В КРУГЕ СВЕТА
программа Светланы Сорокиной на радио «Эхо Москвы»
соведущий - Юрий Кобаладзе
1 декабря 2010 г. Президент и дети.
Гости – Валентина Петренко, Татьяна Боровикова.
Аудио: эфир –
Светлана: Здравствуйте, мы вас приветствуем. Программа «В круге СВЕТА». Юрий Кобаладзе и Светлана Сорокина – ее ведущий. Номер напоминаем для СМС-сообщений: 985-9704545. У нас идет Интернет-трансляция, и зрители RTVi тоже могут нас видеть. Сегодняшняя наша тема, я назвала ее «Президент и дети». Дело в том, что во вторник у нас было, соответственно, обращение к Федеральному собранию президента, и, к немалому удивлению многих слушателей, львиную долю этого президентского послания занимала тема «Дети». Я представляю наших собеседников – это Валентина Петренко, председатель Комитета Совета Федерации по социальной политике и здравоохранению, и Татьяна Боровикова, председатель Всероссийской общественной организации многодетных и приемных семей «Много деток – хорошо!», так называется эта организация. Здравствуйте. Ну, Юрий Георгиевич, во-первых, давайте поговорим о том, как ты воспринял это федеральное послание.
Кобаладзе: Я хорошо воспринял. Вот многие критикуют, считая, что он там не сказал ничего о выборах, о политической ситуации. Мы, по-моему, себя приучили, что обязательно в этом обращении-послании должно быть что-то этакое. На следующий год все забывают, что же там было этакого. И то, что он выделил эту тему, я считаю, очень правильно, он как бы задал такую магистральную линию – вот чем нам заниматься на будущие годы. Детьми – нашим будущим. Вот в этом я вижу позитив.
Светлана: Но… сейчас продолжишь…
Кобаладзе: Я знаю, твою критику я знаю.
Светлана: Нет, я не про критику, а я про то, что вот это Федеральное собрание сопровождали некоторые обстоятельства. Во-первых, переносилась дата. Во-вторых, никто не знал, что там будет, прямо чуть ли не секрет был. Президент, по сведению некоторых газет, накануне аж ужинать не пошел, лично дорабатывал. И все как-то вот ждали, чего же это будет. Перед этим было некое послание по поводу стагнации и застоя в нашем обществе. И вдруг раз – и на детей «свалился». И у всех осталось ощущение, что ему какой-то цензор накануне чегой-то важное выбрал, остались только дети.
Петренко: Нет, я с этим не соглашусь категорически, потому что вот для меня тоже, например, тема детей, даже сам факт разговора на столь высоком уровне и посвящение этому… Вот действительно практически больше 40 минут эта тема звучала, и звучала абсолютно правильно в постановочном плане и так далее - для меня, например, это серьезный сигнал для общества для того, чтобы сказать: подождите, для того, чтобы делать экономику, другую политику какую-то выстраивать выборную, политическую, о чем дальше потом говорилось и так далее – это все не первоначально. Все-таки первоначально: а какое будет у нас общество через определенное время, кто у рычагов управления встанет – здоровые дети, воспитанные дети, обученные дети? И вообще сколько у нас этих детей будет? И поэтому разговор настолько уже назрел к сегодняшнему дню!
Светлана: Да, но мне это напомнило старый анекдот про нерадивых родителей на тему «этих отмыть или других нарожать?».
Петренко: Ну, я бы так не сказала.
Светлана: Мне кажется, что так.
Петренко: Я несколько все равно не соглашусь. Знаете, почему? Много лет подряд, вот порядка 9 – 10 лет назад, я вам могу сказать, что многие вопросы, когда говорилось вообще о семейных ценностях или вообще ставился вопрос о детях, знаете, как скептически улыбались, особенно люди, которые у власти, знаете, внутри регионов. Когда говорилось о том, что «вы знаете, что нужно для этого ребенка, вот нужно…»… Да, детские дома были, приюты были и так далее. Но говорили: «Вы знаете, это неважный сегодня вопрос. Вот экономика, вот наращивание чего-то – это важнее. Вот будет вот это, тогда будет у нас нормально и все хорошо с детьми». То есть, наоборот, была первая экономика, а социальная политика и все, что с этим связано, второстепенно. Хотя социальная политика, она должна задавать экономике, в общем-то, развитие и те стандарты, которые должны быть.
Светлана: Ну вот сейчас Татьяна скептически улыбается. Татьяна, ваше впечатление от федерального послания?
Боровикова: Вы знаете, у меня нет ощущения, что последние четыре года вообще вспоминали действительно реально о том, что есть семья, есть дети. И очень часто на три копейки что-то делали, а пиарились на три тысячи рублей. Понимаете? И сегодня вот, например, материнский капитал, про который так все говорят, вот мы, например, многодетные, считаем, что это законодательный брак, потому что через нас просто перешагнули.
Светлана: Через тех, у кого уже дети.
Боровикова: То есть через тех, у кого сегодня есть пятеро, шестеро детей. Им не положен материнский капитал.
Светлана: Рожайте седьмого и восьмого…
Боровикова: Вот я лично родила четвертую дочку тогда, когда вот еще материнский капитал не давали – в 2006 году. И несмотря на то, что мы постоянно ставили вопрос, что это социальная несправедливость: почему дают материнский капитал за рождение второго ребенка?.. А те, кому сегодня надо письменный стол купить? Я сегодня за своих детей плачу за образование 30 тысяч в месяц.
Кобаладзе: Ну и что вам отвечают на это?
Боровикова: Ничего. Потому что закон обратной силы, говорят, не имеет.
Светлана: Конечно. Потому что вы-то уже никуда не денетесь, вы уже нарожали, а других стимулировать.
Боровикова: И сегодня, знаете, мы чего больше всего боимся? Что вот эта вот тема «земля – многодетным», она будет касаться тех, кто родит третьего в 2011 году.
Светлана: Конечно!
Боровикова: А через нас снова перескочат. А мы, понимаете, последние четыре года, мы вот так вот всех просто трясем и говорим: «Дайте, пожалуйста, нам место под солнцем!». Мы в Москве пробили этот проект…
Светлана: Вот. Татьяна, а что-нибудь про многодетных в послании было? Вот вы внимательно изучили? Вот что-нибудь про многодетных?
Боровикова: Вы знаете, там было как бы и про ту социальную программу, которую, в общем, мы уже давным-давно делаем во всех регионах, и рекламу, и про налоговые вычеты. Тоже мы ставим вопрос этот уже четыре года подряд. Но, вы знаете, самый острый вопрос сейчас не этот. Сейчас на не интересуют больше всего налоговые вычеты. Сегодня нас интересует вторжение в наши семьи государства. Потому что сегодня у нас в десятках семьях просто за бедность изымают детей.
