентину Ивановну, — я с ней проработал в правительстве не один год, — что вот так вокруг нее происходит и что такие немножко унизительные вещи с этими муниципальными районными выборами, так это несолидно все смотрится. Но тем не менее, факт тот, что в Питере ее очень не любят, и наши активисты нашей партии борятся с ней, с ее политикой в городе, и они находятся в таком немножко раздумье: с одной стороны, как голосовать за того, кого они не любят и не уважают, но с другой стороны, хочется, чтобы она ушла из города. Вот это у них там дилемма такая: как делать, в ту или в другую сторону. Но, опять-таки...
Светлана: Но это несколько черно-бело. Я все-таки считают, что это не вполне так. И нет такой тотальной ненависти к Валентине Ивановне.
Касьянов: Нет, тотальной нет, тотальной нет.
Светлана: Нет, это неправда.
Касьянов: Я говорю, что многие. Многие, я не говорю, что тотально.
Светлана: Ну, многие.
Касьянов: Опять-таки, это вопрос исключительно модели и как там все это делается. Не всегда, скажем так, за демонстрацией такого достоинства к гражданам и к людям, которые являются частью этой модели.
Светлана: Занятный вопрос от инженера из Москвы: «А почему в самый разгар предвыборных событий мы не видим и не слышим оппозицию? Отсутствуют комментарии по Народному фронту, по «Правому делу».
Касьянов: Здесь и комментируем.
Светлана: Вот где можем, там и комментируем.
Касьянов: (cмеётся).
Светлана: Если у вас есть какие-то другие возможности, предложите. Так же как «Почему вы не выпускаете свою газету?», и так далее.
Кобаладзе: Да, газету тут предлагают.
Касьянов: Вопрос денег.
Светлана: Вопрос денег, разумеется.
Касьянов: Есть, опять-таки, такое у нас намерение что-то регулярное.
Светлана: Что-то делать.
Касьянов: Под митинги делаем обычно, одновременно с митингами, но, видимо, будем делать газету.
Светлана: Как Вы думаете, исчерпала ли себя «Стратегия-31»? Намечаются ли другие проекты?
Касьянов: Наверное, слушатель вкладывает в «Стратегию» как массовый выход на улицы, я думаю, что да.
Светлана: Исчерпала? Как массовый выход?
Касьянов: Как массовый выход на улицы. Я думаю, что будут продолжать только те убежденные сторонники этой конструкции, а именно форма протеста, не идеи. Идея, она, конечно, овладевает всеми. Все за то, чтобы права граждан на свободу собраний и демонстраций было. И поэтому это справедливая борьба. Эти люди достойны уважения, что они борятся за всех за нас, надо подчеркнуть.
Светлана: Да-да.
Касьянов: За это право. Но форма сама, которая сейчас выбрана, Триумфальная и так далее. Я думаю, что она не будет такой многочисленной и только активисты будут продолжать. Но они борятся за нужное, за наше прямое конституционное право на свободное право собираться без оружия, мирно и проводить демонстрации.
Светлана: Скажите, пожалуйста, как Вы оцениваете перспективу проведения альтернативных выборов? Можно ли, с Вашей точки зрения, через такие формы сформировать учредительное собрание?
Кобаладзе: Я считаю, это из области...
Касьянов: Следующий шаг, сразу на шага описывается. Ну, альтернативные выборы — это то, что мы говорим, у нас сейчас в партии идет дискуссия, одна из них, скажем. Вот то, что вы на «Эхе» проводите голосование.
Светлана: Голосование, да.
Касьянов: Работающая вещь и не очень дорогая. По силам нам такие деньги поднять, скажем.
Светлана: То есть такая виртуальная история вполне, конечо?
Касьянов: Конечно. Это усилия граждан — каждый должен позвонить и сказать, что он просто голосует или просто проголосовал за кого-то, но не за тех, кто там. Иначе какой тогда смысл — иди туда голосуй. Ну просто это очень уязвимая структура, потому что все под контролем властей. Все отключается и все. Интернет — это проще, но тоже есть риск. Есть же проблемы. Может, не с вашим сайтом, но у других средств массовой информации, когда были хакерские атаки и блокировалось это дело. Но тем не менее, мы отрабатываем возможность так называемого активного бойкота: не ходи туда, а ходи сюда.
Кобаладзе: А какие вы действия будете предпринимать, чтобы все-таки зарегистрировать партию?
Касьянов: Мы подали в суд. Сейчас вот будет собеседование на днях.
Светлана: Время то еще есть?
Касьянов: Нет, до выборов... на эти выборы мы не попадаем.
Светлана: Не попадаете.
