В КРУГЕ СВЕТА
программа Светланы Сорокиной
на радио «Эхо Москвы»
соведущий - Юрий Кобаладзе
11 декабря 2007 г. Who is mr. Медведев?
Гости – Людмила Нарусова, Светлана Миронюк.
Аудио: анонс –
Светлана: Здравствуйте, здравствуйте. Здесь в студии Светлана Сорокина, Юрий Кобаладзе.
Кобаладзе: Добрый вечер.
Светлана: И говорить мы будем, Вы будете удивлены, но опять о Медведеве.
Нарусова: Кто бы мог подумать.
Светлана: Он у нас такой постоянный герой дня. Как-то других тем не хочется.
Кобаладзе: Нет, сегодня добавился еще Путин после приглашения…
Светлана: Ну, опять же в изложении Медведева. Ну, вот и вчера и сегодня – главная тема это Дмитрий Медведев, который вроде бы назначен приемником. И сегодня он сказал, что пойдет в связке только с президентом. Предыдущий час был посвящен обсуждению сильный или слабый политик и лидер г-н Медведев. А мы предлагаем взгляд с другой стороны. Женский взгляд, можно сказать. Потому что две сегодня наши собеседницы – это женщины, которые знакомы лично с Дмитрием Медведевым. В одном случае это знакомство давнее. Еще с Петербурга. В другом случае это знакомство уже московское, деловое. И вот такой женский взгляд Людмилы Нарусовой, члена комитета СФ и Светланы Миронюк, главного редактора РИА Новости. Первый раз, кстати, Светлана почему-то на "Эхе Москвы", ну, вот как раз и поговорим. Назвали мы "Ху из мистер Медведев?" И хочу вот с чего начать. Скажите, пожалуйста, сейчас все упражняются в подтверждении своих предсказаний. Оказалось, что все так и ожидали в большинстве своем. Все рады этому назначению. Такое очередное ликование. Вы были удивлены ли? И вторая часть вопроса, как Вам вот это назначение? Ну, по возможности, честно и объективно.
Кобаладзе: Как скажите, так и будем считать. Никаких голосований.
Нарусова: Ну, наверное, я по старшинству не возрастному, а стажу знакомства. Потому что Владимир Владимирович вчера сказал, что знает Дмитрия Медведева 17 лет. Я могу сказать, что чуть больше. Потому что в свое время он был студентом Анатолия Собчака на юрфаке, потом аспирантом. И чем он мне запомнился в очень далекий 1989 год, первая кампания свободных демократических выборов в Ленинграде, впервые за всю историю нашу профессор юридического факультета Анатолий Собчак идет против слесаря сборщика Балтийского завода, который до этого 15 лет представлял Ленинград в Верховном Совете. Не будучи и не пользуясь поддержкой обкома партии, Светлана, Вы это прекрасно помните, он взял группу студентов. Своих студентов, студентов и аспирантов, молодых ребят. И сказал: ребята, давайте поработаем на выборах. Тогда не платили за это деньги, тогда все это было иначе. И вот среди этих ребят был Дмитрий Медведев.
Светлана: И Вы тогда его и запомнили?
Нарусова: Вы знаете, да, потому что, ну, во-первых, самоотверженностью работы, а, во-вторых, я бы сказала, смелостью. Потому что сейчас студенты часто на выборах подрабатывают. Не работают, а именно подрабатывают. А тогда пойти против всесильного обкома партии, против руководства даже своего университета, причем студенту юридического факультета. Мы знаем, какой это факультет, было непросто. И поэтому я хорошо запомнила всех ребят, которые тогда работали.
Светлана: Ну, он совсем молодой тогда был.
Нарусова: Да, он был совсем молодой, но, тем не менее, хотя и был такой, знаете, типичный интеллигентный петербургский юноша из такой благополучной профессорской семьи, но, тем не менее, вот этим своим поступком он запомнился.
Кобаладзе: Ну, тогда, наверное, все пошли. Все студенты откликнулись. Или он был…
Нарусова: Да, не все. В том-то и дело. Не все студенты откликнулись. Потому что еще не ясно было, чья возьмет.
Светлана: Ну, так а Ваши ожидания. Вот это назначение, это было ожиданное? Я так поняла, положительно Вы восприняли.
Нарусова: Да, положительно, потому что в последнее время известные события давали основания для беспокойства. Что вот эта некая агрессивная наступательность силовиков, если говорить о разделении петербургской команды на силовиков и либералов, демократов. Хотя слово "демократ" даже в последнее время почти исчезло из политического лексикона.
Кобаладзе: От демократа слышу – когда-то говорили.
Нарусова: С политического лексикона. Тем не менее, настораживала вот эта агрессивное наступление силовиков. Все дела вокруг Алексея Кудрина. И казалось, что вот они перевесят. Но вот в очередной раз могу сказать, что я аплодирую Владимиру Путину за этот его очень непростой выбор.
Светлана: Откуда мы знаем, что это уже конец истории. Мне кажется, что это совсем не обязательно конец истории. А завтра он выйдет и скажет: партии выдвинули Медведева, а я вот выдвигаю Иванова.
Нарусова: А он теперь лидер партии. Он теперь не просто так. Он теперь лидер партии, парламентского большинства.
Кобаладзе: Он же уже поддержал, он же сказал, что хороший…
Светлана: А Иванов выдвинется сам по себе. Света, пожалуйста.
Миронюк: Достаточно преждевременным, конечно, смотрелось предложение Медведева Путину возглавить правительство. Потому что…
Нарусова: Ну, это такой месседж был. Показать, что мы в связке.
Миронюк: Да. это скорее показать какие-то знаки, знаки аудитории, знаки наблюдателям, которые пытаются каким-то образом оценивать политические процессы. Это вызвало сегодня, наверное, удивление. А вот, отвечая на вопрос, вызвало ли удивление собственно кандидатура Медведева и выбор Медведева, как кандидата от блока партий, мне кажется, вот лично у меня удивления не было. Не потому что я как-то вот ожидала, что это будет Медведев. Мне просто кажется, что мы пытаемся политические процессы в России оценивать, исходя из сценария, противостояния. Иванов против Медведева. Не знаю, Зурабов против Голиковой. Мы пытаемся смотреть, применять известный нам и привычный с 90-х годов вектор один против другого. В данном случае, мне кажется, мы наблюдаем командную игру. Этой командой руководит Путин. Это стратегия, выбранная Путиным. И Медведев, и Иванов, и Якунин, кто бы еще не назывался в списке, это игроки этой команды. И себя, насколько я понимаю, насколько я могу судить по тем встречам Дмитрия Медведева с иностранными корреспондентами, которые часто бывали на площадке РИА Новости, в том числе и в закрытом формате, (НЕРАЗБОРЧИВО) ряде брифингов. Он себя ощущает частью этой команды. Поэтому, мне кажется, что там такой соревновательности, такого антагонизма, такого, я не знаю, наверное, Людмила Борисовна согласится со мной, не было. Мы его скорее надумываем, и нам хочется видеть этот антагонизм и разыгрывать эту историю.