Светлана: Да, вместо того, чтобы помочь бороться с бедностью, борются с бедными родителями.
Боровикова: Сегодня внесены в бюджеты статьи специальные для помощи семьям в экстремальных жизненных ситуациях, потому что вот разные… Вот у нас приезжали мамы из разных регионов, мы обращались в Совет Федерации. Вот у семьи сгорел дом, умер муж, заболел ребенок очень сильно. Просто нужны реальные деньги, понимаете? И никто, вообще никто не думает, где их взять! Потому что люди покупают в Москву билет, в один конец, прибегают просто и говорят: «Помогите Христа ради, мы ничего не можем сделать сами! Мы прошли все наши местные власти, у нас ни один бюджет не предусмотрен для этого». Понимаете? И мы ходим с письмом от нашей организации…
Светлана: И просите.
Боровикова: Да, с какими-то платежками.
Петренко: Ну вот опять показательно, что сегодня раз был такой разговор на высоком уровне, это правильно и оправданно. Потому что те люди, которые сидят и имеют закон уже перед собой… вот приведу пример: абсолютно права в чем? Значит, вопрос по жилью для детей-сирот. Значит, закон есть, чтобы жилье было у ребенка, который выходит из детского дома. Кто его как выполняет?
Светлана: Да никак.
Петренко: Значит, никак. Я вот четыре года… Вот сейчас была просьба к прокуратуре, и они, конечно, молодцы, они проверили сейчас очень хорошо, во-первых, расходование средств, даже тех минимальных, которые давались, во-вторых, качество предоставления жилья и, в-третьих, вообще ту ситуацию, которая есть по жилью. И конечно, эта проблема сразу вот она, налицо.
Светлана: Ну и что? Налицо, да.
Петренко: Нет, я хочу сказать, что если вообще не поднимать ее на самом высоком уровне и чтобы не было политического понимания, и действительно чтобы сегодня на самом высоком уровне не было сигнала вот этим людям, от которых зависит исполнение закона на сегодняшний день качественно, так и будут приезжать в один конец. Вот я очень говорю. И я чуть-чуть вот здесь… мы очень знаем друг друга давно, и проблема многодетных действительно существует. Она существует вот в том плане, по тем детям, которые уже есть в семье. Я приведу второй пример. Вот мама, которая имеет 12 детей в Волгограде, у нее дети, 4 человека, они старшими стали. А потом еще несколько человек ушли, значит, тоже старшими, у них уже дети родились. А ей говорят: «А вы не многодетная, потому что у вас уже дети после 18 лет». И вот мы сейчас добиваемся того, чтобы… как эта мама рожала, тратила свое здоровье, тратила, ну, все, понятно… То есть она вложила в этих детей. И она вдруг перестала быть многодетной. Ее не ставят на учет, ей не производят определенные выплаты. Это неправильно. И здесь я полностью соглашусь. Единственное, в чем я не соглашусь… вот давайте все-таки быть объективными. То есть при всех огромных недостатках, которые есть в этой проблеме, - наверное, поэтому сегодня президент и взял эту тему, именно эту тему, это правильно - тем не менее, именно за последние годы очень четко проводится вот такая линия, тенденция на то, чтобы все-таки повернуть и общество, и государство в сторону детей. Вы знаете, что стали говорить хотя бы… вы знаете, что любое дело начинается все равно со слова. Да? То есть слова «семейная политика», слова по поводу матери, слова по поводу вообще разводов, браков, насилия в семье и так далее – это появилось в последние годы. Выплаты все и разговор по тому, как все-таки даже неработающим мамам сделать выплаты, как сегодня произвести для жен военнослужащих выплаты и так далее, где отцы служат – все это появилось сейчас.
Кобаладзе: А разве этого раньше не было? Всегда говорили о многодетных семьях. Разговоры-то всегда были.
Боровикова: Не было. И сейчас нет.
Петренко: Нет, я не соглашусь. Знаете, вот давайте будем все-таки честными, что огромное количество выплат появилось. Пусть они там будут недостаточными, но, тем не менее, ежемесячные выплаты, порог, до 34 тысяч.
Боровикова: Это у кого такие?
Светлана: У кого такие громадные-то?
Боровикова: Вот я получаю 500 рублей на ребенка. Понимаете? А большинство получает 200 рублей в месяц на ребенка.
Светлана: И то это Москва.
Боровикова: Попробуй проживи на 200 рублей в месяц.
Петренко: Для работающих, я еще раз говорю, для тех, кто раньше работал. Это 40 процентов их заработка, который они…
Боровикова: Это до полутора лет.
Петренко: До полутора лет.
Боровикова: А потом?
Светлана: А потом что делать?
Петренко: До трех лет - иные выплаты, они все есть. Этих раньше не было вообще выплат. Мы все время говорили о тех пресловутых, унижающих человеческое достоинство 70 рублях, вспомните.
Боровикова: Ну они и сейчас есть.
Светлана: И 70, и 200.
Боровикова: 80 рублей.
Петренко: Нет, я к чему говорю. Я здесь абсолютно не защищаю ситуацию. Я сама делала доклад парламенту и в прошлом, и в позапрошлом году, где четко проблемы все эти расписывала. Их масса, проблем. Но движение в сторону семьи и в сторону детства все-таки есть. Я понимаю, что проблем больше, и все сразу не решишь. Именно поэтому хорошо, вот лично для меня, что был разговор на столь высоком уровне, чтобы было понимание на сегодняшний…
Светлана: Понятно.
Кобаладзе: Вы считаете, что это будет стимулировать всех на подвиг?
Петренко: Ну я считаю, что… пусть подвиг, не подвиг, я считаю, что это должно быть как бы, извините, щелчком в мозгах для очень многих, что по этим позициям есть работа.
Светлана: Ну то есть есть высокое внимание.
Петренко: Есть высокое внимание.
Светлана: Я вот просто хотела опять к Татьяне. Вот общие впечатления? Вы ведь слушали, наверное, с особым вниманием, коль скоро столько времени президент и такое место уделил…
Кобаладзе: Но Татьяна не знала накануне, что он будет говорить о детях.
Боровикова: Я прочитала потом очень внимательно и заинтересованно.
Светлана: Очень внимательно, потому что стало известно, что он 40 минут посвятил именно этой теме. Но ваше вот общее впечатление: скорее вам это понравилось, или вы не удовлетворены?
Боровикова: Вы знаете, меня очень напрягли некоторые вещи.
Светлана: Так...
