В КРУГЕ СВЕТА
программа Светланы Сорокиной на радио «Эхо Москвы»
4 марта 2006 г. Гостья - Л.К.Слиска
рубрикатор: *армия, *бюджет, *Грузия, *медицина
Аудио: анонс -
1 часть:
2 часть:
Светлана: Здравствуйте. В эфире программа «В круге СВЕТА». У микрофона Светлана Сорокина. Ваши вопросы из Интернета передо мной, а на пейджер можете присылать вопросы в течение вот этого часа. Мы в прямом эфире. Телефон эфирного пейджера 725-66-33. Сегодня в прямом эфире «Эха Москвы» на вопросы будет отвечать Любовь Константиновна Слиска. Здравствуйте, Любовь Константиновна.
Слиска: Добрый вечер.
Светлана: Первый вице-спикер Государственной думы Российской Федерации, партийная принадлежность - «Единая Россия». Ну, сразу скажу, что Любовь Слиска сегодня в эфире не по случаю грядущего женского праздника, а потому что только что приехала с очередной сессии парламентской ассамблеи ОБСЕ, где обсуждалась ситуация Россия - Грузия. Об этом мы поговорим, но начну, пожалуй, вот с чего. К Вам очень много вопросов, в том числе вот на интернет уже пришло, очень много. И я отметила такую закономерность: они далеко не все комплиментарны, и очень многое связано именно с отношением даже не столько лично к Вам, сколько к «Единой России». Вот у Вас нет ощущения, что партия власти теряет свои позиции вот в глазах граждан нашей страны?
Слиска: Ну, судя по тому, что на всех выборах все-таки одерживает победу «Единая Россия», такого ощущения, конечно, нет.
Светлана: Это не вполне показатель. Вы же знаете, административный ресурс, кого поставили, того выбирают. Это же такая история.
Слиска: Просто очень хотелось бы, чтобы более понятной была идеология и программа нашей «Единой России» - не только побеждать на выборах в регионах или на выборах мэров городов, а действительно уметь ладить со всеми абсолютно политическими и партиями, и движениями, и блоками. Просто, знаете, наверное, когда «Единая Россия» шла на выборы, она сказала, что она берет на себя ответственность. А тот, кто отвечает за что-то, тот всегда бывает виноватым больше, чем те, которые ни за что не отвечают. Большим упреком всегда было в адрес «Единой России» - это принятый закон о монетизации так называемой. Да?
Светлана: Да, да.
Слиска: Об отмене льгот и замене льгот денежными компенсациями. Ну, отгремели сейчас все бури. По сути дела, сейчас нареканий особых по поводу замены льгот денежными компенсациями нет. Единственные проблемы, которые остались, - это все-таки проблемы со здравоохранением. То, что у нас не очень торопится наше правительство дорогое вовремя исполнять в соответствии с законом те поручения, которые даны данным законом, то есть вовремя давать в регионы указания и принимать тот порядок, который предусматривает ту или иную регуляцию вопросов. Я имею ввиду, вот даже мы недавно столкнулись с такой ситуацией, что в связи с принятием закона о монетизации, по сути дела, практически прекратилась оплата квотных операций, которые делаются за рубежом. Это делалось за две трети бюджета федерального правительства, одну треть доплачивали родители либо сам больной доплачивал. Вот сегодня у нас первые дни марта, а так до сих пор этот порядок и не вступил в силу, и он еще не принят. Второе - у нас, к сожалению, даже в редких случаях почему-то не сертифицируются очень редкие препараты, которые в нашем Министерстве здравоохранения, ну они не имеют как бы права быть примененными, их не сертифицируют, хотя очень многие везут их из-за рубежа. И вы помните тот случай, когда даже наш президент привез из-за рубежа больному раком ребенку лекарства, которые в Российской Федерации не имеют сертификации.
Светлана: А таких примеров много. В Фонд помощи пишут, спрашивают…
Слиска: Да. И вот видите, даже президент, по сути дела, совершил контрабандный перевоз товара медицинского, который у нас запрещен к реализации.
Светлана: Интересно, сдвинулось что-нибудь после этого? Этот товар сертифицировали?