Светлана: Не может не быть антагонизма, если два человека просто поставлены на одну стартовую линию, и один из них будет приемником, скорее всего. Как они были поставлены в эти позиции.
Нарусова: Я тоже здесь не совсем с Вами соглашусь. Потому что можно, конечно, делать вид, что антагонизма нет, но посмотрите. Ведь команда силовиков, скажем, Вы говорите, вся питерская команда, одни люди. А Алексей Кудрин, посмотрите, что сейчас вокруг него творится теми же силовиками из Питера.
Миронюк: Не буду спорить. Я говорю про так называемое противостояние приемников, которое многократно обсуждалось.
Кобаладзе: Ну, и, тем не менее, кого-то выбрали. Кто-то и продолжает играть, а кто-то отошел в тень.
Светлана: И я не думаю, что вчера Иванов был счастлив.
Миронюк: А я не думаю, что мы уже весь сценарий увидели до конца сегодня.
Светлана: Вот это да.
Кобаладзе: Неужели у Вас сомнения, что Медведев остается приемником и человеком единственным кандидатом на пост президента.
Миронюк: Нет, у меня сомнения, что мы сегодня увидели весь сценарий, который мы каким-то образом конституируем 2 марта. Я в этом не уверена до конца.
Кобаладзе: То, что касается предложения Медведева Путину премьер министром, здесь, конечно, большой вопрос.
Миронюк: Примет ли Путин это предложение?
Светлана: Да, и мы не знаем, чем Белорусские переговоры закончатся. Не будет ли там какого-то хода конем.
Кобаладзе: Но то что Медведев принял, согласился, как бы Путин это благословил, у Вас, что, какие-то сомнения, что Медведева могут поменять?
Миронюк: В этой части сценария сомнения нет. Просто нет ощущения, что это окончательный сценарий.
Нарусова: Я думаю, что мы имеем дело уже сейчас с намечающейся новой конфигурацией власти в целом. Конфигурацией власти, где центр тяжести, конституцию никто не меняет, и менять не будет. Естественно президент, верховный главнокомандующий, действительно президентская у нас республика. Но не считаю случайным, или оговоркой вчерашнее упоминание Дмитрия Медведева о возможности… сегодняшняя, простите, да. Так спрессованы события, что уже путаешься, Владимира Путина. Я не думаю, что это вот уже заранее они пообсуждали, и что это так оно и будет. но это скорее такой знаковый посыл о том, что да, преемственность курса. Но что для наших людей власть? Либо президент, либо премьер-министр. Да, я буду стоять на этих позициях. Да, нас ожидает стабильность, а не конфронтация разных ветвей власти или исполнительной, представительной власти. Да, нас ожидает стабильность, у нас не будет конфронтации. И это такой определенный посыл нашим гражданам, чтобы люди не боялись, как всегда боятся при очередной смене власти президентской – ах вот сейчас все пойдет по-другому. Ах, сейчас начнут раскулачивать, или национализацию, или еще чего-нибудь. Мне кажется, это был такой, ну, если хотите манифестный мессадж.
Миронюк: А мне кажется, что Владимиру Владимировичу просто невмоготу было даже сутки быть хромой уткой.
Кобаладзе: Нет, ну, все равно, если при таком раскладе, он все равно хромая утка. Как представить его премьер-министром. Или же мы идем тогда к изменению политической вообще модели.
Нарусова: Политической конфигурации, парламентской республики вместо президентской.
Кобаладзе: Да, вот тогда становится понятно такое предложение Медведева. И тогда двухпартийная система, выигравшая партия обозначает правительство, и выбирает премьер-министра. И тогда президент становится такой номинальной фигурой представительской, а премьер-министр правит страной. Английская модель, немецкая, близкая сердцу Путина.
Светлана: Могут быть такие подвижки, как Вы думаете?
Миронюк: Трудно сказать, я думаю, что события этой недели, предположим, то, Свет, твой, ты вспомнила визит в Белоруссию, может быть, он даст какой-то ключ к пониманию того, каким образом будет развиваться ситуация.
Кобаладзе: Трудно себе представить, что батька Лукашенко…
Нарусова: А потом это же опять изменение конституции.
Светлана: Ну, как правильно кто-то сказал, где-то читала какой-то комментарий по поводу Белоруссии, что если бы это было совсем все всерьез, то это не было бы только на откупе у Бородина. Этим занималась бы уже администрация, плотно и основательно. Судя по тому, что она и не занимается этой встречей, то, наверное, ничего серьезного там не произойдет.
Кобаладзе: Света, мы Вам даем задание, в следующий раз допросите с пристрастием Медведева, когда он придет закрытый брифинг к Вам.
Миронюк: Многократно допрашивали и сами…
Светлана: Не сдается.
Миронюк: И такой вот неформальный клуб западных корреспондентов, который у нас собирается, многократно, нет.
Светлана: Кремень.
Нарусова: Вы знаете, мне кажется, мы имеем дело с таким генетическим недоверием нашего населения к власти и к тому, что власть говорит. Говорил Владимир Путин – я не пойду на третий срок. Нет – говорили наши политологи, кремлелоги, кто угодно. Придумывали, нет, вот он, значит, сделает так. А вот этак, но он все-таки останется. Потом он меняет правительство. А, ну, вот, значит, Виктор Зубков – это будет приемник, потому что… Вы знаете, ну, вот эти жилеты, обсуждающие такие темы, когда человек четко и ясно говорит о своих намерениях, или не намерениях но не верят. И во всем хотят увидеть второй план. Во всем хотят увидеть какую-то подоплеку.
Миронюк: Ой, Цезарь, (НЕ РАЗБОРЧИВО) наступили, но еще не прошли.
Кобаладзе: Мы столько лет верили, столько лет верили.
Нарусова: Я и говорю, генетическое недоверие.
Миронюк: Осталось немного, еще пара месяцев.
Светлана: Да, да, да. Еще подождем, посмотрим. Да. Возвращаемся, что называется к началу. К истокам. Значит, у нас Дмитрий Медведев всего лишь 42 двух лет. Молодой мужчина. Родился в Петербурге, питерская команда.
Нарусова: В Ленинграде.