Боровикова: Я считаю, что от того, что говорит президент, многое происходит так или не так. И вот вектор, который задается сегодня чиновникам… сегодня, я говорю еще раз, под флагом защиты детей происходят чудовищные вещи – спекуляции, фальсификации, скандалы в СМИ якобы о жестоком обращении с детьми. Мы сами эти скандалы расследуем. Осуждаются люди. Агеевых, например: на 1 год и 8 месяцев осудили маму, мы уверены в ее невиновности. Получается, что сегодня под флагом защиты детей, когда президент говорит с трибуны о том, что вот у нас конвенция о защите ребенка, вот у нас там насилия в семье, после этого идет шквал изъятий и фальсификаций якобы о жестоком отношении…
Петренко: Нет, подождите. Президент только вчера сказал, поэтому шквала не может быть. Именно он поэтому и сказал…
Боровикова: Уже в прошлом году мы создали «горячую линию» по неправомерным изъятиям детей из семьи. Мы столкнулись…
Петренко: Нет, давайте будем честны…
Кобаладзе: А кому это нужно вообще? Что это за такая тенденция?
Боровикова: Я вот, например, вижу, что идет системная работа по внедрению ювенальной юстиции западного образца, так же, как в Германии, во Франции – когда просто сегодня медсестра из поликлиники может сказать нашей маме: «Я к вам приду с инспекцией, и вы попробуйте не сделать вообще ремонт, мы вас…»
Кобаладзе: Ну а для медсестры вообще что это, какой цели она достигает?
Боровикова: Понимаете, все детские учреждения сегодня завязываются в кольцо. И всем вменяется: защищать детей. А бедные многодетные семьи, в которых, ну, действительно многие мамы не работают, папы получают 20 – 30 тысяч в месяц, больше не могут заработать, то есть им хватает денег только на еду и на одежду. На образование уже хватает с трудом. То есть не все такие же, как мы, говорят, что…
Светлана: На ремонт точно не хватает.
Боровикова: На ремонт не хватает точно, понимаете? И когда приходят люди и говорят: «Так, у вас тут нет кровати, у вас тут нет вот этого, вот этого. Мы детей забираем в реабилитационный центр, пока вы это все не купите», - это беспредел.
Петренко: Но это ведь безобразие, это же безобразие…
Кобаладзе: Я вас слушаю, и я не верю, что сегодня такое возможно.
Боровикова: Но это правда! Сегодня опека вообще безнаказанна совершенно.
Светлана: Так, секундочку. Есть действительно такая сейчас ситуация, и огромное уже… не то что огромное, но большое число примеров есть, когда действительно приходят и говорят: «У вас нищета, и мы забираем детей». Я, например, тоже знаю такой пример, когда пожар был в семье многодетной, а при этом отец уже до этого слинял куда-то. И после пожара, соответственно… А куда детей? Жить негде. И вместо того, чтобы придумать, как эту семью сохранить и куда-то поселить, у матери забрали детей. Она осталась только с кем-то подросшим, там двое подростков, которые отказались идти в приют…
Боровикова: Типичная ситуация.
Кобаладзе: С одной стороны, мы кричим, что в детских домах детей полно, забирайте. А с другой стороны…
Светлана: И все, и никаких вариантов. У нее действительно забраны дети.
Петренко: Об этом мы тоже говорим. То есть мы как раз и подтверждаем необходимость говорить об этом на самом высоком уровне.
Светлана: Мы подтверждаем. Но я про свое впечатление. Я тоже внимательно изучила.
Боровикова: Он должен… Вы понимаете, нужно сказать, что первое право ребенка – это право на папу и маму. Это неразрывная связь. А сегодня очень часто чиновники говорят: «Мы исходим из интересов ребенка»…
Петренко: Но мы сегодня о послании говорим. Поэтому президент и сказал, что обратите внимание, что ребенок должен иметь семью. Он об этом и сказал.
Светлана: Дело в том, что мне, например, в президентском послании, не хватило как раз этой самой конкретики и обнадеживающих очень четких решений. Ну вот давайте пойдем просто именно по конкретике – то, что запомнилось вот всем про выделение вот этих самых земельных участков на базе Ивановской области.
Боровикова: Это, кстати, не только в Ивановской области происходит.
Светлана: Да. Ну, во-первых, это еще не имеет применения, и это только некая декларация, и ничего не расписано, как это будет. Да?
Боровикова: Нет, мы выбили. Во многих областях мы просто сами пошли и выбили участки. Вот мы, многодетные, мы сказали: «Мы хотим детскую деревню построить». Вот у нас 40 семей. Они не будут этот участок продавать, у них нет ни дач, ничего. Мы все будем вместе строить в Тюмени, в Новосибирске…
Светлана: Ну согласитесь, для этого должна быть разработанная законодательная база.
Кобаладзе: А деньги кто дает на это?
Боровикова: А никто не дает.
Светлана: Вот.
Боровикова: И сегодня законодательной базы нет.
Светлана: Нет, да. Вот о чем и речь.
Боровикова: Вот здесь, в Москве, вы знаете, тоже ходили и просили. Вот четыре года назад мы начали ходить и говорить: «Дайте нам место под солнцем». У нас есть здесь, например, двухкомнатная или однокомнатная квартира, которую можно продать на вторичке. Вот у нас есть банк, который готов быть инвестором этого проекта. То есть как только построят коттедж, мы этот коттедж выкупаем по себестоимости, платим проценты банку, и все довольны. Семья получает коттедж семикомнатный по цене двухкомнатной квартиры, в которой она жила дальше. И дайте нам вот место. Неудобье, под линиями электропередач – где хотите. Пойма реки Сетунь… Нам называли конкретные места, мы ездили смотреть. Я лично рассказывала об этом президенту Путину, когда он еще был президентом. И что вы думаете? В конце концов, мы дошли до Лужкова, вот пришлось буквально «взять за жабры» Лужкова и сказать: «Вообще вам этот проект интересен? Или мы куда-нибудь пойдем в регионы землю выбивать».
Кобаладзе: То есть вы привели к смещению Лужкова…
Боровикова: Нет, не я, честное слово. Но, тем не менее, Лужков сказал: «Да, хороший проект, будем делать». Но когда он его посмотрел на следующий день, он говорит: «Ну зачем нам ваш инвестор? У нас и свои деньги есть. У нас есть бюджет, мы построим социальное жилье…»
Светлана: Ну, построил?
Боровикова: Они построили 40 тысяч кв. метров. Но другой вопрос, как это жилье распределяется.
Светлана: Все понятно…
Боровикова: Оно не принадлежит семьям. Они там поживут пять лет, и до свидания. Понимаете?
Петренко: Мы говорим сейчас о разных вещах. Ну, подождите, если мы говорим о послании президента в этом аспекте и о том, как раз какие он установки дал, тот же пример по жилью говорит о необходимости разработки соответствующего законодательства и так далее. Да?
