В КРУГЕ СВЕТА
программа Светланы Сорокиной
на радио «Эхо Москвы»
соведущий - Юрий Кобаладзе
25 ноября 2006 г.Имидж России
Гости - Маргарита Симонян, Владимир Богданов.
Аудио: эфир –
Светлана: Добрый вечер, это программа «В круге СВЕТА», у микрофона Светлана Сорокина, Юрий Кобаладзе. Юрий Георгиевич, подай голос.
Кобаладзе: Я здесь.
Светлана: А так же гости в студии – Маргарита Симонян, главный редактор спутникового телеканала "Russia Today".
Симонян: Здравствуйте.
Светлана: И Владимир Богданов, шеф-редактор "Российской газеты".
Богданов: Нет, не шеф-редактор «Российской газеты», а шеф-редактор международных приложений.
Светлана: А, ну вот видите как.
Богданов: Главный редактор «Российской газеты» - Владислав Фронин, давайте не будем обижать. А я главный редактор международных приложений.
Кобаладзе: Ну шеф-редактор все-таки.
Богданов: Ну, обозвали так, что ж теперь сделаешь.
Светлана: Замечательно. Итак, тему нашего сегодняшнего разговора предложил Юрий Георгиевич, которому я сейчас предложу объяснить, почему он такую тему выбрал. Он решил, что сегодня есть смысл поговорить об имидже России. Юрий Георгиевич, мотивируйте.
Кобаладзе: Ну, я давно предлагал, я очень люблю эту тему и считаю, что сам когда-то прямо и косвенно был к этому причастен, работая корреспондентом в Англии, сам занимался укреплением имиджа тогда Советского Союза, и мне хотелось спокойно об этом поговорить, но события последний недель, скажем, создают такую ситуацию, когда…
Светлана: Драматический фон для этой темы.
Кобаладзе: Это уж не говоря о событиях последних двух дней – это смерть Литвиненко. Сейчас когда смотришь эти телевизионные каналы, английские, что происходит там, под какую критику попала Россия, и здесь уже даже вопрос в не в том, кто это сделал, - кто бы это ни сделал, цель достигнута – имиджу России нанесен колоссальный ущерб, удар.
Светлана: На самом деле, сейчас Юрий Георгиевич говорит точно так же, как Сергей Ястржембский, который после того, как нашему президенту задавали вопросы в Финляндии, сказал буквально так – что это срежиссированный спектакль, цель которого – разрушить имидж нашей страны.
Кобаладзе: Я так не говорил, Светлан, но то, что Ястржембский меня повторял, это хорошо.
С На самом деле ты его повторял. А дело вот в чем – только что, примерно целый час Юлия Латынина говорила об убийстве Литвиненко, излагала свой взгляд на это ужасное событие, завтра будет программа Евгении Альбац, которая тоже посвятит целый час разговору о гибели Литвиненко, обойти эту тему невозможно, тем более что напротив меня сидит Юрий Георгиевич, который не только занимался укреплением имиджа нашей страны, но также являлся, по первой своей профессии, сотрудником наших спецслужб, и именно поэтому работал в Лондоне, так скажем. Я понимаю, что Юрия Георгиевича замучили уже вопросами в том числе и по поводу Литвиненко, поскольку никто другой не желает говорить от имени спецслужб, и вот отставной сотрудник КГБ, Юрий Георгиевич Кобаладзе…
Симонян: Сегодня говорили.
Светлана: Говорили, да? я просто пропустила.
Симонян: Да, к нам спецслужбовцы приходили в эфир, говорили.
Светлана: И все-таки мы тоже сейчас об этом поговорим. Юрий Георгиевич, вот ощущение – могли это все-таки сделать наши спецслужбы, по почерку?
Кобаладзе: Я вообще не люблю давать прогнозы, оценивать, поскольку иногда самые очевидные виновники оказываются совершено не виновными.
Светлана: Потому что уж больно грубо зримо, даже странно.
Кобаладзе: Поэтому я еще раз готов повторить Ястржембского и сам себя, что кто бы это ни сделал, и здесь можно приводить доводы, аргументы, и ставил ли эту цель перед собой, но то, что произошло de-facto, это, конечно, колоссальный ущерб престижу России. Я просто на минутку задержу ваше внимание – я был в Лондоне, когда случился корейский самолет, я помню, настолько была наэлектризована общественность британская, хотя самолет непосредственного отношения к Англии не имел, как и в случае с Литвиненко – здесь изотопы, радиация и ущерб здоровью самих англичан, но тогда просто была ситуация, когда советских людей на улице хватали, трясли за грудки, говорили «Что вы наделали?» Вот мне кажется, что сейчас повторение такой ситуации, и я Маргарите не завидую – сейчас придется каналу вашему отдуваться.
Светлана: А почему так англичане восприняли это известие о смерти Литвиненко, как вы думаете?
Симонян: Вы знаете, я буквально пару дней назад встречалась с высоким представителем BBC и спрашивала, почему именно это первая и новость и так долго она держится, вот в Ираке 200 человек погибло за два дня, в те же самые дни – что, их жизни менее важны или это тоже не результат деятельности другого государства? У нее есть своя версия, вот она выступает от имени BBC. Она говорит, что здесь есть несколько составляющих: во-первых, конечно, само собой, что здесь есть подозрение, и как они это воспринимают и подают, что это сделано руками Кремля или по заказу Кремля.
Светлана: На их территории.
Симонян: Да, а во-вторых, она говорит, вы не понимаете, мы – нация, помешанная на Джеймсе Бонде, как это ни цинично звучит…
Светлана: Цинично звучит.
Симонян: Но я пересказываю, правда, она это говорила до смерти, естественно, то есть он в больнице лежал, что сам этот факт интересен, мы сразу понимаем, что это все будут смотреть, такая история – бывший шпион, в ресторан пошел, съел суши, отравился, это все пахнет такими историями шпионскими, такая джеймсбондовщина, и мы понимаем, что нашему зрителю это безумно интересно, и будем это показывать.
Светлана: Довольно циничное рассуждение, особенно если учесть, что человек умер. Сейчас уже, видимо, и она так не скажет, потому что уж больно это как-то завершилось жутковато, меня лично эта история потрясла. Я все пытаюсь сформулировать почему потрясла – потрясла, потому что я вдруг поняла, что это вполне возможно действия наши за рубежом, меня в этом пока не разубедили, и мне стало страшно – неужели мы действительно так можем поступать?