Слиска: К сожалению, нет. Мы подготовили… По этому конкретному лекарственному препарату я не знаю, но сейчас вот после встречи с детьми и их родителями в Государственной думе после принятия десятилетия... вот, программы по борьбе с детской онкологией, мы сейчас подготовили депутатский, а может быть, он перейдет в парламентский запрос, с тем, чтобы правительство все-таки побыстрее реагировало на такие вещи. Мы просто теряем людей, мы просто теряем детей, которым можно сегодня помочь, а завтра просто может быть уже поздно. Уже поздно два месяца.
Светлана: Но, между прочим, что касается 122-го этого знаменитого закона, там много все-таки осталось еще пробелов.
Слиска: Там доходило, знаете, просто смешным это не назовешь, это, наверное, вообще…
Светлана: Это трагическое.
Слиска: Трагические вещи. Я в прошлом году вот 4 марта была в Воронеже и встречалась с мамами, у которых дети - инвалиды первой группы. И они мне рассказывают, что их вот по исполнении детям 18 лет заставляют нотариально удостоверять доверенность, что ребенок доверяет маме теперь получить это пособие на содержание этого вот ребенка, эту пенсию. Вот представьте себе, первая группа инвалидности, ребенок вообще не говорит, там есть и олигофрены, и которые вообще просто не знают свою маму.
Светлана: Доверенность должны составлять...
Слиска: Какая там доверенность! Они никогда не писали, они понятия не имеют, что это такое. Потом вот эта вот ежегодное прохождение вот этой вот экспертизы ВТЭК. Слушайте, ну если человек без ноги, если он инвалид с детства. Зачем это делать? Зачем унижать человека и ставить его в эти очереди сумасшедшие? Как тогда эту власть вообще могут воспринимать? Вот это неправильно.
Светлана: Вы знаете, я сейчас узнала о таком случае, забыла, в каком городе, там интернат для инвалидов-детей. Эти дети, как правило, ну, понимаете, действительно, многие из них не могут ни говорить, ничего делать. И, мало того, мало кто доживает из них до 18 лет. А по положению, им перечисляется какая-то пенсия по инвалидности, которая должна какой-то частью своей идти на книжку, а какой-то частью на обеспечение в доме-интернате. Так вот, директор этого интерната, зная, что и до 18-ти не доживут многие и не получат эту книжку, и тогда отойдет государству назад, он часть этих денег использовал, потому что очень нищенские условия были и интернате. Против него возбудили уголовное дело, он не может никак оправдаться. Хотя это проведено было через решение попечителей, через какие-то инстанции, все равно прокуратура возбудила уголовное дело. Но так же тоже неправильно.
Слиска: Вот если говорить вот о таких вещах, то слишком много у нас таких простых вещей, которые можно исправить. Просто одним небольшим документом, который поставит все точки над i. Но вот даже, знаете, вот у нас была такая ситуация, когда мы принимали поправки к бюджету 2005 года и на предыдущих рассмотрениях поправок этого бюджета, у нас была такая идея, и она осуществилась, что для поднятия легкой текстильной промышленности из сверхдоходов выделалась определенная сумма денег для того, чтобы, ну, как-то заработала в России, в Российской Федерации немного наша легкая текстильная промышленность. Когда мы стали рассматривать бюджет уже второй раз, там, что доходы были приличные в 2005 году, то оказалось, что эту сумму нельзя распределять конкретно на это направление, потому что правительство не разработало порядок. А мы рассматривали поправки к бюджету в октябре 2005 года. Какие же тогда вообще… Кто тогда за что должен отвечать? Ну вот мне очень бы хотелось, чтобы за такие вещи отвечали все-таки. Я вот сейчас, знаете, первое время очень критиковала Михаила Ефимовича Фрадкова, а сейчас вот я вижу, что он стал, в общем-то, во многих вещах разбираться достаточно серьезно. И последнее вообще заседание правительства было очень интересным, но все-таки надо спрашивать. Есть сроки, они установлены законом, который приняла Государственная дума...
Светлана: Любовь Константиновна...
Слиска: И если вот сейчас пытаться перенести все на «Единую Россию», то почему-то вот то, что «Единая Россия» сделала хорошего, никто видеть не хочет. А вот когда есть проблемы...
Светлана: К этому мы еще вернемся. Но я Вам хочу сказать вот о чем. Скажите, пожалуйста, у Вас же есть право той же законодательной инициативы. Вы же можете и со своими предложениями в правительство выходить?