Боровикова: Абсолютно.
Светлана: Да.
Петренко: То есть мы говорим об этом. Понимаете, мы говорим о содержании того, что не делается сегодня.
Светлана: Секундочку. Дело в том, что неделю назад у меня здесь сидела Галина Петровна Хованская…
Петренко: Я вам больше могу рассказать примеров.
Светлана: Подождите секундочку. …которая пришла в трауре, можно сказать, и сказала, что были провалены во втором чтении все поправки в Жилищный кодекс, который, в том числе, имели отношение к детям. И все были провалены. Как это сочетается?! Тут мы земельные участки обещаем в необозримом будущем, а вот конкретные поправки в Жилищный кодекс… Они никак не сочетаются!
Петренко: А это не сочетается, это как раз…
Боровикова: Это никак не сочетается.
Петренко: Это как раз и речь о том, что не исполняется. Понимаете?
Светлана: Что не исполняется?! У нас «ручная» Государственная дума! Они бы все исполнили, был бы только щелчок сверху.
Боровикова: А чиновники говорят: «Послушайте, идите на тендер, конкурируйте с «Дон-строем». Дособерите где-нибудь несколько миллионов долларов и выкупите себе участок под детскую деревню».
Светлана: Ну, правильно…
Петренко: Мы сейчас… если бы вы почитали…
Кобаладзе: Но теперь-то будут давать просто так.
Боровикова: Да не будут! Потому что здесь написано, что при рождении третьего ребенка. Я говорю, у нас сейчас проблема, чтобы нас снова не забыли, как с материнским капиталом.
Светлана: Нет, ну это вы с точки зрения многодетных семей, это отдельная тема. Мы сейчас говорим даже просто о том, что заложено в самом послании. Мне все равно неясен этот механизм, и мне не ясно, почему идут параллельно эти вещи: поправки в Жилищный кодекс не принимаются «ручной» Государственной думой, при этом какие-то обещания по третьему ребенку и земельному участку.
Петренко: Вот поэтому как раз и Дмитрий Анатольевич вчера сказал, что Дума… Совет Федерации, вы посмотрите, я к вам обращаюсь и ко всем структурам и органам власти. Потому что я вам приведу еще больше примеров. У меня в докладе по положению детей по всем направлениям, и вы знаете. Значит, жесткий очень был доклад именно Совету Федерации, где полностью и по жилью, и по выписке… Извините, частная собственность сохраняется, и папа, приведя новую супругу, может маму с ребенком больным отправить куда угодно.
Боровикова: Легко.
Светлана: Легко абсолютно. Именно про это и речь, да.
Петренко: И мы внесли эти поправки в Госдуму, до сих пор вопрос не решен.
Светлана: Так вот, у Галины Петровны в поправках все это было!
Петренко: Конечно. И он нужен даже для того был, чтобы сейчас некоторым, от которых зависит принятие решений, в конечном счете хоть чуть-чуть щелкнуло в голове. Я вам приведу такой пример. Я уже год бьюсь над следующей ситуацией. В Орле, вы помните, зимой сгорела вся семья. Да?
Светлана: Да, было дело.
Петренко: Сгорела беременная мать, шесть детей, седьмой ребенок спасся… и мама беременная, 9 месяцев, которая родила. Вы что думаете, я смогла перебить ситуацию, когда Межрегионгаз, женщина, которая возглавляет, пришли… Они не просто закрыли во время мороза кран с газом… я говорю сейчас, у меня все дрожит. Они отрезали! Это что, президентский указ туда нужен? Или это все-таки совесть? Комиссия по делам несовершеннолетних ни разу в дом не ходила. Две семьи такие на Орловскую область.
Светлана: Ну пришли бы, максимум, что было бы – забрали бы детей. Та, наверное, боялась и не вызывала.
Петренко: Ну подождите. Нет, она и не просила. Они обязаны просто смотреть и помогать, чем нужно. Что, социальные службы местные…
Боровикова: А у них нет ресурсов никаких.
Петренко: Подождите…
Светлана: Ресурса нет. Забрать могут, а ресурса нет.
Петренко: Ничего подобного.
Боровикова: Они чего предложить-то могут?
Светлана: У нас что, есть возможность поднять как-то прожиточный уровень этих семей, доплачивать им? Да нету. 80 рублей – пособие на ребенка.
Боровикова: Вы знаете, это как регион сам еще смотрит и каким образом ставит этот вопрос, для того чтобы были трансферты, субсидии и так далее для этих семей. Вы знаете, что я вам хочу сказать? Вот кода Год семьи был объявлен, я сделала такую вещь: я попросила каждый регион дать мне программу, как они в этот Год семьи, что они будут делать. Так вот, половина (половина! – я отвечаю за свои слова), больше даже всех мероприятий, которые были написаны – это праздники, концерты, подарки и так далее…
Боровикова: Да, да, да…
Светлана: Детские сладкие подарки к Новому году.
Боровикова: Чествование матерей…
Петренко: И когда я попросила сделать паспорта социальные на каждую семью и сказать, сколько многодетных, где один ребенок, мама работает, папы нет, или есть папа… У нас 10 процентов с папами живет, а 90 процентов – с мамами. И так далее. А у нас на сегодняшний день в Российской Федерации 30 процентов семей вообще с одним родителем. Вот этих паспортов на многих территориях не оказалось. А что это значит? А это значит, что когда принимается бюджет развития региона, там нужно очень четко знать, сколько, на что, на какие семьи и какие средства должны определяться. Как они, скандачка, извините, вот эта помощь должна быть? Отсюда это идет. Понимаете?
Светлана: Сейчас остановимся, у нас подошло время новостей середины часа. Мы прервемся буквально на несколько минут, оставайтесь с нами. Мы сегодня говорим о послании президента Федеральному собранию и о том, что он большое внимание там уделил именно теме детей. Продолжим после новостей.
Новости
Светлана: Еще раз вас приветствуем. Мы – это Юрий Кобаладзе и Светлана Сорокина. Рядом с нами Валентина Петренко и Татьяна Боровикова. Мы сегодня говорим о послании Федеральному собранию, где большое внимание было уделено президентом теме детей. Вот на самом деле я действительно выделила какие-то моменты, которые запомнились из этих 40 минут, посвященным детям. Мы уже говорили о выделении вот этих земельных участков при рождении третьего ребенка и о том, что некие налоговые вычеты, там будет расширена база. Но уже посчитали специалисты, что суммарно по этим налоговым вычетам семья с тремя детьми – выгода что-то в 1170 рублей. Согласитесь, невелики деньги на троих детей. Дальше продажа алкоголя вплоть до уголовной ответственности, если несовершеннолетним продавать. И педагогическое сопровождение одаренных детей – общая фраза, я не очень поняла, что это значит.