Богданов: А вы думаете, что только мы так поступаем? Я имею в виду, Россия.
Светлана: Наверное, я всего лишь гражданка России, и думаю о ней.
Богданов: Это обычная практика спецслужб.
Светлана: То есть вы тоже допускаете, Владимир, что такой возможно? Ну то есть после Яндарбиева да, как-то уже верится.
Симонян: Мне не хочется в это верить совершенно.
Кобаладзе: Я тоже не хочу.
Симонян: А для меня это было бы настоящим шоком, если бы выяснилось, что это так. Как говорится, каждый выбирает, во что ему верить. Кто-то верит, что это теория заговора со стороны Березовского и иже с ним, кто-то верит, что это теория заговора со стороны Кремля – кому что больше нравится. У меня нет вариантов.
Светлана: Да мне ни один вариант не нравится, Маргарита.
Симонян: Я не вас имею в виду, Светлан, совершенно.
Светлана: Но факт тот, что мне совершенно жутко от того, что такое возможно.
Богданов: А что возможно, я хотел бы все-таки уточнить?
Светлана: Что это возможно, наши длинные руки, вот что жутко.
Богданов: В данной ситуации я не думаю, что причастны были российские спецслужбы, это абсолютно невыгодно, тем более что у нас происходит прорыв по многим позициям, и вот так вот портить ситуацию просто глупо.
Симонян: Мне тоже так кажется.
Светлана: А по каким прорыв позициям, скажите, Володь?
Богданов: Да начиная, вот посмотрите, у нас сейчас идет прорыв в ВТО, в ЕС.
Светлана: Ну в ЕС ничего себе прорыв, сейчас вон Польша заблокировала нас.
Симонян: А так ЕС очень сильно не одобрил Польшу.
Светлана: Но проблема есть.
Богданов: Проблема есть, но она решаема. Это, можно сказать, споткнулись по дороге, но потом поднялись и пошли, и все время это происходит. Но как только у нас начинается какой-то позитив неместного масштаба, а всемирного, все время происходит какой-то сбой, вы посмотрите, везде – или смерть какого-нибудь известного журналиста,..
Светлана: Да не какого-нибудь, а Политковской, если вы имеете в виду немецкую поездку.
Богданов: Хорошо, будем так говорить. Потом то, что сейчас Литвиненко, я не люблю говорить…
Симонян: В день саммита.
Богданов: В день саммита, да. Но о покойниках или хорошо, или ничего не говорится, но будем говорить откровенно, кто такой Литвиненко? Это предатель, а с предателями отношения в любой стране, даже любой спецслужбы всегда презрительное отношение. Что там произошло? Потому что я был немножко раньше в Лондоне, и мы разговаривали с местными журналистами по поводу той группы, которая там сидит, - Литвиненко, группа чеченцев, Березовский, ну, о Березовском вообще никто ничего не говорит, так как никто ничего не знает, но и о них тоже говорит только узкий круг специалистов, которые знают.
Светлана: Так вы к чему все это говорите? к тому, что получил по заслугам, что ли? Я не поняла пафос вашего выступления.
Богданов: Да нет, я бы не сказал, что он получил по заслугам.
Светлана: А то тут уже идет на пейджер: «А я лично одобряю такую деятельность спецслужб».
Богданов: А я уверен, что сейчас у вас много будет таких сообщений.
Светлана: «Вот пусть там сидят и трясутся, уехал – сиди там и молчи», ничего такая позиция, патриотическая.
Богданов: И вы много таких будете получать, я уверен. А говорить о судьбе, да, это трагедия, трагедия человека, семьи.
Светлана: Скажите, Маргарита, а вы тоже считаете, что если бы не эти досадные трагические совпадения, то с имиджем страны было бы все хорошо, и масса прорывов не внешнем, в том числе, уровне?
Симонян: Ну, вы знаете, совпадение или не совпадение, это мы тоже, я надеюсь, все-таки когда-нибудь узнаем, что это вообще такое происходит, и кто-то нам предъявит конкретные факты, а что касается имиджа страны, мне кажется тут, мягко говоря, не все хорошо, прям совсем не хорошо.
Светлана: Почему?
Симонян: Много на эту тему можно говорить.
Светлана: Ну вы основные какие-то причины назовите, почему вы считаете, что с имиджем не все в порядке?
Симонян: Значит, то, что с имиджем не все в порядке, совершенно очевидно. Это очевидно из того, что и как пишет пресса, западная пресса, я имею в виду. Это очевидно из того, что что бы ни случилось в России, у подавляющего большинства, из тех, по крайней мере, изданий и телеканалов, которые доступны мне, это сразу вызывает негативную реакцию, найти что-то позитивное, что было бы написано или сказано о России, это как в песке крупинку золотую найти.
Светлана: То есть на Западе фон, призма, через которую воспринимаются события в России, негативный абсолютно.
Симонян: Да, и что бы ни говорили власти, что угодно скажут, у меня такое ощущение, можно массу примеров привести из разных публикаций, это в любом случае вызовет негативную реакцию, из всего контекста выберут то, что отражает эту позицию. Вот я принесла эту заметку из «Times» по поводу Литвиненко, сегодняшняя – вот мы видим, четыре пятых заметки все про Литвиненко, и его сторонники цитируются, полностью опубликовано его обращение, которое Гольдфарб зачитал, эта записка. И, соответственно, они не могут уж совсем второй стороне не предоставить слово, и вот в конце абзац, где цитируют Путина, вернее, его даже не цитируют, а пересказывают, то есть цитаты так инее дали, хотя есть у нас какие-то элементарные принципы, что мы даем слово и тем, и другим. Значит, из всего, что он сказал, не берется, что Путин высказал соболезнования, сказал, что смерть это ужасная трагедия, прочее, а говорится о том, Владимир Путин обвинил в том, что жена и отец Литвиненко подделали эту предсмертную записку.
Кобаладзе: Ну, в Англии сейчас как бы крайняя ситуация, экстремальная, но эта же точка зрения распространяется и на другие страны – вот в Германии то же самое, не по Литвиненко, или во Франции.
Светлана: Вот это фон.