Светлана: Это ничего не меняет. Да, в Ленинграде, разумеется. Как-то там было написано, где-то читала – в год Змеи, под знаком Девы. Ну, да, он сентябрьский. Что еще? Он закончил соответственно МГУ, с Собчаком на таких ранних этапах познакомился. И очень вскоре и с Путиным познакомился.
Нарусова: Да, он стали советниками.
Светлана: Они стали советниками у Собчака. И там же познакомились. Смотрите, как-то сложился этот круг.
Нарусова: Жену его зовут так же, как Вас. Светлана.
Кобаладзе: И может стать самым молодым президентом.
Светлана: Кстати да. Если не брать царей, то в истории России…
Миронюк: Не просто. А я где-то читала, по-моему, "Нью-Йорк Таймс" об этом писала, что со времен Николая II это самый молодой руководитель России.
Кобаладзе: И даже в мире. По-моему, Кеннади там было тоже что-то 43 года.
Светлана: Самый молодой. Ну, про Россию в данном случае мы говорим. Наверное, и в мире, уже не так много молодых правителей. Но про Россию я подумала, если не считать царей таких более отдаленную историю, то тогда да, самый молодой.
Миронюк: Жену его действительно зовут Светлана. И вчера в блогах это было самая популярная личность. И фотография жены, как (ГОВОРЯТ ВМЕСТЕ) первой леди.
Светлана: Я не поняла по интернетовской фотографии, такая вроде блондинка.
Миронюк: Они одноклассники, как я читала. Это вообще-то такая удивительная для питерской элиты, как мне кажется, прочные и крепкие семейные отношения.
Кобаладзе: Что Вы имеете в виду? (ГОВОРЯТ ВСЕ ВМЕСТЕ).
Миронюк: Я могу сказать, что очень многие политики, выходцы из Питера, как правило, имеют вторые, а то и третьи браки.
Нарусова: Нет, Светлана занимается очень много, но она этого не афиширует благотворительностью. И больные дети…
Светлана: А кто она по профессии?
Нарусова: Они вместе учились.
Миронюк: Она экономист, по-моему.
Светлана: В МГУ училась.
Миронюк: У нас есть ресурс, называется "Глория Мунди", это (ГОВОРЯ ВМЕСТЕ) и так проходит тоже эта мирская слава. Собственно, на этом интернет сайте я прочитала и биографию Светланы, и в том числе интересную такую надпись, что ее скорее можно встретить на благотворительных мероприятиях, чем на светских.
Нарусова: Причем она нигде это не афиширует.
Миронюк: Это в общем в сегодняшней гламуризации Москвы, и вообще элиты, это такая очень, наверное, вещь.
Светлана: Симпатичная хоть?
Кобаладзе: Надо будет ее привлечь в "Линию жизни".
Светлана: Ну, есть масса благотворительных организаций, которые не будут гнушаться патронатом первой леди, это уж точно.
Кобаладзе: Второй. Пока.
Светлана: Пока да. Ну, вот видите, мысль уже дальше бежит. Что еще. Я хочу смс сообщения посмотреть. Они идут соответственно. В прессе много писали о том, что Медведев со студенческих лет сотрудничал с органами. Как Вы считаете, это реально?
Нарусова: Вот опять к тому, о чем я говорила. Вот если бы Владимир Путин очень часто здесь в эфире "Эхо Москвы" говорится о том, что вот это конторские, вот это там оттуда все. Вот если б он назначил оттуда, казалось бы, это было бы логично. Он назначает абсолютно гражданского человека. Абсолютно ну такого вот, не боюсь этого слова, петербургского интеллигента. Значит, обязательно надо найти какую-то червоточину.
Кобаладзе: Что Вы имеете в виду червоточина? Бывшая работа… (ГОВОРЯТ ВМЕСТЕ).
Нарусова: Нет, я имею в виду, что очень часто, и, кстати сказать, даже если мы будем копаться в юношеских и более ранних годах Дмитрия Анатольевича, мы поймем, что он всегда имел лица не общее выражение. Вспомните его позицию по делу "Юкоса", где он занял абсолютно правовую позицию. Причем в общем-то рискуя многим. Находясь в эпицентре и во властных структурах. Вспомните его дискуссию с Сурковым по поводу суверенной демократии. Он, кстати, говорил о том, что демократия, она и в Африке демократия. Если это демократия, она не нуждается ни в каких прилагательных и эпитетах. Его позиция, мы с ним много общались по поводу ситуации с прессой, как председатель комиссии по информационной политике Совета Федерации, я Вам скажу, что он выделяется среди всех обитателей кремлевских кабинетов своей такой очень твердой, не смотря на внешнюю мягкость, демократической, не побоюсь этого слова, позицией.
Светлана: Секундочку, только скажу, что я слушала сегодня это выступление, программное заявление по поводу связки с Путиным его в эфире. Был он жесток. Выступал, прямо рубил, как будто он силовик. Причем железный. И при этом опять во первых строках этого послания было сказано о вот этих, как же 90-е у нас теперь называют? Преступные 90-е? Или какие-то криминальные 90-е.
Нарусова: А какой интонацией было сказано. Вы знаете, нет, а я услышала другое. Я услышала другую интонацию. Не терминологию, а интонацию.
Светлана: А мне как раз интонация сильно не понравилась. Было сказано рубленым голосом о том, что это преступные 90-е годы. Сразу возникает вопрос. Ну, какого лешего? Они все родом из 90-х годов. Они помощники одного из самых ярких представителей элиты 90-х Собчака.
Нарусова: Речь шла, я, например, услышала другое. Я услышала помимо терминологии и риторики, я услышала другое. Я услышала осуждение методов управления 90-х. Те, которые действительно создавали олигархический капитализм. Те, которые действительно в одночасье делали людей олигархами, только потому, что те были ближе к куску пирога, который делился. Осуждение этих процессов в России, я услышала. Другое дело, что, конечно, как и полагается, Дмитрий Анатольевич старался быть жестким и придать голосу металл. И чувствовалось, что он в этом смысле делает, ну, я бы так сказала, некоторые усилия над собой, потому что это…
Миронюк: Не органично ему.
Нарусова: Не органично. Не имонетно присуще.
Кобаладзе: Потом он же готовился к той роковой фразе, последней. Поэтому было непросто вообще все говорить. Драматургия.
Светлана: Переживал.
Светлана: Нет, мне, кстати, не нравится, вот этот тренд. Мне очень не нравится, что сейчас начали почему-то шельмовать обязательно 90-е годы. Извините, мы тогда пережили развал страны. И самый первый такой этап становления любой собственности, любого, ну, это процесс был. Это невозможно.