Касьянов: Нет, это уже однозначно. Нас уже отключили, поэтому так это все и было сделано.
Светлана: Так, ну а дальше что?
Касьянов: Сейчас будет собеседование, как обычно бывает до первого слушания в районном суде. Это будет, я думаю, в первых числах сентября, наверное, будут слушания. Поэтому если...
Кобаладзе: Слушания это что значит? То есть будут спрашивать там?
Касьянов: Ну рассмотрение нашего заявления, нашей жалобы на незаконность отказа в регистрации. Если к этому времени власть поручит, осознает что-то такое и поручит Министерству юстиции занять все-таки какую-то законную позицию, то мы готовы, конечно, на какое-то мировое соглашение, чтобы нас зарегистрировали, поскольку впереди будут выборы еще региональные, и наши активисты в регионах хотят бороться, из имитации на местах делать что-то похожее на выборы и бороться за свое право избирать и быть избранными в регионах. Поэтому регистрация для нас важная в любом случае. Это не просто участие сейчас в выборах одних и других, федеральных, но и вообще это жизнь политическая, это часть политической работы.
Светлана: Ну то есть будете бороться?
Касьянов: Да, если это пройдет также, как сейчас, жестко, что, скорее всего, так и будет, скажут «все было законно, вы — плохие люди, не достойны в этой жизни политической, ваше место где-то в другом месте», тогда мы пойдем все эти инстанции пройдем, то есть в Мосгорсуд, поскольку это будет уже фактически достаточно, а потом в Страсбург.
Светлана: Пойдете, да?
Касьянов: Да, по рыжковской партии, по партии Владимира решение есть, что закрытие было незаконным, дальше наш Народный демократический союз, мы ждем тоже нашего решения, мы полтора года после Рыжкова были в очереди. Значит, через год, наверное, где-то до нас дойдут руки. Те же самые основания будут по нам. Потом «ПАРНАС».
Светлана: Ну, в общем, Запад вам поможет.
Кобаладзе: А может, дождаться, когда вернется Путин, будет принимать такие либеральные решения?
Светлана: Вот-вот, либеральные. Тут и вас по голове погладят.
Касьянов: И все будем жить счастливо. (cмеётся).
Светлана: Предложение есть: «Каждый из пришедших на избирательный участок получает бюллетень, — видимо, если его уничтожить, — опускает в урну независимых наблюдателей, чтобы можно было этот процент выявить конкретнее.
Кобаладзе: Что за урна независимых наблюдателей?
Касьянов: Нет-нет, я призываю вас, дорогие коллеги, призываю всех слушателей, не поддаваться ни на какие вещи, что вы хотите что-то переиграть, придумать какие-то хитроумные вещи подсчета, порчи и так далее, переиграть власть. Это вообще не про это.
Светлана: Невозможно. Не про это.
Касьянов: Ваша роль одна. Вы нужны Путину для одного — прийти и расписаться за бюллетени. Можно даже не расписываться. Для того, чтобы было психологически, визуально, что была явка. Что люди шли, веря, что это институт выборов, а не профанация. В этом главная цель. А там нарисуют — уже нарисовали, уже все предрешено.
Светлана: Все уже распределено. Скажите, пожалуйста, в чем разница в ваших программах с Юргенсом и Гонтмахером? Вот такой вопрос есть.
Касьянов: Ну практически нет. У нас более четче и радикальнее, мы потому что утверждаем, что никаких реформ в экономической сфере и модернизации не может быть без политического реформирования, без создания нормальной политической свободы, политической свободной конкуренции. В принципе, все те вещи, которые в экономической сфере, они, если не полностью, то очень сильно перекликаются между нашими программами. Но даже и в политической сфере — последняя их программа была немножко с отложенным эффектом реализации, но тоже говорит о необходимости политической модернизации. Ну, просто они осторожны, они же работают на Медведева, поэтому они осторожничают в рамках этой конструкции. Но уверен, что в душе люди понимают, что если исходить не из реалий, как выжить в этой ситуации, а если исходить из принципов, то, конечно, они согласятся с нашей программой на сто процентов. Поскольку мы исходим именно из этого.
Светлана: Ну хорошо. Скажите, пожалуйста, а если бы Медведев пошел на выбор, Вы бы к нему отнеслись лучше, чем к кандидатуре Путина?
Касьянов: Абсолютно нет, это одно и то же.
Светлана: Одно и то же.