Кобаладзе: Да, фон этот неприятный.
Светлана: Он и в других странах такой же негативный?
Симонян: Ну, вы знаете, я не эксперт.
Светлана: Но у вас есть корреспонденты.
Симонян: Я сейчас имею в виду не только британские издания, я имею в виду и американские, и немецкие, и французские, которые я, конечно, читаю в переводе.
Светлана: Маргарита, а вот вопрос – скажите, как вы отражали ту же самую ситуацию с Литвиненко на "Russia Today"?
Симонян: Вы знаете, я считаю, мы ее отражали правильно, с точки зрения журналистики. Нельзя, конечно, говорить в таких ситуациях, что что-то сделали хорошо, а что-то сделали плохо, так или иначе человек умер, и нельзя присуждать какие-то очки в плюс или в минус на человеческой смерти. Мы давали, в отличие от западных коллег, и выступление Гольдфарба, и выступление Путина, мы показывали и те точки зрения, и эти точки зрения, мы не делали моновыпуски, не притворились, как многие другие, что смерть Литвиненко – это единственное, что произошло в мире, потому что это неправда. Это, конечно, чудовищно, но как бы чудовищно это ни было, это не единственное.
Светлана: Мы на первое место тоже не ставили эту новость.
Симонян: Мы ставили ее на второе место после саммита, но оно было связано, их сложно разделить. Естественно, в этот день был и Ирак, и много чего было. И странно притворяться, что этого ничего не происходит.
Светлана: Ясно. Да, это по имиджу, что воспринимают нас не бог весть как здорово.
Симонян: Я прошу прощения, еще хочу добавить. Что касается самого Литвиненко, после смерти пошли уже разговоры о другом, но когда изначально он только еще лежал в больнице, мы тоже не пытались, как это сделали многие другие, делать из него героя, мы просто давали информацию. В частности, мы рассказывали и о том, что Литвиненко обвиняет Кремль в отравлении, мы вспомнили, что, например, в эфире вашей радиостанции Литвиненко обвинял Кремль в том, что он стоит за скандалами с пророком Мухаммедом, в том, что он говорил, что Аль Залькаруи – это шпион Кремля, и прочее. Мы это тоже рассказывали, в совершенно информационном ключе, мы никак это от себя не комментировали, мы вообще стараемся этого не делать.
Кобаладзе: Я боюсь, что сама тема Литвиненко нас сбивает с темы.
Светлана: Да, хотя, судя по тому, что на пейджер бесконечно приходят реплики по этому поводу, все-таки здорово людей разбередила эта ситуация. Здесь, конечно, мнения разные, не только в защиту наших спецслужб, которые наказывают своих предателей, но и совершенно другого рода, мнения очень различны. Хорошо, об этом еще будут говорить подробно наши коллеги, и надеюсь, что когда-нибудь мы, в том числе с помощью английских спецслужб узнаем какую-то дополнительную информацию. Что еще меня лично подвигло к разговору об имидже и я не спорила с Юрием Георгиевичем, что об этом стоит говорить, - как вы восприняли статью Владислава Суркова в журнале «Эксперт» «Национализация будущего»? Мне кажется, это имеет отношение, потом поясню свою мысль, к имиджу России. Чем она вам показалась интересной? Володя, может, вы?
Богданов: Знаете, здесь, наверное, впервые чиновник такого масштаба попытался сделать взгляд в будущее.
Кобаладзе: Уровня.
Светлана: Да, правильно, не масштаба, а уровня скорее.
Богданов: Да, уровня. У нас давно не было ни аналитики, ни предсказания о том, что вообще будет с Россией, основное мы все брали с Запада.
Светлана: Ну, кстати, господин Сурков периодически сбрасывает что-нибудь для наших размышлений, такой идеолог.
Богданов: Ну а чем это плохо?
Светлана: Нет-нет.
Кобаладзе: Никто не говорит, что это плохо.
Богданов: Это хотя бы раздражает общественное мнение, уже хорошо, начинают мозги работать, и, слава богу, люди начинают думать, а не ориентироваться на западных предсказателей и политологов. Хотя, надо отдать должное, Запад довольно подробно разбирает наше будущее, но насчет имиджа я немного хотел уйти в сторону и сказать о нашей программе. Вы знаете, мы не ожидали той реакции, которая началась, например, у американцев.
Светлана: На что?
Богданов: На наш проект, онлайн-проект, мы его назвали «Русский прорыв» и долго ходили вокруг него, хотя это тема не новая, хорошо забытое старое, это то, что в советское время делал АПН. Я не буду говорить об идеологической стороне, но с технической стороны они делали все великолепно. Мы попытались все это возродить и вышли на «Вашингтон-Пост», наиболее влиятельную газету.
Светлана: То есть «Российская газета»? Вот это издание вышло на…
Богданов: Да, мы вместе вышли совместно с корреспондентами и журналистами РИА «Новости».
Светлана: Для того, чтобы говорить что-то из России для этих изданий. Я правильно вас поняла?
Богданов: В принципе да. Почему? Мы заметили за последние 2-3 года, анализирую выступления и статьи руководства крупнейших западных газет, мы вдруг увидели выражать недовольство своими корреспондентами, которые работают здесь, которые пишут одно и то же, типа балкон грохнется…
Светлана: Собственно говоря, мы поэтому и позвали вас, Маргариту, потому что вы работаете за пределы России.
Богданов: Им это надоело. Как будто ничего не происходит, как будто страна за 10 последних лет такой колоссальный рывок вдруг, когда ждали, что все окончательно развалится.
Светлана: Ну, Володь, побойтесь бога, у нас рывок в смысле продаж нефтеносителей.
Богданов: А почему вы решили, что мы только нефть продаем? У нас много еще чего есть.
Светлана: Газ еще, я знаю.
Богданов: И не только газ.
Светлана: Есть еще другие полезные ископаемые.
Богданов: Вы посмотрите, как у нас самолеты начали продаваться. Да наше оружие стало продаваться, а что такое оружие? Это новейшие технологии.
Светлана: Это ужасно, Володя, я пацифист.
Богданов: Да, а то, что, например, в Китае произошло…
Светлана: Хорошо, я вас отвлекла от темы, мы можем тут долго.