Боровикова: Ничего не понятно.
Светлана: Не понятно. Дальше. Дети-инвалиды, надо доступную среду… Тоже ничего конкретного по этому поводу. И нужно создавать фильмы для детей, чтобы они вырастали так же, как мы когда-то, на хороших фильмах, а также здоровый образ жизни, который должны пропагандировать сами взрослые. Ну, вот вопрос. У меня все равно ощущение неконкретности произнесенного. Неконкретности.
Петренко: Света, понимаете, ведь эта расшифровка каждого слова должна быть в конкретной программе, отфинансированной и построенной. Как на федеральном уровне, так и на региональном. Он же не может сказать, это по каждому вопросу отдельная программа должна быть, целая, большая.
Светлана: Нет-нет, я поясню. Я бы поняла, если бы он сказал, например: «Выделение земельных участков. Но мы не забываем о многодетных семьях, которые, разумеется, должны попадать. Я даю поручение Государственной думе внести поправки (не знаю, там…*) в Жилищный кодекс, в закон «О семье», еще что-то, в Земельный кодекс»…
Петренко: Понимаете, это есть послание, когда человек озвучивает вот предложения…
Светлана: Нет, нет, нет, он при этом имеет право и периодически делает это – дает конкретные поручения конкретным ведомствам. Но здесь конкретики этой не было. Не было.
Петренко: Я не соглашусь чуть-чуть. Вот механизм: обычно когда говорит президент что-то, то на это предложение должен ответ последовать от правительства, от Совета Федерации, от Госдумы. Это обязательно. Потому что вот Госсовет, который будет запланирован по этой теме, там будет разговор уже принципиально по каждому слову, которое сказал президент: что под это слово. Должны работать рабочие группы, должен работать Минфин, соответствующие ведомства…
Светлана: Знаете, откуда мой скепсис? Дело в том, что я вхожу в Президентский совет по содействию развитию институтов гражданского общества и правам человека. У нас эта тема детей, она уже, что называется… Где-то больше года назад, еще в первый раз, когда мы там обновленным советом встречались с президентом Медведевым, мы ему, в том числе, по детям просто пачку каких-то предложений и документов, в том числе по Жилищному, Земельному кодексу, по Семейному и прочее давали. И там было все, что нам показалось важным и нужным четко по тем законам, которые надо менять для того, чтобы заработал механизм. Ну и что? Когда к нам пришла Галина Петровна Хованская и сказала, что провалены все до единой поправки в Жилищный кодекс, а у нас было по этим выселениям детей и прочему… и все провалено. Извините, а что мешало президенту просто сказать Государственной думе для того, чтобы были приняты эти поправки, за этот год с лишним? Я не понимаю. Если результата нет, значит, все это пустое опять. Вот все, что могу сказать. Татьяна?
Боровикова: Вы знаете, мне кажется, что понятно, что формат президентского послания, он не предполагает какой-то детализации большой. Но мне кажется, что есть какие-то ключевые векторы, еще раз говорю, которые должны быть правильными. И прежде всего государство должно понять, что такое вообще социальные обязательства. Потому что вот я считаю, вот я могу совершенно откровенно заявить, что сегодня государство своих социальных обязательств не выполняет. Огромное количество косяков, перекосов, которые приводят к тому, что разрушают семью. Понимаете, сегодня, в общем, у граждан нет уверенности в завтрашнем дне: что вот я завтра пойду, рожу еще пять детей, и у меня все будет классно. Вот у меня есть, а у какого-то другого человека, у большинства, о них говорят: «Ты вообще сумасшедшая». И, понимаете, вот сегодня мне кажется, что власть, она должна вот дать такой вот классный железобетонный оптимизм и сказать: мы действительно знаем, что социальные обязательства – это социальное жилье… То есть если у вас сгорит дом, если у вас что-то, не дай Бог, случится, мы как бы все закроем, как в других странах происходит. Хотя бы в экономическом смысле, понимаете? А сегодня этого нет, и никто об этом вообще не думает.
Петренко: Вот все правильно, но неправильно последнее было сказано. Вот говоришь, сама же себе противореча, потому что если президент говорит об этих проблемах, и мы говорим, что…
Боровикова: Так он об этих не говорит, он не об этих говорит.
Петренко: Неправда. Нет, вы не правы. Потому что нужно внимательно почитать и сделать расшифровку. Знаете, в чем беда? Я сейчас скажу.
Боровикова: Я вот даже подчеркнула…
Петренко: Подождите. Да что ж вы… Вот знаете, у нас даже когда хорошо, все равно нужно сказать «плохо». Есть посыл государственный, как вы сказали, есть железобетонная позиция у самого президента. Есть посыл государству? Есть посыл государству, что проблема детей – это приоритетно. И мы говорим: нет, это все равно все плохо.
Светлана: Нет, секундочку, вот смотрите…
Боровикова: Я не говорю, что все плохо.
Петренко: Подождите, подождите, я тоже внимательно слушала. Так нельзя. Если мы будем только говорить, что вообще так все время плохо и нет ступеней к развитию, и мы их не видим…
Боровикова: Есть, но мы сами это сейчас просто…
Петренко: Да подождите, я вас внимательно слушала. Я второе скажу – президент сказал о власти очень хорошо. А есть второй вопрос: президент обращается этим посланием и к обществу. Кто вторгается в семью и убивает детей в семье? Папа и мама. Кто насилует детей?..
Боровикова: Это фальсификации в 99 процентах случаев.
Петренко: Подождите, это не фальсификации, потому что…
Боровикова: Все, что я лично видела по нашим семьям, очень много семей видела…
Петренко: Ну подождите, я же выслушала корректно ваши предложения. Не надо. Больше 2 тысяч детей погибают в семьях от насилия собственных родителей, жестокого обращения. Где-то есть перекосы и ошибки. Не надо. Я разбираю писем по тысячу в месяц…
Светлана: Вы правы, статистика такая есть. Очень многие гибнут…
Петренко: Это правда. Давайте будем частными. Насилуют отчимы, матери знают об этом, аборты делаются беспросветно, пьянство, алкоголь, наркотики. Это что?! Президент должен прийти в каждую семью и сказать, что этого делать нельзя, или это мозги нужно всем вставлять? Второе: у кого из матерей до последнего времени, пока уже насильно диспансеризации начали делать для многих… Кстати, в этом году впервые закрыли 100 процентов обязательство по детям-сиротам, по 100-процентной диспансеризации, прививкам и так далее. Кто из мам…
Боровикова: А нам не нужны прививки. Я, например, против.