Касьянов: Путин просто это ясно и понятно. Жесткий, понятный. Понятно, что он хочет, понятно, что он делает, он, так сказать, имитатор. Медведев еще добавляет неопределенности, поэтому вводит в заблуждение людей — три года была в заблуждении значительная часть общества. Я говорю: ну не надо рассчитывать, что вот сейчас начнутся какие-то преобразования, что источником либерализации будет власть. Ну не надо в это верить. Люди заблуждались три года, потом разочаровывались. А сегодня они злые на себя, что они верили три года и поддерживали Медведева, поддерживали какие-то там его инициативы и так далее, и так далее. Все это прошло, уже почти все забыто. Модернизация забыта будет.
Светлана: Юргенс и Гонтмахер, они как раз это и проповедуют, что поддержите...
Касьянов: Через два месяца забудут про это слово «модернизация» или, как там называется, «программа модернизации». Все. Будет программа Народного фронта и все. И никто, ни какое средство массовой информации не будет вспоминать о программе модернизации, о тех заявлениях и так далее. Потом...
Светлана: Может, если бы Медведев пришел на второй срок, а это уже серьезнее, это уже руки развязаны...
Касьянов: А чем это серьезнее, какие руки? Чем связаны руки в первый срок?
Светлана: Ну менее был бы связан уже с Путиным со всеми договоренностями и обязательства.
Касьянов: Как не связан? Так же...
Светлана: Ну мне кажется, что власть свои дела делает. Она обтачивает как волна гальку. И уже хочется самому быть правителем, а не кем-то во втором эшелоне. Мне думается, что во втором сроке Медведев мог бы быть активнее и самостоятельнее. И вполне возможно, при нем не пропали бы эти все начинания, инициативы и модернизация.
Касьянов: Хотел бы присоединиться к Вашему представлению, но мои знания и мой некий опыт, и понимание этого говорят об обратном совершенно. Во-первых, за прошедшие три с половиной года не было ни одного признака, реально демонстрирующего эти надежды, о которых Вы говорите, что человек во власти, он понимает ответственность, он должен что-то делать и какие-то такие...
Светлана: То есть разногласий между ними как таковых нет, это все имитация?
Касьянов: Нет, абсолютно. Нет, не было.
Светлана: Ну мне кажется, что Медведев хочет во власть.
Касьянов: Эти все разногласия — это все такие лингвистические. К вечеру того же дня эти разногласия исчезают, на следующий день одни и те же слова применяются.
Светлана: Михал Михалыч, почему-то многие спрашивают, а кто Вы по образованию? Почему-то, не знаю.
Касьянов: Изначально я инженер. Потом я закончил экономические курсы еще Госплана.
Светлана: В Госплане работал Михал Михалыч в свое время.
Касьянов: И языковые курсы Минвнешторга, поэтому инженер-экономист и так далее.
Кобаладзе: Я Вас вспоминаю переговорщиком в Лондоне.
Касьянов: Было такое, да.
Светлана: И это тоже. У президента Медведева, пишут нам из Москвы, в трудовой книжке, по его словам, — не знаю откуда взяли, но так написано, — первая запись стоит: «Дворник». А у Вас какая первая трудовая специальность?
Касьянов: Бетонщик.
Кобаладзе: Это круче, чем дворник.
Касьянов: Да-да-да, я помню, я месил бетон на стройке.
Кобаладзе: Я тоже был разнорабочим.
Светлана: Блогер московский пишет: идите на союз с «Яблоком», у них есть регистрация, у вас будет проходной билет в Думу. Вы не рассматривали все-таки вариант сотрудничества с «Яблоком»?
Касьянов: В прошлом году, когда я начинал процесс переговоров по созданию коалиации, начали мы, с согласия других партнеров, таких как Борис Немцов и Володя Немцов, и первое мое обращение было к «Яблоку». Мы с ними два месяца вели переговоры.
Светлана: Ну?
Касьянов: Потом закончилось все это тем, что мы практически согласовали политическое заявление, а потом закончилось тем, что у меня потребовали покаяние, что я был премьер-министром и должен признать, что это была главная ошибка моей жизни, что я отказываюсь от всего своего прошлого. То есть немножко такой элемент неадекватности.
Светлана: То есть переговоры не продолжились?
Касьянов: И то же самое потребовали от Бори Немцова. Вот все на этом закончилось. (cмеётся).
Светлана: А нет бы покаяться — глядишь, и дело бы пошло. Ну что, нам нужно заканчивать — подают сигнал, что время наше пробежало очень быстро. Напоминаю, что политик Михаил Касьянов сегодня с нами был в студии. Программа «В круге СВЕТА», а мы, Юрий Кобаладзе и Светлана Сорокина, с вами прощаемся. До встречи через неделю, всего доброго. До свидания.
<<< на главную # <<< в круге света # карта сайта
# Светлана Сорокина: передачи, интервью, публикации. #