Богданов: И вдруг «Вашингтон-Пост» согласился попробовать, и мы вышли на шести вкладках. Сейчас у нас будет шесть вкладок до конца года, и продолжать будем уже в следующем году.
Светлана: Это уже для американского читателя.
Богданов: Да, и мы не ожидали такой реакции. Во-первых, американцы просто, грубо говоря, сказали, что просто обалдели от той резкой критики, которую они вдруг обнаружили в наших статьях о нашем правительстве, на что мы им сказали, ребят, ну у нас же демократия.
Светлана: У нас суверенная демократия, Володь.
Богданов: Да, потом их поразила аналитика экономическая, которую мы дали по рынкам, очень они это хорошо восприняли, мало того, пошла такая реакция, которой даже «Вашингтон-Пост» не ожидал. То есть у нас пока что вышла вкладка 15-го числа, и я не вру, но вам говорю, у нас нет ни одного отрицательного отзыва, то есть смотрите, даже школы стали обращаться в «Вашингтон-Пост» с просьбой прислать по 20-30 экземпляров для библиотек, и они надеются, что это пойдет, потому что они очень хотят знать, что же на самом деле в России происходит.
Кобаладзе: Маргарита, а настанет время, когда я приеду в гостиницу в Лондоне, включу телевизор и на 9-м канале CNN, а на 10-м "Russia Today"?
Симонян: Знаете, это время в каком-то смысле, именно в отношении Лондона уже почти настало, мы вышли на платформу «Скай», которая вам хорошо известна, буквально неделю или дней десять назад, так что если вы будете где-то в Лондоне, то мы там.
Кобаладзе: Ну все, прорвались.
Светлана: Скажите, пожалуйста, а вы, люди, которые работают на имидж России, на позитивный имидж России за границей нашей родины, каким образом вы учитываете интересы государства? Как это происходит?
Симонян: Ой, Светлан, я журналист, и мне об интересах государства, в силу того, что я не политик и не чиновник, известно очень мало, наверное, к счастью.
Светлана: Но какие-то установки есть?
Симонян: Вы мне не поверите, что нету.
Кобаладзе: Ну как же, на вас работает, я тут вычитал в Интернете, Лавров, Соколов, Сеславинский, Игнатенко, Митрофанов…
Симонян: На нас работают…
Светлана: К вам приходят люди, которые никуда в другое место не идут.
Кобаладзе: Да этими людьми вы должны горы воротить.
Светлана: Конечно.
Симонян: Да ну неправда, что вы говорите. Лавров, точно так же, как он дал нам интервью перед «Восьмеркой», он дал интервью “BBC”, и Иванов давал интервью.
Светлана: Но тем не менее этих людей просто так на российский канал залучить сложно именно на интервью, а к вам приходят.
Симонян: Я очень хотела бы, чтобы это было так, Светлана. Но это все не так. Нам не просто так же тяжело, а иногда тяжелее кого-то затащить в эфир, потому что мы очень часто слышим именно вот эти голоса, чего мы время на это тратим, лучше нас в стране посмотрят.
Светлана: Маргарита, Владимир, ну чем вы все-таки ориентируетесь, когда крепите имидж России за рубежом?
Богданов: Саму первую для себя установку мы сделали, что все эти выпуски в основном касаются экономического развития, то есть привлекательность для иностранных инвесторов. Второе – наши крупнейшие открытия.
Светлана: То есть только позитив?
Богданов: Нет, не только позитив, потому что, например, открывало номер интервью Примакова, и он довольно там нелицеприятно отозвался, как раз эта трагедия с Политковской. Мы сначала сделали это интервью, отослали на перевод, произошла трагедия, он попросил кусок этот вставить.
Кобаладзе: Ну, Примаков долго в разведке работал, мы его подучили.
Богданов: И все это, кстати, позитивно было воспринято, мы дали и на Лондон и на Вашингтон.
Светлана: Ну понятно, это вы неизбежно должны были сделать, но в целом это позитив?
Богданов: Мы стараемся давать позитив.
Светлана: Маргарита.
Симонян: Я во всех интервью всегда говорила, что мне очень не нравится, когда о нас говорят, что мы канал, который создает позитивный имидж России за рубежом. Мы рассказываем о России за рубежом, и рассказываем так, как мы это себе представляем, мы можем ошибаться тоже, все мы люди не святые, но как мы представляем себе объективность и непредвзятость, у нас нет задачи…
Светлана: Мы – это кто? У вас много иностранцев работает на канале.
Симонян: У нас много иностранцев, конечно. У нас пять летучек в день, Светлан, мы собираемся и решаем.
Светлана: Просто журналистский коллектив?
Симонян: Да, абсолютно. Верите вы в это или нет, я понимаю, что… Зря, Светлан, зря.
Богданов: Ну, а с другой стороны, почему вы должны давать негатив?
Симонян: Ну, приходите к нам в гости, посмотрите, как это работает. Я не договорила, с вашего разрешения. У нас нет задачи, в отличие от огромного количества коллег, с которыми я общалась и которые работают здесь и вещают или пишут туда, то есть собкоры западных изданий, например, - это общее место, что многие из них говорят, и не проходят у них позитивные материалы о России, это неинтересно, редакция не принимает, это не модно, идет только негатив. Вот у нас такой задачи нет – только негатив давать.
Светлана: Спасибо. Остановимся буквально на две минуты, потому что сейчас будут новости середины часа. Я напоминаю, что здесь, в студии, мы разговариваем с Маргаритой Симонян и Владимиром Богдановым, "Russia Today" и «Российская газета», сразу после новостей мы продолжим наш разговор.
Новости
Светлана: Итак, еще раз здравствуйте, в эфире программа «В круге СВЕТА», в студии Светлана Сорокина и Юрий Кобаладзе, а также Маргарита Симонян, главный редактор спутникового телеканала "Russia Today", и сотрудник «Российской газеты» Владимир Богданов, говорим мы на, как оказалось, опасную тему, - имидж России, потому что мнения разделились диаметрально, сужу даже по тому, что приходит на пейджер, - один говорят, что наш имидж доброго слова не стоит, другие обвиняют в том числе меня и Юрия Георгиевича в том, что мы очернители, враги, и прочее. Мы не враги и не очернители, мы пытаемся разобраться, как на нас смотрят со стороны и что мы из себя представляем на самом деле.