Нарусова: Ведь два путча пережили. Давайте об этом тоже не забывать.
Светлана: Мы пережили черте сколько. И поэтому вот так говорить теперь – 90-е это вообще все плохо. Люди, которые в 90-е уже были взрослыми, уже активно работали, в том числе в политике. Мне странно, что поддерживается это настроение. И только потом мудрое руководство вывело страну из вообще кануна гражданской войны и полного коллапса. Ну, извините.
Миронюк: Свет, ну, я тебе напомню его Давосское выступление, которому уже скоро исполниться год, и которое было сделано на английском языке, удивив, на самом деле, очень серьезную аудиторию. И возможностью это сделать, и в общем, смелостью, и т.д. В этой самой Давосской речи речь шла о трех Россиях – России 90-х…
Светлана: Да, это я помню.
Миронюк: Это страна, которая была Россия сегодняшняя, и какие-то направления развития страна, которая будет. Поэтому тренд этот – 90-е, зародился, наверное, не вчера. Просто, может быть, вчера приобрел какие-то дополнительные акценты.
Светлана: Вот сейчас как-то разыгрывается очень это карта. И я думаю, так, придумали себе новое пугало.
Кобаладзе: Ну, это вот после выступления Путина в Лужниках, он особенно как-то акцентировал. Ну, это мне кажется, такой предвыборный ход.
Миронюк: А что касается жесткости Медведева, вот я здесь поддержу Людмилу Борисовну, мне кажется, что действительно это не очень органичное для него состояние, с одной стороны. А с другой стороны, мне кажется, миф, что Медведев – мягкий политик.
Светлана: Да никакой он не мягкий.
Миронюк: Да. это скорее приписыванием этого Он достаточно, мне кажется, по-хорошему упрямый человек.
Нарусова: Мне кажется, здесь происходит некое смещение. Человеческую мягкость воспринимают, как слабость.
Светлана: Это скорее политкорректность.
Нарусова: А это совершенно другое. Это просто интеллигентность, это умение вести соответствующим образом диалог и разговаривать. И вот ну я не знаю, может быть, наш народ любит…
Кобаладзе: Свет, а не задавали наши в Давосе вопрос: ху из мистер Медведев?
Миронюк: Тогда не знали руководители Давосского форума, что вот, оказывается, кто к ним приехал.
Светлана: "Кто был ближе к Собчаку, Путин или Медведев, ментально кто был ближе?" – спрашивают.
Кобаладзе: Опасный вопрос. Оба.
Нарусова: Я не могу отвечать за самого Собчака. И очень не люблю, когда мне задают вопрос: а вот как бы он если бы. Потому что я не принимала участия во всех обсуждениях и решениях важнейших вопросов жизнеобеспечения города. Когда мы были на грани второй блокады. И когда именно вот эта команда молодых ребят помогла вытащить, и Вы прекрасно помните, Светлана, все эти табачные бунты, хлебные бунты, когда в городе оставалось хлеба запасов, муки запасов на 2 дня, и нужно было предпринимать титанические действительно меры, чтобы из этого выходить. Думаю, что у каждого была своя сфера работы и ответственности. Владимир Путин отвечал за внешнеэкономическую деятельность, за проверку инвесторов, за то, кто приходит в город. Чисто юридические дела, скажем, по экспертизе соответствующих компаний, инвесторов проводил Дмитрий Медведев в тесной связке, кстати, уже тогда с Владимиром Путиным. Ментально, может быть, Владимир Путин отличался большей структурированностью такой и жесткостью мышления. Дмитрий Медведев, ему были свойственны более такие, на первый взгляд, может быть, покажется, мягкие, интеллигентные какие-то…
Кобаладзе: Сомнения.
Нарусова: Реминисценции, да, но в принципе думаю, что это уже тогда была одна команда.
Светлана: "Г-жа Нарусова, Вы упрекаете население в нелюбви к власти. А что же г-н Собчак в свое время так власть не любил. И призывал студентов ему помогать. Или Вы считаете, что прошлые времена – это одно, а сейчас другое?"
Нарусова: Нет, я не говорю, и не упрекаю, Боже меня упаси. Я просто говорю о том, что генетически Россия всегда власти не верит. Не не любит, а не верит. Ну, и не любит соответственно. Наверное, тоже.
Кобаладзе: Ну, как же не любит? 70% голосовало.
Нарусова: Ну, я сейчас об этом не буду говорить.
Светлана: Как же еще любить то уж? Уж не знаем, как еще любить тогда.
Нарусова: Ну, не верит.
Светлана: Просто из последних сил.
Нарусова: Если власть говорит дважды два, значит, обязательно, наверняка, либо… дважды два четыре, значит, наверняка, либо 5, либо думает, что 3.
Кобаладзе: Сейчас Ваш Медведев все изменит.
Нарусова: А вот этого не надо.
Светлана: А я то думала, почему детское движение "Мишки" назвали. А теперь оказалось все правильно. "Самый молодой Саакашвили", - пишу нам.
Миронюк: Нет, Россия.
Светлана: Нет, мы же говорили о России, во-первых. Мы говорили не о всем мире. Там есть, наверняка, еще моложе, чем Саакашвили.
Кобаладзе: Не будем о Грузии всуе.
Светлана: А мы говорили о Росси.
Нарусова: Ну, а потом я хочу продолжить ответ на тот вопрос, который язвительный автор мне задал относительно того, что Собчак не любил власть. Он не любил систему власти тоталитарного режима.
Светлана: Мы продолжим об этом. Просто сейчас пришло время прерваться на новости середины часа. Буквально через пару минут мы продолжим наш разговор с Людмилой Нарусовой и Светланой Миронюк. Оставайтесь с нами.
Новости
Светлана: Еще раз приветствуем Вас в студии программы "В круге СВЕТА". Говорим мы сегодня, так тему определили, как "Ху из мистер Медведев?" Позвали женщин, которые знакомы с ним лично. Это Людмила Нарусова, которая знает его еще по питерским временам, еще со студенческих, или с аспирантских времен, видимо, да. И Светлана Миронюк, главный редактор РИА Новости. Светлана по делу, по работе, там не знаю, в Давос на каких-то совещаниях, на пресс-конференциях в РИА новостях не однажды общалась с Дмитрием Медведевым.
Миронюк: Свет, я маленькую ремарку сейчас хочу сказать. Я думаю, что число людей, которые со вчерашнего дня 12-ти или часа дня несло одно бревно вместе с Медведевым, выросло настолько многократно.
Светлана: Это да, конечно, конечно.
Кобаладзе: Я не нес.
Миронюк: И я не несла.
Светлана: И я не несла.