Слиска: Да, конечно. Что я и делаю.
Светлана: Ну вот, может быть, на эти пробелы можно обращать... правительство. А второе. Ну если не справляется правительство. Вот сейчас даже Вы перечислили много чего, что явно можно отнести к недостаточной компетенции нашего правительства. Можете, например, требовать отставки того или иного министра? Вот я не помню, чтобы какие-то строгости в отношении правительства «Единая Россия» заявляла.
Слиска: Вы знаете, ну правительство назначает наш президент. Сначала мы согласовываем по Конституции...
Светлана: Но парламент-то может выразить свое отношение?
Слиска: Парламент может выразить недоверие, конечно. Но вот, помните, когда мы рассматривали закон, что отдельному министру можем выражать недоверие? Честно говоря, когда вот монетизация льгот пошла наперекосяк, а говорилось летом 2004 года, что это будет вообще спасительный закон и все будут принимать его бурными и продолжительными аплодисментами, я все-таки думала, что виновные-то хоть кто-то будет найден. Но ценой вот увеличения выплат из бюджета, которые сначала не предусматривались и даже не прогнозировались, то есть получилось, что мы в несколько раз больше потом выплатили на погашение всех этих дыр.
Светлана: Да, гораздо.
Слиска: Да. То есть получилось так, что никто ничего не считал так, как следует, никто ничего не прогнозировал так, как положено, и никто ничего не хотел просто проверить, поехать в регион и проверить, столько ли пенсионеров там, которым за счет бюджета регионального должна выплачиваться та или иная замена льгот, вот какая федеральная льгота должна выплачиваться. Потом, знаете, я до сих пор не могу понять, почему правительство так вот серьезно игнорирует жертвы политических репрессий, репрессированных. Государство подвергало репрессиям абсолютно всех. Почему сейчас это должно лечь на регионы? Ну, сейчас как бы сдвигается тоже с места эта ситуация. И я думаю, что все-таки у нас есть рычаг, мы действуем, мы делаем это.
Светлана: Вот о персональной ответственности хотя бы отдельных министров. Не могу не вспомнить вот это знаменитое выступление Сергея Иванова, министра обороны, который говорил о ситуации в армии в связи с дедовщиной, в связи со случаем вопиющим с Андреем Сычёвым. Честно говоря, было ощущение, что, ну, по крайней мере, выслушав этот доклад, как-то депутаты выразят свое отношение к Сергею Иванову. Но разговор получился каким-то полюбовным. Мне это странно.
Слиска: Нет, Вы знаете, я бы не сказала, что был разговор полюбовным. Накануне у нас прошло закрытое заседание Комитета по обороне, а я являюсь членом этого комитета. У нас был военный прокурор, главный военный прокурор, у нас было почти все руководство Министерства обороны, за исключением самого министра и начальника Генерального штаба. И я вам должна сказать, что разговор-то был у нас не очень лицеприятный. И многие вещи, которые как бы способствуют тому, что в армии у нас до сих пор вот такие вот есть неуставные отношения… Дело в том, что они уже пришли с предложениями, которые уже были готовы даже, на наш комитет, которые Министерство обороны предлагает в ближайшее время предпринять. И уже мы видим решение этих вопросов, в отличие от коллег господина Иванова. Я вам сказала вот сейчас, что 2 месяца прошло, квотный принцип оплаты операций пока еще никак не работает. А вот в отношении того, что готовят воспитателей, по ротным командирам сейчас решился вопрос, которые будут ночевать с солдатами в казарме. Вот вы знаете, Света. что хочу сказать. Вот мой муж служил в армии где-то в середине 70-х годов. И даже я помню фамилию его ротного командира - майор Петрищев. Вот если он жив, вот какими добрыми словами мой муж, который служил в полку связи в Елгаве, в Латвии, вспоминает этого человека. Он говорит: «Он был просто отец родной всем нам. У нас никакой дедовщины. Мы понятия не имели, что такое дедовщина». То есть очень много зависит от того, какой командир, какой человек. Я из Саратовской области, мы много лет шефствуем над бригадой морской пехоты в Севастополе. Вот 10 лет я туда практически каждый год приезжаю, там тоже нет никакой дедовщины, потому что там нормальный командир. И он, как отец родной, ходит и проверяет, как живут его...