Симонян: Это разные вещи, как на нас смотрят и что мы из себя представляем.
Светлана: И насколько сходятся и расходятся эти точки зрения.
Симонян: На мой взгляд, очень сильно расходятся.
Светлана: Расходятся. Знаете, что я вам хотела сказать, вот почему я упомянула ту же статью Суркова – потому что в ней говорится в очередной раз о таком небесспорном тезисе, как суверенная демократия. Лично я с трудом перевариваю словосочетание «суверенная демократия», это из серии каких-то несочетаемых понятий, мне так кажется. Но скажите, вы как-то в своих выпусках или в газете, в том, что идет на зарубежье, как-то касались этих рассуждений? На тему суверенной демократии?
Богданов: Я думаю, что это им неинтересно.
Светлана: Вы думаете, неинтересно?
Богданов: Абсолютно.
Светлана: Я думаю, что политологам и журналистам на Западе было бы это интересно.
Богданов: Вы знаете, когда мы начинали работу с западными СМИ, мы, естественно, первый вопрос задали, ребят, что вам интересно? И первое, и те, и другие сказали, нам нужно попасть на ваш рынок, мы не знаем, как попасть, мы не знаем, с кем работать. В Лондоне мы столкнулись…
Светлана: То есть вы упираете на экономику?
Богданов: Они просят, да.
Светлана: А статью Суркова вы как-то будете или уже представили?
Богданов: Да, мы готовим ее, эту статью, именно, как ни странно, с точки зрения экономики, для того чтобы показать привлекательность России, что не так страшно в России-то на самом деле.
Светлана: То есть берете хорошие кусочки из статьи.
Богданов: Нет, мы постараемся все, но, к сожалению, мы не телевидение, мы газета, а, например, у американцев и англичан площади меньше, к сожалению, чем у нас.
Светлана: То есть вы тезисно дадите статью?
Богданов: Да. И посмотрим просто на реакцию. Вот сейчас, например, после первых изданий, которые прошли в «Вашингтон Пост» и «Дейли Телеграф», мы уже получили запрос – дайте сто вопросов, 1 декабря мы хотим сделать социологический опрос, причем американцы сказали, что 50 вопросов берут на себя, а 50 попросили у нас. То есть реакция была очень удивительная для американского читателя.
Светлана: Понятно. Маргарита, скажите, а вы тему суверенной демократии затрагивали?
Симонян: Мы давали, когда только появился термин, в первый раз, мы канал информационный, Светлан, мы же не журнал, где можно устроить какие-то дебаты.
Светлана: Нет, я понимаю. Но в новостных выпусках можно об этом сказать.
Симонян: Да, в новостных выпусках мы давали, когда это было новостью.
Кобаладзе: Я думаю, было бы интересно разъяснить англичанам, что такое суверенная демократия.
Светлана: Ну хорошо. А антигрузинскую кампанию, которая захлестнула Москву и Россию в целом, вы как-то освещали?
Симонян: Конечно.
Богданов: Мы тоже, да.
Симонян: Мы новостной информационный канал, какие-то важные вещи, которые происходят сегодня, освещает.
Кобаладзе: Но вы защищали несчастных грузин?
Симонян: Мы никого не защищали и никого не порицали, мы рассказывали о том, что происходит. И этим, я надеюсь, мы и будем заниматься, потому что именно это, как мне кажется, является информационной журналистикой.
Светлана: Я тоже в информации работала некоторое время в 90-е годы, я прекрасно знаю, что можно сказать, что очередные оборотни в погонах, очередные преступники с такими-то фамилиями, опять грузины, либо можно сказать, что совершенно несправедливо задерживаются для проверки документов и преследуются люди.
Симонян: Я, честно говоря, плохо себе представляю, как может ведущий сказать, что кто-то задерживается справедливо или несправедливо.
Светлана: Ну, уберем слово «справедливо».
Симонян: Другое дело, что у нас были синхроны, как называются отрезки из интервью телевизионных, в которых люди говорили самые разные вещи, в том числе у нас были сюжеты из Грузии, у нас есть собкор в Грузии, в Тбилиси, и она делала сюжет о том, как это воспринимается в Грузии, что люди говорят.
Светлана: А у вас какая-то обратная связь есть? Вы от своих зрителей отклик получаете?
Симонян: Есть, конечно, мы получаем очень много писем, в основном электронных, естественно. И я вам хочу сказать, это тоже удивительно, тоже можете не верить, но очень мало негатива нам пишут, пишут нам, как ни странно, больше по поводу второго аспекта нашей деятельности, потому что у нас первая половина часа – это новости для тех людей, которые более или менее что-то знают о России, а вторая половина часа – это больше софт, документалистика о России, и вот она вызывает больше всего откликов. Наверное, потому что люди, которые смотрят первую половину часа, у них нет времени писать письма, а вот у этих людей время есть, пишут Пакистан, Новая Зеландия, Австралия, Южная Африка, Палестина, удивляются в основном. Это, кстати, к вопросу об имидже России за рубежом. Мало того, что говорят плохо те, кто знают, а те, кто не знает, они не знают вообще.
Кобаладзе: Но пишут в основном люди русского происхождения.
Симонян: Абсолютно нет, таких очень мало пишет, они все-таки в массе своей говорят по-русски, и, наверное, смотрят «РТР-Планета» или «ОРТ-Мир».
Светлана: Это именно иностранцы откликаются.
Симонян: Да, то есть пишет человек «Здравствуйте, я преподаватель истории в Австралии, я наткнулся на ваш канал, я никогда не знал, что в России есть такая национальность – якуты», у нас есть такой цикл «Малые этносы России», «как интересно, покажите еще», - вот что-то в таком духе.
Светлана: Вопрос от Алексея из Москвы: «Маргарита, показывает ли ваш канал 5 миллионов бездомных детей, убогие детские дома, бомжей, людей, живущих в ужасных жилищных условиях, бандитизм и так далее?»
Симонян: Телеканал показывает, что плохое и хорошее происходит в стране. И когда у нас был алкогольный кризис, мы это освещали подробно, эта история с отравлениями. Но, с другой стороны, когда что-то происходит хорошее, мы об этом тоже не забываем, мы не хотим впадать ни в одну, ни в другую крайность, мы стараемся придерживаться этого баланса.