Миронюк: Но из нас всех только Людмила Борисовна, на самом деле, знает.
Кобаладзе: Что-нибудь расскажите. Вот о Путине мы знаем все. О Медведеве.
Светлана: Сейчас, секундочку. Сейчас по порядку. Будем еще на вопросы отвечать. Во-первых, хотела вот тут цитатки выписала из книжки Путинской еще от 2000-го года. Он говорит о Медведеве так: "Ему вроде бы работать в нашей команде нравится, а где конкретно, посмотрим". Видите, какой дальний путь был проложен. Дальше вот вычитала, что отношение Путина и Медведева, это похоже на отношения отца с сыном.
Миронюк: Это, по-моему, "Нью-Йорк таймс" написала.
Светлана: Да, да.
Миронюк: Во вчерашнем комментарии. Ну, странновато, учитывая разницу в возрасте.
Кобаладзе: Как отец с сыном, или все-таки друзья.
Светлана: Ну, не важно, это как бы патрон и патронируемый.
Нарусова: Нет, я думаю, что, ну, субординация существует, и, конечно, она, наверное, чувствуется, вот отвечая на Ваш вопрос: "Ху из мистер Медведев?", Вы знаете, для меня важно не то, что его выдвинула победившая партия "Единая Россия". И даже не то, что его поддержал Владимир Путин. Для меня важно мое личное ощущение этого человека, как человека абсолютно порядочного. И эта порядочность, она может проявляться в разных случаях. Вот Вы понимаете, вот только что перед нами выступал мой бывший коллега по государственной думе Володя Рыжков. Я очень хорошо помню 99-й год, когда Владимир Рыжков был руководителем фракции "Наш дом Россия" в государственной думе. И я была тоже в этой фракции. Я к нему пришла, к руководителю фракции и говорю: Володя, вернулся после вынужденной эмиграции по сфабрикованному делу Анатолий Собчак, человек, который поднял планку парламентаризма, который даже враги признавали, что он прирожденный парламентарий, блестящий юрист. Оформи его, пожалуйста, к себе хотя бы советником, или помощником. Потому что нужно использовать тот юридический потенциал, который у него есть. И Вы знаете, Володь, у меня до сих пор это заявление есть. Он испугался.
Светлана: Испугался? А, может, боялся не сработаться как-то.
Нарусова: Он, светоч демократии, понимаете, он испугался и отказал.
Кобаладзе: Как же он локти кусает сейчас сам себе.
Нарусова: А тот же тогда никому не известный Дмитрий Медведев, тогда уже известный, потому что он уже работал в Москве на высоких должностях Владимир Путин вопреки своим служебным, карьерным соображениям, потому что это, может быть, было небезопасно для них, поддержали и оказали всяческую поддержку гонимому политику. Вот это, по-моему, очень хорошо характеризует нравственную основу человеку.
Светлана: Здесь, кстати, пишут: "Ну, и хороши же советники у Собчака, что он вынужден был в эмиграцию уехать".
Нарусова: А причем здесь советники? Г-н Скуратов, который сейчас так поддерживает коммунистическую партию, г-н Коржаков, вот кто вынужден и вынудил Анатолия Собчака уехать. А вовсе не советники, которые, кстати сказать, в эти моменты, когда другие от него отворачивались…
Светлана: Они от него не отвернулись.
Нарусова: Переходили на другую сторону улицы, его как раз они поддерживали.
Светлана: "Сколько можно восхвалять Медведева, - пишут нам из Петербурга, кстати, - сколько можно петь дифирамбы человеку, который ничего еще не сделал. Пусть Путин не думает, что все за него. Так нельзя со страной и людьми шутить". Вообще, есть, конечно, такое ощущение пренебрежения…
Нарусова: Да, но это наша типично российская черта.
Светлана: Нет, ну, Людмила Борисовна, ну, подождите секундочку. Я, может быть, тоже типично российская всякая, но у меня периодически коробит вот от таких решений, которые сваливаются на башку, и я чувствую, что и я, в том числе, ну никак не участвую ни в чем в этих процессах в стране.
Нарусова: Почему? Вы будете участвовать.
Светлана: Никак. Я в выборах участвовала. И что?
Нарусова: Вы придете на выборы, и своим бюллетенем на выборах Вы поучаствуете.
Миронюк: (ГОВОРЯТ ВМЕСТЕ) процент на выборах показал, что эта форма взаимоотношения власти и народа абсолютно приемлема.
Светлана: Приемлема для кого?
Миронюк: Для тех, кто проголосовал. 70%.
Светлана: Для тех, кто проголосовал. Потому что удобно, что у нас, мы, как стояли на первобытном уровне в смысле свое избирательного права, так и остались на этом первобытном.
Миронюк: Но даже если нам это не нравится, тем не менее, более чем 72%…
Светлана: А так и будет. А давайте оставаться на позициях Северной Кореи, так так и будем до скончания веков. Только процент повышаться будет. Сейчас в Мордовии сколько? 109 было?
Миронюк: 102, по-моему.
Светлана: Или 102 было, а будет 112. Ну, Свет, ну такими темпами. Это же немыслимо было в тех же лихих 90-х, чтобы там 102% наголосовало в Мордовии.
Нарусова: Скажите, пожалуйста, Светлана, ну, я Вам хочу сказать. Вот мы с Вами жили в это время в одном городе. А скажите, когда в 96-м году…
Светлана: Я уже в Москве была.
Нарусова: Ваш коллега по "600 секундам".
Светлана: Я в 91-м уехала.
Нарусова: Зомбировал петербуржцев, говоря о якобы каких-то существующих делах против Собчака. И петербуржцы, самые образованные люди это услышали и зазомбировались. Почему тогда мы не возмущались, почему тогда мы не говорили, как же мы плохо голосуем.
Светлана: И говорили тогда это тоже. Но я могу сказать, что-то о преемственности, как тогда зомбировали, так и сейчас. Собственно говоря, далеко не двигаемся.
Нарусова: Ах, обмануть меня не трудно, я сам обманываться рад. Значит, все-таки что-то не ладно в наших умах, в наших головах.
Светлана: Знаете, мне всегда казалось, что правители должны быть чуть умнее, может быть, своего населения. Да, и делать, может быть, то, что на сей момент, может быть, не самое популистское, но отвечает интересам завтрашнего дня. Интересам завтрашнего дня отвечает некое большое гражданское самосознание нашего населения. Такими методами этого не добиться.
Нарусова: Хорошо. Давайте расти.
Светлана: А как расти, когда все на выборы, и голосование 102%.
Нарусова: Хорошо, но Вам ведь никто к виску дуло пистолета в кабинке не выставляет.