Петренко: Подождите, подождите. Да мы сейчас не про прививки.
Светлана: Ну не про это мы, Татьяна.
Петренко: Кто из родителей взял своего ребенка здорового, на их взгляд, и без соплей привел его на диспансеризацию и сказал: «Я хочу проверить ребенка, потому что, может быть, вы что-то выявите при этом». Не пойдут и не поведут. Лучше пойдут пить в соседний ларек или еще что-то делать. Никто этим не занимается. То есть обществу самому нужно тоже начинать с себя. Разводы бесконечные. Я сейчас приведу пример: 1 млн. 150 тыс. было зарегистрировано браков, почти 700 тысяч разводов, при которых дети, 30 процентов… Извините, я сейчас все равно скажу об этом. У нас каждый третий ребенок в стране рождается в неполной семье, в гражданском, так называемом, браке. Это что такое? То есть я сейчас о чем говорю? Это двусторонний процесс. И нельзя только сидеть и ждать: вы извините, я буду пить, гулять, не работать, делать аборты, и при этом все в стране будет хорошо. Поэтому я считаю, что вчера состоялся сверхсерьезный разговор. Для меня это сверхсерьезный разговор, потому что мне развязываются руки для того, чтобы я могла потребовать от того чиновника, который не исполняет закон, и так далее.
Светлана: Мы поняли, да. Можно я несколько СМС-сообщений прочту, потому что нам пишут? Антон из Москвы: «Президент сказал, что за третьего ребенка будут бесплатно давать участки. Почему за третьего, не за второго? На что строить эти дома? Почему только за рожденного, а не за усыновленного? И это в то время, как из благополучных во всем, кроме жилья, семей с корнем вырывают детей и сажают в детдома. Я тоже из детского дома, мне 37 лет, но кошмары о детдоме снятся до сих пор. Наболело». Видите, сколько вопросов и сколько неясностей в этой расплавчатой фразе. Да?
Петренко: Вот об этом нужно делать программу, Света. Вот сказал президент о земельных участках. Для нас это установка – все, юридически создать закон или поправку.
Светлана: Татьяна пишет: «А как помочь семьям, где нужна медицинская помощь на ребенка, а таких денег просто нет?». Ну вот здесь пишут еще «для рождения ребенка». Если про ИКО, то там вроде сказано, что увеличивают чуть ли не в два раза бюджет. Но это все равно мало.
Петренко: Да, сейчас увеличивают бюджет. Мало, согласна. Но ест же шаги, понимаете?
Светлана: Так, дальше, вот Евгений пишет: «Ребенок – не собственность родителей. Главное, чтобы он был в комфортных условиях, а не абы в какой помойке». Ну вот это к вопросу о ювенальной…
Боровикова: Неправда.
Светлана: Нет, на самом деле бывает и так.
Боровикова: Главное, чтобы он любил, чтобы он научился любить.
Светлана: Секундочку. Есть любовь разная. Дети любят, в принципе, и самую пропащую мать, самую пропащую, за которую, может быть, и стыдится, и боится. Но он все равно любит свою пропащую мать. Это никуда не денется. Но согласитесь, если этот ребенок ползает в углу рядом с пьющей, валяющейся матерью…
Боровикова: Это криминальный случай.
Светлана: Поэтому давайте относиться к ювенальной юстиции все-таки с осторожностью и не огульно. Потому что иногда в какие-то семьи вторгаться очень даже надо. Надо.
Боровикова: Да. Но я вижу сейчас сотни вторжений в нормальные семьи. Понимаете, в чем ужас?
Светлана: Возможно. А в тысячах – нужно, все-таки нужно.
Боровикова: И потом еще, знаете, у нас очень плохие вообще стереотипы. На самом деле… вот мы делали исследования вместе с профессором Антоновым, тысяча многодетных семей была опрошена на многих-многих листах. И было выяснено, что степень вот алкоголизации семей, она просто на порядок меньше, чем в среднем. Понимаете?
Светлана: Ну, у многодетных, наверное, степень ответственности выше. Конечно.
Боровикова: И это и социализация детей, и так далее. То есть получается, что это семьи более благополучные, чем средние.
Светлана: Ну, Татьяна, вы все время про многодетных говорите, а мы вообще. Еще одна предложение – Самара, Николай: «Отдайте гражданам землю без права продажи, обмена и залога под родовые поместья с правом передачи по наследству. Через 10 – 12 лет переедут все уехавшие и даже больше». Ну, в принципе, что-то в этом предложении есть. Почему бы и нет?
Петренко: Хорошее предложение, конечно. Все нужно собрать, изучить.
Светлана: Вот пишут нам: «Конкретики не хватает, в том-то и дело. Полно есть семей, где родители рожают не от большого ума и заботиться о детях не хотят. Поэтому нет у них и ничего». Ну, такие семьи тоже есть. Но в чем Татьяна права, что все-таки многодетные – это действительно в высшей степени ответственность, и там, конечно, эти проблемы, я считаю…
Петренко: Вот я могу сказать, я уже несколько лет подряд предлагаю сделать следующую вещь. У нас есть все расчеты, и я об этих расчетах докладывала на очень высоких уровнях. Я предлагаю, чтобы мама многодетная – три и более детей – получала заработную плату.
Боровикова: Это очень правильно.
Петренко: Значит, это нужно сделать в России почему? У нас сегодня 2 млн. 300 тысяч семей, которые имеют три и более детей, на всю территорию Российской Федерации. Значит, мы посчитали, что в 17 раз будет дешевле маме самой смотреть за этими детьми, они будут более воспитанными, не нужны детские сады…
Светлана: Чем отдавать. Конечно.
Петренко: Не нужны колонии, в которых тоже сотрудники работают, тоже с детьми.
Светлана: Мы тоже про это говорили - зарплату соцработника давать или воспитателя.
Петренко: И вы знаете, я посчитала, вот в период кризиса это было очень очевидным, когда были вот эти общественные работы. Знаете, какой пример? Я приехала в Рязань. Мама метет улицу, получая небольшие деньги. Значит, папы нет. А ее ребенком занимается комиссия по несовершеннолетним. Это абсурд.
Светлана: Ну да.
Петренко: Поэтому я считаю, что, во-первых, мама сможет зарабатывать себе сама пенсию…
Кобаладзе: А о какой сумме идет речь?
Петренко: Вы знаете, около 15 тысяч.
Боровикова: Это нормально.
Петренко: И это нормально.
Светлана: Для многих регионов это спасение.
Петренко: Тогда не нужно будет платить зарплату огромной армии иных сотрудников, занимающихся твоим ребенком.
Светлана: Ну это же все очевидно, и мы про это говорили. Это было тоже у нас предложение в комиссии, что надо платить зарплату многодетным матерям.