Кобаладзе: Светлана, мне кажется, ты пытаешься заподозрить канал "Russia Today" в том, в чем можно заподозрить сейчас наши каналы обычные. Они должны быть более искусными, потому что завоевать аудиторию английскую, перенасыщенную потоками информационными, в том числе и о России, там же в Англии издаются русскоязычные газеты, масса источников, - здесь надо работать филигранно. Я, кстати, не могу похвастаться, что часто смотрю вас, но сегодня мен порадовало, кстати, вот я сидел час и готовился к нашей программе, - показывали Дарью Пушкову, дочку Пушкова, которая сидела полчаса в студии и профессионально работала.
Светлана: Я, к сожалению, вообще мало знаю, у меня нет возможности принимать "Russia Today", поэтому так пристально расспрашиваю Маргариту, не могу оценить визуально, но…
Симонян: Вы посмотрите, Светлана, я думаю, ваших сомнений бы поубавилось.
Светлана: Во время новостей середины часа я как раз прочитала Маргарите вопрос с пейджера, где говорилось о том, как можно увидеть канал здесь, нашим налогоплательщикам, на деньги которых мы, собственно, и крепим имидж России за рубежом. Маргарита ответила, что уже в кабеле это возможно, да?
Симонян: На НТВ+ и в Интернете.
Светлана: А, на НТВ+. И в Интернете. Это относится и к приложению «Российской газеты», которое идет на зарубежье. Тоже в Интернете можно прочесть?
Богданов: У «Вашингтон Пост» есть собственный сайт, и они отдельно в этом сайте вывели специально для этого издания ссылку.
Светлана: Так что это все в Интернете можно посмотреть. Так, Юрий Георгиевич, что еще по имиджу хотели спросить?
Кобаладзе: Я все хочу оторваться от газет и телеканалов, а что еще вообще делается? может, вы нам расскажете? Вот раньше в посольстве у нас у всех была обязанность, хотя я и не работал в посольстве, а был журналистом, и в том числе у журналистов, ездить на радио, давать интервью, читать лекции, работал огромный аппарат АПН, который давал массу литературы. Помню, как впервые в 83-м году включили тарелку в посольстве в Лондоне, мы собрали цвет российской журналистики, показали программу «Время» – они чуть с ума не сошли, полтора часа мы выбирали Брежнева, и если бы не наши хоккеисты, которые выиграли какой-то чемпионат мира… то есть они просто обалдели, они никак не могли понять – и это программа «Время», это программа новостей.
Светлана: То есть вся программа «Время» была посвящена Брежневу?
Кобаладзе: Да. А мы, рыцари без страха и упрека, я особенно любил ездить по периферии, потому что в Лондоне слушало посольство, и каждую твою ошибку, каждый твой промах комментировался, поэтому чтоб тебя в Лондоне никто не слышал, ездили куда-то на периферию, нам казалось, что мы делали большое дело. Вот сейчас система АПН та, старая, рухнула.
Светлана: Ну, она возрождается уже, РИА «Новости».
Кобаладзе: Я очень трепетно отношусь к ситуации в Грузии – ничего Россия не делает для сохранения русского языка, для укрепления каких-то культурных связей. И я думаю такая ситуация по всем странам СНГ. В Англии точно ничего не делается, это полностью перехватила русскоязычная пресса для диаспоры.
Светлана: Ощущение такое, что нет этой политики поддерживающей. Теряем своих недавних друзей и соседей.
Кобаладзе: Что мы теряем сегодня, помимо телевизионных каналов? Слава богу, есть "Russia Today".
Симонян: Юрий Георгиевич, как мало людей говорят «Слава богу», спасибо вам большое.
Кобаладзе: Нет, правда, я горжусь, если б в мою бытность в Лондоне такой канал, и я мог бы сказать «Пожалуйста, смотрите, мы объективно показываем ситуацию в России», а у нас же вообще ничего не было. Я уже сегодня вспоминал корейский самолет, когда, не хочу называть этого человека, я очень его ценю и уважаю, но когда он нес откровенную чушь и ложь, говоря о том, что самолет улетел в неизвестном направлении, а в этот момент транслировали пленку с записью нашего пилота, который докладывает «Вижу цель, огонь, пли, - цель сбита», и выступает наш официальный представитель и говорит, что самолет улетел.
Светлана: А сейчас тебя не коробит ни от каких выступлений?
Кобаладзе: Коробит, поэтому я и говорю, что когда мы жалуемся им, что мы делаем? все ли мы делаем хорошо? Телевизионный канал – хорошо, газета – хорошо, а что еще?
Светлана: Хорошо выбирать позитив, хорошо сообщать об этом, замечательно не только негативную информацию доносить до зарубежья. Но скажите мне, пожалуйста, действительно, ваше мнение, а что еще можно было бы сделать для укрепления имиджа нашей родины?
Симонян: Светлан, я думаю, что это вопрос к МИДу, к Минкультуры и прочее, я могу как гражданка, не как человек, который к этому отношение имеет, потому что я к этому отношения не имею, но тем не менее, мне кажется, что очень сильно не хватает, и как журналисту мне так кажется, быстрой реакции, когда что-то происходит у нас.
Богданов: Обратную связь нужно.
Симонян: Да-да.
Светлана: Быстрой реакции нужного человека, нужного поста.
Симонян: Абсолютно верно. Это могут быть разные люди в разных ситуациях. Когда это скандал с Польшей, это кто-то, кто представляет наши органы, которые занимались этим мясом.
Светлана: А военные, значит, министр обороны.
Симонян: Совершенно верно. А у нас сейчас так происходит…
Кобаладзе: Но везде же есть пресс-службы, пресс-секретари.
Симонян: Да долго это все происходит, а иногда никогда, мы с этим сталкиваемся постоянно.
Кобаладзе: А почему вы не ставите этот вопрос?
Симонян: Так ставим.
Кобаладзе: Если в пресс-службе стоит телефон.
Симонян: Сейчас вот на радио говорю публично.
Богданов: Вот как мы работаем, например, можно сказать?
Кобаладзе: Мы можем считать ваше обращение официальным?
Светлана: Да, Маргарит, что вы хотели?