Светлана: Мне, если бы приставили, Людмила Борисовна, ничего бы не изменилось. А другим без разницы. И пофигизм воспитан. Что сказали, что и сделал. Ну, ладно мы не в ту тему втянулись. Я просто…
Миронюк: Свет, ну, интерес завтрашнего дня с точки зрения кого? Путин?
Светлана: Государство. Они все говорят про государство.
Миронюк: Путин в принципе обозначил, как он видит развитие России на ближайшие 10 или 15 лет, я не помню, по-моему, там такие слова были…
Нарусова: И народ его поддержал. Понимаете? Я тоже не являюсь членом партии "Единая Россия". Мне тоже претит вот этот накатывающийся девятый вал монополизма одной партии. Я считаю, что это абсолютно неправильно. У нас уже была партия, которая была ум, честь и совесть нашей эпохи. И то, что появилась партия, которая на это претендует, мне тоже не нравится. Но демократия, кстати сказать, в том и проявляется, что власть большинства. И мы никуда не сможем деться от того, что большинство населения проголосовало за эту партию. Это и есть демократия.
Светлана: Я вспомнила замечательную фразу Мамардашвили. Если помните, когда был период еще не Шеварнадзе, а Гамсахурдия. И эта знаменитая фраза, когда просто там в Грузии все восторгались этим Гамсахурдия, уже очевидны были некоторые вещи, которые очевиднее стали потом . И замечательный Мамардошвили, философ, и умнейший человек вообще нашего времени, он сказал: если Грузия за Гамсахурдия, то я против Грузии… Если мой народ за Гамсахурдия, то я против своего народа. Понимаете, может быть, он за это жизнью поплатился, никто до сих пор не знает, почему точно он погиб в аэропорту. Так вот я про то, что совсем не обязательно постоянно восторгаться решением большинства. Иногда и мнение одного человека может значить гораздо больше в историческом аспекте.
Нарусова: А никто не восторгается. Но не считаться с этим нельзя. Вот о чем речь.
Светлана: Ну да, да, конечно.
Нарусова: И известная фраза – демократия не самая совершенная форма, но ничего лучше человечество не придумало.
Кобаладзе: Сейчас опасно цитировать английских политических деятелей.
Светлана: Это не демократия. Тем более что демократы у нас почти что уже под запретом. Так. Еще "Все время мучаюсь вопросом, - пишет Борисова Татьяна, - как возле демократа, интеллектуала Собчака появился Путин, полковник КГБ. Не укладывается в схему". Да, кстати говоря, не только он один. У него как бы видимо еще там были такие. - "Не укладывается в схему. только не говорите, пожалуйста, что Путин на тот период был в запасе. Бывших в системе не бывает". Как вообще действительно мог оказаться такой кгбэшный. Кгбэшный человек рядом с Собчаком, которому он доверял.
Нарусова: Ну, вот только о вышла новая книга, посвященная 70-летию Анатолия Собчака "Анатолий Собчак, каким он был". Она продается, где есть воспоминания, в том числе, и самого Анатолия Собчака, как Путин появился в его окружении. И не только Путин, но и другие люди, которые сейчас руководят нашей страной. На тот момент понятия команды не существовало вообще. И избравшись руководителем огромного мегаполиса, университетский профессор, не обладая управленческими навыками, должен был набирать команду, причем команду в экстремальных условиях, когда в городе спичек не было, сахара не было. Талоны существовали. Старая команда была абсолютно не дееспособна, потому что она просто блокировала все вопросы жизнеобеспечения города. И он вынужден был набрать молодую команду, поверив молодым ребятам, своим студентам.
Светлана: Ну, понятно, вот еще реплика: "Г-жа Нарусова, старое НТВ объективно информировало о Собчаке, в том числе, во время его эмиграции, – это правда, это я помню. – А сейчас кто информирует о Ходорковском?"
Нарусова: Ну, Вы знаете, спасибо большое. Я прекрасно помню репортажи Евгения Ревенко, НТВ, и Вас, Светлана. Но я помню и другое. Я помню, как главные новости НТВ начинались. О том, что Гусинский сидит, где, в Лефортово, по-моему, он был. И что он сегодня на завтрак ел пригоревшую кашу. У него в номере, в камере, извините, нет холодильника. И я себе живо представляла, как слушает там мать многодетная, у которой нет молока приготовить детям кашу, о том, что ел г-н Гусинский…
Светлана: Это Вы уже про другое. Вам просто привели пример о том, что о Собчаке рассказывали, а о Ходорковском сейчас не рассказывают. Не одно и то же.
Миронюк: Свет, а почему не рассказывают? Рассказывают.
Нарусова: Я всегда слушаю в "Эхо Москвы".
Миронюк: На "Эхо Москвы" рассказывают. И в новостях мы выпускаем.
Светлана: Ну, в новостях про то, что очередной срок. Да. Кстати говоря, правильно напоминают: "Демократия – это не диктат большинства, а учет мнения меньшинства". Это правда.
Нарусова: Безусловно, учет и право меньшинства. И то, что мы здесь в эфире "Эхо Москвы" можем высказывать свои точки зрения далеко не всегда солидарные с государственными. А часто очень резко оппозиционные…
Кобаладзе: Только в нашей программе.
Нарусова: Слава Богу, мы предоставляем такую возможность меньшинству.
Светлана: Ну, это, знаете, всегда была своя "Литературная газета", судя по всему.
Кобаладзе: У нас здесь луч света в темном царстве.
Светлана: "Литературная газета" советского времени. Вот, судя по всему, такую функцию выполняет "Эхо Москвы". Типа, всегда можно сказать. Ну, на "Эхе" то говорим же.
Нарусова: А потом посмотрите, как бы не относились к результатам выборов, и об этом много последнее время говорится. Даже если предположить, что были нарушения, а они были, действительно были, я могу свидетельствовать, что нарушения были. И были административные ресурс, который говорил губернаторам: обеспечь мне такую-то явку и такой то процент. Но понимаете, что те проценты, которые набрали наши дежурные оппозиционеры, они, ну, пусть будут на 2, на 3 даже больше, но это тоже состояние нашего общества. Как с этим не считаться?
Кобаладзе: Давайте вернемся все-таки.
Светлана: Да, давайте к Медведеву вернемся. Светлана, вот о чем хотела спросить. Это я к Светлане Миронюк обращаюсь. Вот о каком-то делом общении. Когда приходилось… Вот в Давос, по-моему, ездили вместе , да, Вы?
Миронюк: Ну, да, я была в делегации Медведева. Сейчас тоже многие возили Медведева в Давос.
Светлана: Это не важно. Не важно. Где еще приходилось сталкивать?