Боровикова: Даже, может быть, не всем. Понимаете, есть люди, которые справляются сами.
Петренко: Конечно, не всем. Потому что вот тогда и получится, что заключается договор, и если мама не исполняет и папа должных обязанностей – пьют и так далее, - с ними просто расторгают договор, и до свидания. И все.
Кобаладзе: А в вашей организации мужчины-то есть вообще, папы есть?
Боровикова: Конечно, очень много. И в активе.
Светлана: Есть, есть. Папы тоже есть. Еще хочу успеть СМС-ки почитать. «В послании президента ничего не сказано о стоимости лечения тяжелобольных детей. Не должно ли государство полностью оплачивать лечение уже родившихся детей? На мой взгляд, должно. Особенно когда речь идет о таких тяжелых заболеваниях, как онкология, например».
Петренко: Это и есть. Он же сказал об этом – о том, что бесплатно…
Светлана: Вроде все бесплатно, а при этом сколько нерешенных проблем. Вон даже с этими кардиоисториями: для того, чтобы достояться в этой очереди, не хватает времени.
Петренко: Ну давайте ради приличия скажем, что у нас сейчас 29 перинатальных сделано центров. И сейчас проработаны механизмы, как, по какому уровню тяжелобольные дети поступают. Их доступность увеличилась очень серьезно. За счет этого сократилась смертность детская на 26,4 процента, а материнская – на 13,2. То есть этого не было никогда. Потому что вот введение, во-первых, ранней диагностики, когда еще в утробе матери находится ребенок, чего раньше не делали, по многим нозологиям исследования проводятся. И уже видно, какой будет ребеночек и какая помощь нужна.
Боровикова: И очень часто говорят: «Вам надо пойти на аборт, потому что у вас будет больной ребенок». А женщина говорит: «А я не хочу делать аборт». И у нее рождается здоровый ребенок. И сегодня я знаю просто…
Петренко: Вот, Таня, когда вы говорите слово «часто», тогда нужно либо говорить конкретно, потому что огульно говорить нельзя.
Боровикова: Вот зайдите просто на «многодетные» форумы и посмотрите. У нас есть тема «На аборт не пошла». И вот, к сожалению, сегодня мы сталкиваемся с вмешательством в роды в большинстве родов, из-за чего появляются дети с патологиями. Потому что есть такая теория – активные управляемые роды. Спросите вот неонатологов, спросите у врачей-педиатров, почему женщины сегодня хотят многие рожать дома. Потому что они боятся…
Петренко: Что же вы такое говорите? На такую большую аудиторию вы неправду говорите, абсолютную неправду!
Светлана: Татьяна, это уже тема личного выбора, и у каждого свое мнение.
Боровикова: Тем не менее, эта проблема есть.
Петренко: Онкология уменьшилась в несколько раз только потому, что раннее вмешательство. Ведь это же каменный век – то, что вы говорите. Если мама беременная, и ее не будет смотреть врач – это неправильно.
Светлана: Все, не будем в эту тему уходить. Другая тема. И, Татьяна, здесь это ваше личное мнение. И действительно, у каждого своя версия…
Кобаладзе: По родам не могу поддержать вашу беседу.
Светлана: Не поддерживай, да. Значит, дальше. Скажите мне, пожалуйста, вот чего вам не хватило конкретно в этом послании? Я в первую очередь к вам обращаюсь. Наверняка же все-таки у вас тоже есть ощущение чего-то, что не хватило?
Петренко: Вы знаете, я сейчас скажу. Первое – мне кажется, нужно было четко, может быть, да, еще более жестче по отношению к тем, кто отвечает за политику детства, конкретно несет ответственность в системе российского государства. Какова их мера должна быть ответственности в случае неисполнения закона, который гласит о том, о том, о том. Или о мерах, которые сегодня разработаны правительством. Второе – я считаю, что вот эта межведомственность, раскоординированность по ведомствам вопросов детства и семейной политики приводит как раз к провалу, когда между ведомствами происходит реализация того или иного, и в плане законодательства, и в плане исполнения мер. Потому что у нас любое ведомство, в них есть отдел, департамент и кто-то, кто отвечает по проблемам детства. И иногда есть несовмещение не интересов, может быть, а именно исполнительных вещей, которые должны быть по отношению к семьям. И отсюда идет расфинансированность, если так можно сказать. То есть основные направления финансируются Минздравсоцразвития, Минсоцобразования, а есть еще масса проектов и программ, которые должны быть скоординированы, и должна быть система. Пока не будет этого, ничего не будет.
Светлана: Смотрите, пишет нам сокращенный милиционер Светлана из Балашихи: «Здравствуйте. Когда мне объявили о сокращении, я спросила у восьмерых мужиков, сидевших в этой комиссии: «Я же одна сына воспитываю, ему 15 лет». Мне ответили: «Ну вы же знаете, сколько таких». А сколько таких, как я, одиноких мам? Почему мы такие незащищенные? Ладно, я выживу. Но про поддержку неполных семей в послании президента я ничего не услышала. Мой сын пригодится, только когда в армию забирать». На самом деле это тоже отдельная тема – неполные семьи, незащищенные мамы.
Петренко: Света, он не говорил «неполная семья», он говорил «семья». Вы знаете, вот установка на то, что неполная семья – это тоже семья… Речь шла о семьях. Их много видов, семей. Поэтому нужно очень четко будет разделить уже нам, какие меры к семье, где один папа, где одна мама. Но мне очень понравились слова в свое время Путина, когда он сказал на Госсовете, что давайте относиться к маме, если он воспитывает одна ребенка, и нельзя говорить, что это… знаете, как раньше говорили: да это семья с одной мамой… Вот какое же выражение?..
Кобаладзе: Неполная.
Петренко: Даже не «неполная». В более оскорбительном плане в обществе как бы говорили: да это там «одиночка». Вот, «одиночка».
Светлана: «Одиночка», да.
Петренко: Этого не должно быть. Поэтому когда он говорил о семье, он подразумевал все виды семей. Это, естественно, мы должны сделать и расписать уже, что в законе, как защитить. А в этом вопросе абсолютно правы: трудовое законодательство де-юре и де-факто – это две разные вещи…
Светлана: «Одиночки» не защищены. Я сама «одиночка».
Петренко: … Поэтому и к женщинам вообще ситуация… вы сами прекрасно понимаете, да?
Светлана: Ой, защитите меня.
Петренко: Поэтому преференции должны быть законодательно прописаны. И ответственность руководителя, который не принял женщину, должна быть более суровой.
Светлана: Татьяна, ваши ощущения недосказанности, чего вам не хватило?