Симонян: К тому времени, когда появляется реакция этих людей, которые за это отвечают, как правило, происходит следующее: ложки нашлись, а осадок остался. К тому времени, когда люди объясняют, что произошло на самом деле, все уже сделано.
Светлана: Все уже построили 10 версий по поводу молчания.
Симонян: Да, уже никого ни в чем не убедишь, не переубедишь, все.
Светлана: Конечно, отсутствие быстрой реакции и нужной интонации, нужного человека на том же экране или по радио, где угодно, – это огромный ущерб имиджу нашей страны, особенно в критических ситуациях. Мне часто не хватает патриарха с его веским словом, особенно когда идут националистические погромы, не хватает мнения президента в тот же час, когда стало известно об убийстве Политковской, мнения Иванова в тот же час, когда у нас какая-то военная ситуация, где мы должны высказать свое мнение.
Кобаладзе: Но мне-то казалось, что «Российская газета», "Russia Today", там селектор стоит, вы воспринимаетесь населением как рупор власти.
(говорят все вместе)
Симонян: Юрий Георгиевич, вы работали в разведке, и вам до сих пор кажутся такие вещи.
(говорят все вместе)
Кобаладзе: Вы же главная газета России, вы должны иметь контакт со всеми органами власти.
Богданов: Юр, вы будете смеяться, но мы иногда поддерживаем коррупционность в каком смысле…
Кобаладзе: Это наша прошлая передача.
Богданов: Но, будем говорить так, без коррупционности мы бы не достали некоторые телефоны, которые позволяют выйти напрямую, человек говорит сначала то, что нужно ответить на тот или иной вопрос, а потом начинает спрашивать, как мы нашли его телефон. Это уже наша тайна, наши игры. Но я другое хотел сказать – даже западники начинают нам помогать. Когда вдруг пошла информация, что мы сработались с американцами, с англичанами, вдруг звонят представители концерна «Шпрингер», они с большой обидой говорят «А что ж вы на нас-то не вышли? Мы же вроде друзья, Германия, а вы как-то нас обошли», пришлось сказать «Вы, ребят, 27 апреля, «Die Welt» отказала нам в этом проекте», на что было сказано, что там уже все руководство поменялось, мы, в шутку – «Надеюсь, не мы были причиной смены руководства?»
Светлана: Так а в чем их претензии?
Богданов: А они хотят тот же проект. Мы с февраля, например, начинаем работать с газетой «Die Welt», уже начинаем выпускать. Мало того, немцы нам уже предложили кроме Интернета еще и телевидение и радио, целый пакет.
Светлана: Нет, это продвижение вашего проекта, это все гениально, но какое это имеет отношение…
Богданов: Оперативность подачи информации, что нужно кому-то сразу же на что-то ответить. То есть газета опаздывает, а потом, она живет всего три часа.
Светлана: Нет, мы здесь про другое совсем. Подождите, мы про скорость ответа…
Богданов: А это уже зависит от нас.
Светлана: Да от нас не зависит.
Богданов: Зависит, от личных отношений даже.
Светлана: Ну шикарно, личные отношения, вот ты позвонишь – и дальше критического слова не скажешь, вот она и коррупция в действии.
Богданов: Да при чем тут это? Это зависит от мастерства человека, который берет интервью, чтоб разговорить.
Светлана: Позвонить по личному телефону министру, поговорить с ним, а потом облить его грязью, что ли? И подвергнуть критике?
Богданов: Зачем грязью? Не надо, надо просто сказать то, что он сказал, дословно передать, а не так, как некоторые, к сожалению, делают – начинают перевирать, потом человек подает в суд, и начинается эта вся бодяга, и все забывают, о чем вообще речь была в начале.
Симонян: Мне кажется, что у нас в стране так сложилось, что нет такой привычки что-то объяснять, говорить.
Светлана: Я соглашусь с Маргаритой, у нас как не было привычки оперативно реагировать, так и нету, и она все хуже, эта традиция, потому что если был период, когда они хоть как-то откликались, то сейчас все хуже. Победа бюрократии.
Кобаладзе: Вот кстати, мои любимые англичане, хотя сейчас о них нельзя хорошо говорить, у них очень четко это работало.
Богданов: но они понимают, что такое журналистика, да.
Кобаладзе: Мы умирали от зависти, когда, например, МИД собирали группу журналистов, которые пишут на внешнеполитические темы, их брифинговали просто, им давал какие-то ориентиры. А вот с вами так работают?
Симонян: Нет.
Кобаладзе: Мы в разведке это делали, мы не скрывали, мы говорили, мы собирали людей, которые интересовались этой тематикой, мы проводили не только открытые брифинги, а мы какой-то информацией снабжали, которая была нужна для написания, для лучшего понимания, о чем вы пишете.
Светлана: Ну, Юрий Георгиевич, наверняка, такая работа ведется, ну что ты пытаешь.
Богданов: Нет, по пятницам есть брифинги в МИДе, они ориентируют, да.
Светлана: Конечно, разумеется. Ладно, давайте снова вернемся к имиджу.
Симонян: Нет, понимаете, это же даже на мелочах, на любом уровне. Вот рухнуло что-то, упала крыша у рынка, где директор этого рынка, который тут же заявит «Несмотря на то, что мы предприняли все меры, у нас было все чисто, или все грязно…», то есть вот нету его. Это везде так.
Богданов: А может, его уже посадили?
Светлана: Тогда скажите нам, что его посадили.
Симонян: Да, нет такой традиции объяснять.
Светлана: Абсолютно. Причем такая барская, хамская манера, причем она сохраняется и усугубляется, бюрократическая хамская манера – а вот не будем мы вам отвечать, а вот не хотим и не будем.
Богданов: Это есть.
Симонян: На самом деле, на большие истории отвечают. Я о чем говорю – о том, что поздно.
Светлана: Так мы и говорим про оперативность.
Богданов: Да, пока согласуешь, уже событие ушло, и произошло что-то другое.
Светлана: Еще что мешает для того же имиджа России? Я соглашусь, что все эти паузы заполняются комментариями разного толка.
Симонян: Информационное поле сейчас такое, что никто не ждет выхода еженедельного журнала – везде круглосуточные каналы.
Светлана: Еще, что, вы считаете, было бы полезно?
Богданов: А просто боязнь эфира, будем говорить так.
Светлана: Это понятно, проехали. Еще что для имиджа России вредно?