Миронюк: Ну, я могу рассказать достаточно удивительную для меня вещь. В Медведеве это то, как он достаточно технологично, с одной стороны, достаточно регулярно, с другой стороны, ну, скажем так, раз в три, четные месяца, встречается с иностранной прессой. То, что на моей памяти, ну, последние несколько лет, ну, я исключая президента Путина, в его поездках, не делает уже давно, или почти не делает давно никто.
Кобаладзе: А с российской прессой он встречается?
Светлана: Ну, он, кстати, часто дает интервью.
Миронюк: И с российской тоже. И я знаю, что есть такие форматы встречи с главными редакторами. Там обеды, ужины, и возможности задавать вопросы, в том числе и оф зе рекорд и т.д. Я могу свидетельствовать об общении с иностранцами. И я думаю, что для них он, несомненно, представитель либерального крыла. И для них, собственно говоря, выбор Медведева это такой маркер больше либерального подхода…
Кобаладзе: Ну, да, вчера рынки-то как прореагировали.
Миронюк: И рынок ответил на это соответствующим образом. Медведев встречается с иностранцами раз в 3-4 месяца по собственной инициативе. Не конъюнктурно, вот мне сейчас нужно сделать какое-то заявление, поднять рынок акций Газпрома или еще что-то. Он себе сказал: я должен раз в квартал это делать, он раз в квартал это делает.
Светлана: Но он откровенен, или это дежурные встречи?
Миронюк: Ну, во всяком случае, такого плакатного общения, когда человек тебе на вопрос отвечает цитатами из посланий президента, или плакатными, ничего не значащими пустыми словами, вот этого нет. Потому что иначе бы не приходил.
Светлана: Ну, он не харизматичный. Вот нет в нем харизмы. Да, простит меня будущий президент.
Кобаладзе: А мы не успели еще, может быть, разглядеть?
Светлана: Ну, вот на данный момент, как мне кажется, он не харизматичен. И говорит так, в общем, не зажигательно.
Миронюк: Ну, вот мне кажется, что он не реформатор. И собственно говоря, наверное, Вы помните, младореформаторы, было такое понятие в 90-х. Вот сейчас про Медведева пишут и говорят, что младолиберал.
Нарусова: Вы знаете, харизма, наверное, качество необходимое политику. Политик трибун…
Светлана: Ну, вообще, да, желательно.
Нарусова: Но мне кажется, что нам сейчас нужна действительно абсолютно прогнозируемая стабильность. Ну, харизматичен. У нас Жириновский харизматичен. Хотите видеть его президентом? У нас Василий Шандыбин очень харизматичен.
Кобаладзе: Где он, кстати? Я так скучаю.
Миронюк: А помните, Марычев был, который пиджаки переодевал.
Светлана: Вы приводите экстравагантные примеры харизмы. Мы про другое.
Нарусова: Я считаю, что экстравагантности и вот такой экзальтированной эпотажной даже может быть харизматичности нам не нужно. Нам, вот я сегодня даже слышала разговор, что у нас будут скучные выборы. Да, Вы знаете, и, слава Богу. Хватит потрясений. Хватит нам этих экзерсисов на тему о том, что вот я приду, и все будет по-другому. Да, действительно, для того, чтобы двигаться вперед, не топтаться на месте, нам нужно многое менять. В том числе, и в информационном обеспечении. Но стабильность экономики и как бы, повторяю, не относились к итогам прошедших выборов, они свидетельствуют о том, что люди больше всего боятся перемен.
Кобаладзе: Т.е. мы со Светой остаемся, Светлана Миронюк остается в АПН, Вы остаетесь в Совете Федерации. И это будет признак стабильности.
Нарусова: Никто не знает. Все в руках Божьих.
Миронюк: Я Вам справочно, одного не харизматичного президента напомню. Джордж Буш. Помните, когда его выбрали, упреки – серый, не харизматичный, мягкий, никакой. Два срока.
Светлана: Ну, два то, два. Это тоже инерция. Но там машина работает. Ну, и что? Кто-нибудь про него доброе слово говорит? Над ним смеются в родной стране. Он, разумеется, не самый интересный.
Миронюк: И, тем не менее, два срока. И, тем не менее, его выбирали. понимаете, один из самых не харизматичных императоров российских был Александр II. Понимаете, он не был Павлом с его экзальтацией.
Светлана: Ну, вот ему многое и не удалось из тог , что было задумано.
Нарусова: Он не был Николаем I. Он был не харизматичным.
Светлана: Харизма помогает двигать.
Нарусова: но он провел реформы, которые перевернули страну.
Светлана: А гораздо больше мог бы сделать.
Кобаладзе: Я Александра II не помню, честно говоря.
Нарусова: Спасибо.
Светлана: Ну, возвращаемся опять к Медведеву. Скажите, пожалуйста, ну вот эта вот жесткая связка, о которой было заявлено. Ну, причем тут уже там младолиберал, не силовик. Вот четко заявлено, вот только в связке с Путиным, вот только следуя его курсом, не отклоняясь с этой колеи. Какая разница уже, кто бы это сделал заявление, Иванов, или Медведев? По-моему, один фиг. Такое ощущение, что все равно остается там Путин, или что-то коллективное.
Миронюк: Так я с этого начала, что это командная игра. А мы пытаемся оценивать элементы команды отдельно от всей команды.
Светлана: А получается, что личность данного человека, который вообще-то претендует на пост президента огромной страны.
Миронюк: Не просто претендует. Его выдвигает парламентское большинство.
Светлана: Так вот получается, что эта личность ничего не значит. Не значит ее харизма, не значит ее там сила или склонность к чему-то. Ничего не значит. Это нормально?
Кобаладзе: Ну, подождите, Путин тоже до выборов, кто говорил о харизме…
Нарусова: Нет, Вы знаете, не могу с Вами согласиться. Нам почему-то нужны внешние, яркие всплески. А давайте посмотрим, на протяжении последних лет вот его бросили, что называется…
Светлана: Можно не внешние, можно внутренние, яркие всплески.
Нарусова: На самый тяжелый участок работы. На реализацию национальных проектов.
Кобаладзе: Повышение рождаемости.
Светлана: Ну, что уж так сдвинули прямо все с этими нац. проектами.
Нарусова: Его бросили, как раньше посылали на сельское хозяйство. Так вот его бросили на проект, на аграрный проект, на здравоохранение, на самые такие провальные проекты.
Светлана: Ну, и что, скажите, что там мощный прорыв произошел?