Боровикова: Ну, во-первых, мне не хватило социальных гарантий в смысле социального жилья. Я бы хотела, чтобы по всей стране были хотя бы социальные приюты для семей, вот которым совсем уже некуда деться, но они не хотят отказываться от своих детей, они своих детей любят. А у них потолок на голову падает. Ну и куда им деваться? На улицу, на вокзал идти?
Светлана: Да, в условиях нашего жилья это очень нужная мера.
Боровикова: И вы знаете, есть замечательные образцы социального строительства. И вот, например, сейчас был оболган Боголюбский монастырь, где наши семьи находили приют. И действительно где детям было хорошо, и мамы где находили и работу, и жилье…
Светлана: Ну про это тоже не будем, потому что я слышала и другие мнения.
Петренко: Да. Я считаю наоборот. Если хотя бы один ребенок пожаловался, это уже там нехорошо…
Светлана: Это повод.
Боровикова: Если этому ребенку заплатили 20 тысяч…
Светлана: Я вас умоляю, вот давайте не будем…
Петренко: Давайте не защищать интересы кого-то, давайте защищать интересы ребенка.
Боровикова: Я просто говорю, что есть единичные случаи, когда вообще это случается… Когда действительно семья, которая очень нуждается, которая три года скитается по вокзалам, приходит, находит кров, работу и все такое…
Светлана: Ну хорошо, обозначили тему: социальное жилье, возможность социального приюта в случае кризисной жилищной ситуации. Еще что?
Боровикова: Во-вторых, я бы ответственность чиновников вообще сегодня поставила бы на первое место. Потому что происходит очень часто беспредел, когда мы просто ну не можем доказать вообще, что вот ты не верблюд. Да? И нужно сегодня просто, например, опеку ставить в какие-то очень жесткие рамки.
Петренко: Я с вами полностью здесь согласна.
Боровикова: Потому что то, что они делают – сегодня заберу, завтра отдам, как будто ребенок – это чемодан без ручки…
Светлана: Нет, ну на самом деле опека, вообще органы соцзащиты, они должны выступать, в принципе, как раз – как это сказать? – послами от этих самых семей, детей и родителей, а происходит наоборот. А по большому счету, они же должны быть защитниками этих самых наших интересов. Пока наоборот.
Боровикова: Люди иногда боятся пойти, продукты попросить, потому что их на учет поставят.
Светлана: И это есть, конечно, да. И это есть.
Петренко: Вы знаете, что мы должны еще учесть: вот семья обращается, например, с письмом в местный муниципалитет, вопрос не решается. Обращается дальше, оттуда опять пересылается письмо вниз. И вот это круговорот воды в природе.
Светлана: Бумаг в природе.
Петренко: Да, бумаг.
Боровикова: И все время отвечает нижний чиновник, на которого жалуются.
Петренко: Да, да, да. Вот нужно уничтожить эту ситуацию.
Светлана: Еще чего не хватило?
Боровикова: Вы знаете, мне лично сегодня кажется, что ситуация, например, в Москве, в других больших городах очень неблагоприятна с точки зрения вот жизненного пространства ребенка. То есть я выхожу из школы, в киоске продается журнал «Максим», который на уровне детских глаз. И мы, родители, подходим, говорим: «Снимите вообще эту порнографию». Они говорят: «Мы не можем, у нас договор, вот «Центропресс» и журнала «Максим»». Понимаете? И когда вот здесь у вас перед входом, например, огромная порнографическая реклама висит просто… Я считаю, что мы не можем воспитать нормальных, с нормальной психикой, целомудренных детей, которые будут хотеть учиться, развиваться, когда вот эта неблагоприятная среда. И я считаю, что надо сегодня делать генеральную уборку. И мне вот этого не хватило, потому что я сегодня хочу вырастить своих детей нормальными, чтобы они физически и нравственно были достойными людьми.
Петренко: И я еще хочу очень сильно, чтобы само общество отреагировало на тот разговор, который здесь сегодня мы ведем и вел президент. Потому что без участия каждого конкретного человека вот в этой всей программе ничего мы не сдвинем абсолютно. Потому что понимание отца, сколько времени ребенку нужно уделять, понимание, что пить не нужно, понимание, что наркоманить не нужно, понимание, что во дворе можно сделать волейбольную площадку, а не проходить мимо, а не только все заплевать и стучать в «домино» или распивать спиртные напитки, и проходить мимо пьющей беременной женщины пиво из банки – вот это все, это двойные стандарты у людей вырабатываются, когда все мы проходим мимо.
Светлана: Слушайте, я даже не знаю, как повернуть эту саму голову в эту сторону каждого конкретного человека. Я тут всего лишь в магазине в очереди стояла. Ну, маленькая такая очередь. Стояла с дочкой. И позади меня двое вполне приличных молодых людей, он и она, говорили исключительно матом. Я повернулась и сказала: «Как вы смеете?! У меня ребенок рядом стоит». Так у меня было ощущение, что меня ударят. Меня ударят. Я хрупкая женщина с известной физиономией, у меня было полное ощущение, что меня сейчас пошлют трехэтажным и ударят.
Петренко: А вот если бы был за это штраф огромный… Свет, согласна…
Боровикова: А я в санатории только что услышала то же самое от 10-летнего ребенка.
Кобаладзе: Света, дело в том, что меня можно воспринимать как общественность, я участия не принимал в вашей дискуссии, слушал. Мы чем-то можем, мужчины, вам помочь, так разобраться? До меня вы достучались. Если бы я стоял в очереди в этой, я бы тебя защитил.
Боровикова: Защитите нас, пожалуйста. Знаете, очень хорошо и эффективно, когда вот семьи объединяются. Вот десять, тридцать, сорок…
Светлана: Юра, давай объединимся.
Петренко: А вот и есть гражданское общество, Таня.
Боровикова: И вот, понимаете, они вот детей друг другу доверяют. И они вот как круговая оборона, понимаете? Во всех жизненных невзгодах они друг другу помогают, и в горе, и в радости. То есть нам надо сбиваться вот так в общины.
Светлана: В общем, надо нужно завершать. Нам нужно собираться коллективами.
Боровикова: Сообществами.
Светлана: И, все нормальные люди, собирайтесь в сообщества, объединяйтесь для того, чтобы преодолеть все негативные жизненные ситуации. И помогайте каждый на своем уровне, кто чем может, для того, чтобы разрешить эти проблемы. Иначе президентское послание, премьерское послание никакой помощи нам не окажет, если мы сами чего-то не сделаем. Спасибо вам большое за внимание. Это была программа «В круге СВЕТА». До встречи через неделю, всего доброго.
<<< на главную # <<< в круге света # карта сайта
# Светлана Сорокина: передачи, интервью, публикации. #