Симонян: Это, наверное, то, что мне кажется самым большим препятствием в нашей работе. Я не буду говорить о том, что, конечно, есть и на Западе какие-то структуры, организации, которые тоже вставляют палки в колеса, я вам не буду рассказывать, как сложно выйти в некоторые вещательные сети в некоторых странах, не хочу в теорию заговора уходить. Не только деньги, к сожалению. Тоже есть такая история. Но это что касается непосредственно нашей работы, а вообще, вы это в рекламной паузе говорили или вы это сейчас в эфире говорили, я не помню, о том, что в Грузии нет школ, русский язык запускается. Я об этом знаю, к сожалению, мало, что делают наши ответственные за это организации, но если это так, то это, конечно, неправильно.
Светлана: Отсутствие поддержки наших соотечественников и русского языка в тех странах, которые еще недавно были братскими, жителей которых мы забыли напрочь, и выясняем отношения только с правительствами этих стран, это, мне кажется, тоже не лучшим образом сказывается на имидже России.
Кобаладзе: Это одна из главных составляющих – пропаганда образа жизни, культуры, языка.
Светлана: А люди чувствуют себя брошенными.
Богданов: Делалось раньше.
Кобаладзе: Раньше да, много всего, но и нужное тоже делалось, а сейчас, по-моему, ничего.
Богданов: Нет, начинают.
Кобаладзе: И даже в таких странах, как Армения, который наш стратегический союзник, и там есть славянский институт, где преподавание ведется на русском языке, даже для этого института ничего не делается, по большому счету. То есть на это должны тратиться огромные деньги.
Светлана: Нет, никакой системной работы нет. Вот хорошо, объявили программу возвращения соотечественников, я еще хочу посмотреть, как она будет реализовываться, потому что это безумно сложно. Как будут работать наши посольства, как будут работать с людьми, которые желают приехать, как пойдут деньги эти, не разворуют ли их по дороге, не будет ли очередного скандала.
Богданов: Тут еще вопрос - надо работать и с тем населением, которое на месте будет встречать этих соотечественников, тут совершенно разный менталитет.
Светлана: Конечно, как будет даваться гражданство, как их будут расселять, какой будет социальный пакет, здесь есть масса вопросов, про это пока ничего мы не знаем, а уже вот-вот 1 января, уже программа начинает действовать.
Симонян: Вам надо сделать об этом на радио программу, позвать людей.
Светлана: Да мы можем сделать программу, я уже задавал вопрос, мне сказали, что пока особой ясности нет, следите за информацией, а когда она появится, тоже неизвестно.
Кобаладзе: Ну после нашей передачи ситуация драматически изменится, сейчас будут приходит все министры по первому зову.
Светлана: Юрий Георгиевич, все это было бы смешно…
Симонян: Вашими бы устами…
Светлана: А что еще об имидже? Мне кажется, что, конечно же, тщательное расследование, неполитизированное расследование наиболее громких дел, а это, разумеется, не только убийство наших коллег-журналистов, бизнесменов, других известных лиц, вообще, по всем этим событиям какая-то информация, честная и своевременная тоже, наверное, немаловажно.
Симонян: Этого мало, нужно еще эту информацию продвигать, чтобы о ней говорили.
Богданов: Ее распространять надо.
Симонян: Я это тоже наблюдаю – вот происходит что-то ужасное, очередное избиение или убийство вьетнамского студента, все об этом говорят. Я просто сижу в кабинете с утра до ночи, и у меня 6 мониторов, не считая своего собственного, CNN, BBC, SKY-News я могу смотреть и одновременно сравнивать, - об этом, конечно, сразу рассказывается. Когда суд оправдывает их, мы знаем, бывает у нас такое дело, об этом тоже рассказывают. Когда они получают сроки, об этом не рассказывают.
Светлана: Рассказывают, просто это незаметно.
Симонян: Нет, Светлан, я отслеживаю специально, мне просто интересно, как это происходит.
Светлана: Но это уже наше, избирательно, журналистское.
Симонян: Ну вы же тоже знаете, все, что плохо и нехорошо, это прикольно, это будут слушать.
Светлана: Как давно сказал классик, «Телевидение – это когда миллионы людей смотрят, как другим миллионам плохо».
Богданов: Знаете, был такой анекдот лет 10 назад. Один журналист спрашивает российского дипломата: «Можете одним словом оценить ситуацию в России?» Он говорит: «Хорошо». Он дальше пристает: «А двумя словами?» «Не хорошо». Вот сейчас, я думаю, период таких анекдотов уже заканчивается.
Кобаладзе: то есть теперь тремя словами можно?
Светлана: Какими, Юрий Георгиевич?
Кобаладзе: Хорошо - не хорошо.
Богданов: Думаю все-таки, позитив есть. И я хотел еще подчеркнуть, что они просто устали от того негатива, который годами копился.
Светлана: Они это кто?
Кобаладзе: Западники.
Светлана: Западники – это разные люди.
Богданов: Они уже действительно устают.
Светлана: Они от нас уже устали в целом.
Богданов: Не совсем, им это интересно. Вы посмотрите даже, как бизнес западный пошел.
Светлана: Хорошо, мы завершаем, у нас осталось буквально 40 секунд до конца нашего времени эфирного. Конечно же, мы не смогли и сотую часть вопросов, связанных с имиджем страны, поднять. Я напоминаю, что мы с Юрием Георгиевичем Кобаладзе разговаривали с Маргаритой Симонян, главным редактором спутникового телеканала "Russia Today", Владимиром Богдановым, сотрудником «Российской газеты», я так ваше подразделение и не запомнила, ну неважно, который продвигает имидж нашей страны за рубежами нашей родины. Так вот, завершаем мы нашу программу. Думаю, не раз еще вернемся к разговору об имидже нашей страны, и хотелось бы, чтоб она была просто более открытой, более демократичной, и пореже употреблялось это слово «суверенная демократия», просто демократической была бы страна, да и все.
Кобаладзе: Вас просто мучает это слово.
Светлана: Мучает. Ладно, до свидания, всего доброго, до встречи через неделю.
Симонян: До свидания.
Богданов: Всего доброго.
<<< на главную # <<< в круге света # карта сайта
# Светлана Сорокина: передачи, интервью, публикации. #