Нарусова: Так Вы погодите. Ведь мы говорим сейчас о том, мощный прорыв ожидать, даже если был самый харизматичный лидер, очень трудно при нашей бюрократии не местах. Я работаю в регионах, и я вижу, как часто не то что пробуксовывают все эти нововведения, как разворовывается медицинское оборудование, как приходит без составляющих. Как, вообще, занимаются потемкинскими деревнями, когда куда-то приезжает Медведев, ему начинают показывать самое хорошее. Сеют там около дороги, не сеют в 100 метрах. Он это видит, он это понимает, и он это, кстати сказать, выявляет. Только другое дело, что публично на заседаниях, как почему-то у нас нравится, не шельмует чиновников, не посылает их на Сахалин, и не делает этого публично. Но это огромная работа, которая делается, она способствует тому, что я знаю, в сельских районах появились компьютерные томографы. В забытых Богом поликлиниках, в которых не знали что такое врач.
Светлана: Слушайте, у нас 8 лет цены на нефть сумасшедшие. Уж, наверное, можно было бы где-то и томограф поставить. Другое дело, как еще им пользуются.
Нарусова: В сельских школах появились интернеты. Представляете себе размах страны и те колоссальные вообще дыры, которые надо затыкать.
Светлана: Я себе прекрасно представляю. Мне только что рассказали замечательную историю о том, как у нас в одной глубинке, даже не глубинке, там семья алкоголиков, и они померли, спились, наверное. И их двое детей остались, несколько дней болтались, потому что про них забыли. А соседи, видимо, такие же алкоголики просто пришли и забрали оставшиеся продукты. Оставив детей по-прежнему там. А потом когда про них вспомнили, они ели тараканов, которых находили. Дети 3 и 5 лет. Представьте себе, их забрали в детский дом. И в детском доме они долго не могли привыкнуть к каше, потому что они не понимали, что это такое, и как ее есть. Так вот эта история не черт знает, какого времени. Эта история вот наших дней. Поэтому когда мне говорят, что у нас там движение мощное в какую-то сторону, я подозреваю все-таки, что это не так. Потому что это не единичный пример.
Нарусова: Светлана, в том, что Вы сейчас рассказали, в этой душераздирающей истории, вот вдумайтесь, что Вы сказали. Соседи пришли и съели продукты, не накормив детей.
Светлана: Да, разумеется.
Нарусова: Так вот эти соседи, они не вчера родились, и не за эти 8 лет выросли.
Светлана: Они алкоголики, у нас страна спивается. Вы это тоже, наверное, знаете.
Нарусова: Они такими стали, я думаю, что 10 лет назад. И почему за это сейчас…
Светлана: Нет, нет. Я про другое.
Нарусова: Вы говорите о том, что должна быть ответственность сегодняшней власти за то, что они спились.
Светлана: Я про другое. Меня несколько раздражает, когда говорят, что у нас ломовые успехи, там на фоне социалки. К сожалению, не было.
Нарусова: Нет, ломовых успехов нет. Но есть движение вперед.
Миронюк: Ее не было при Зурабове, этой динамики. Когда он занимался этими проектами. Мы и результаты нац. проектов не получим в разрезе одного года в такой стране, как Россия. Но то, что определенный импульс пошел, то, что определенная динамика появилась, в том числе, в демографических процессах. Вот госкомстат давал новую статистику, да, привязывать ли этот демографический взрыв к новой политике социальной, не привязывать…
Светлана: К материнскому капиталу.
Миронюк: Разные есть точки зрения.
Светлана: Мечта русской женщины – родить второго, минуя первого.
Миронюк: А как быть нам, у которых три? По второму разу.
Светлана: У Светы трое детей, с ума сойти. Значит, у меня предложение. Вот в оставшееся маленькое вот это время, давайте, еще что-то из личного ощущения от Медведева. И Ваш прогноз, может быть, какие он будет, если будет избран. Каким он будет президентом.
Миронюк: Ну, я не успела сказать, что Медведев, на мой взгляд, скорее модернизатор, а не реформатор. Не реформатор. И собственно говоря, вот эта претензия в отсутствии харизмы, она может быть его не слабой, а наоборот сильной стороной. И, может быть, мы увидим более педантичный подход к поступательному движению, к тем или иным, прежде всего социальным процессам, которыми он занимался. Потому что я думаю, что пропахав 2 года, или полтора года на социалки, он уже от этой темы даже внутренне, наверное, не сможет отойти. Это сможет для него какой-то доминантной, соответственно можем ожидать, что социальным вопросам будет предан больший динамизм, соответственно больший результат получим.
Светлана: Да, пожалуйста, Людмила Борисовна.
Нарусова: Я считаю, что главной особенностью Медведева президента, если он будет избран, будет крен в сторону социальных вопросов. Именно потому что он выстрадал это, занимаясь национальными проектами, зная все те прорехи, которые мешают нашему поступательному движению вперед. Зная и про воровство местных чиновников, и региональных элит, и про эту бюрократию, в которой может погрязнуть любая хорошая идея. Он знает негативные стороны, и поэтому ему легче будет эту сферу реформировать. Это первое. И второе, у меня есть внутреннее убеждение в том, что Дмитрий Медведев – это тот человек, для которого, я надеюсь, никого не обижу, вот, знаете, который будет оценивать благосостояние каждого гражданина, каждого человека в России не по количеству ядерных боеголовок на душу населения, а по тому, что на эту душу приходится из тех предметов каждодневной необходимости, которые каждой нашей душе нужны.
Светлана: Ну, я от себя добавлю только, что, там нападая на сам принцип появления этих самых приемников, и не приемля вот это, я могу сказать, что, к счастью, имею тоже некое положительное ощущение от Медведева по одному конкретному поводу. Это наша борьба за патронат, который мы с общественными организациями вели. Долго и упорно. И, честно говоря, именно Медведев помог нам не пропустить в этой сессии законопроект Лаховой, который бы похерир… ой, извините, который бы уничтожил патронат в принципе на федеральном уровне. Поэтому я надеюсь, что он продолжит в том же духе. Выходит, что в чем-то разбирается, и что-то слышит. Потому что никто не хотел слышать про патронаж.
Нарусова: Вы знаете, я глубоко убеждена, что если человек интеллигентен, то это навсегда.
Светлана: Ну, посмотрим, посмотрим. Власть меняет, и не таких обламывала, прямо скажем. Напоминаю, что это была программа "В круге СВЕТА". Мы разговаривали со Светланой Миронюк, РИА Новости, руководитель и Людмила Нарусова, член Совета Федерации. Юра Кобаладзе и Светлана Сорокина были здесь в студии. Всего доброго.
<<< на главную # <<< в круге света # карта сайта
# Светлана Сорокина: передачи, интервью, публикации. #