Светлана: Согласитесь, это, скорее, исключение сегодня.
Слиска: Я не думаю, что это исключение.
Светлана: Это, скорее, исключение. Потому что я знаю массу примеров как раз и знакомых, которые сами служили, у которых уже дети служат, и это тяжелая история.
Слиска: Потом, смотрите, что мы получили. Ну, конечно, можно свалить все на одного Иванова. Мы так привыкли, у нас одного виноватого всегда можно найти. И я не симпатизирую там кому-то конкретно: Иванову, Петрову или Сидорову. Но вообще мне нравится позиция иногда Иванова. Он очень жестко умеет высказываться, он быстро вошел в курс дел. И при Иванове, извините, мы стали хотя бы испытывать новое оружие, мы стали делать новые ракеты. Да, где-то, может быть, у нас какой-то есть провал. Но за то, что… В случае дедовщины - там слишком много других генералов. У нас сейчас, я даже не знаю, какое количество генералов в армии, какое количество солдат, сколько на одного генерала сейчас приходится солдат. Вот кто должен заниматься тем, чем он обязан заниматься. А не лично министр обороны. До каждой койки, до каждой казармы министр обороны не дойдет.
Светлана: Я возвращаюсь просто к его выступлению. Вот берем конкретную ситуацию. Выступление министра Иванова в стенах Государственной думы. И он говорит о том, что армия - слепок общества, и что некоторые средства массовой информации нагнетают страсти, и что про вражескую армию не говорят так плохо, как про свою родную. И еще он сказал... Это был ладно, средства массовой информации переживут то, что говорит о них министр. Но он сказал, что, оказывается, Сычёв не подвергался издевательствам, его не покалечили, а он увечья получил в результате длительного нахождения в сидячем положении. Ну, вот после этих заявлений просто про Сычёва вы должны были его погнать из зала.
Слиска: А вы уверены, что министр говорил неправду? Я, например, не уверена. Он мог действительно находиться в таком состоянии. Ведь никто правды до сих пор не знает.
Светлана: Любовь Константиновна.
Слиска: Ни журналисты…
Светлана: Любовь Константиновна.
Слиска: Нет, я просто хочу, знаете, что сказать? Мне жалко этого мальчика. Вот просто любой матери оказаться на...
Светлана: Он просто сам сидел так долго для того, чтобы ампутацию получить?
Слиска: Он сам не сидел. И тот, кто заставлял его сидеть, и тот, кто истязал его, заставил, там, ему перевязывали эти ноги. Я тоже не верю, что так не было. Так не может быть, чтобы началась гангрена в течение такого короткого срока от того, что он столько времени сидел. Столько времени не высидишь просто. А если сидишь... Я, вы знаете, бывает, в храме иногда стою на коленях, но если я стою на коленях, я просто могу поменять позицию так, что у меня ноги не затекают.
Светлана: Этому не давали возможности изменить.
Слиска: Этому не давали такой возможности, поэтому я считаю, что следствие должно поставить все точки над i, все экспертизы провести. Но меня, знаете, другое удивило. Меня другое удивило. Врач, который дает клятву Гиппократа, который просто осмотрел этого больного и дал возможность развиться этому страшному заболеванию. То есть целый комплекс вот такого, знаете, пофигизма, безответственности, что «мне ничего за это не будет, ну и что, что так случилось?» Вот это убивает.
Светлана: Я соглашусь с Вами, что нет там одного человека, который… Нет, наверное, есть какой-то садист, надеюсь, его осудят и прочее. Но...
Слиска: Да он не один. Если бы один.
Светлана: Не один, да. Но я про другое, про то, что...
Слиска: Он же сказал, что «со мной так тоже обращались». То есть он решил выместить на более слабом то, что когда-то произошло с ним. Вот и все.
Светлана: Но я при всем том против коллективной ответственности. Вернее, как: я за то, чтобы были люди, которые бы брали на себя свою персональную ответственность. Да?
Слиска: И я, и я за это.
Светлана: Так вот, не согласитесь ли Вы со мной, что случись такое, например, там, в армии, не знаю, в Германии или в той же Америке, то я думаю, как минимум кто-то бы просто в отставку ушел.
Слиска: Я Вам сейчас просто отвечу. В Америке страшный суд, вернее, страшная ситуация в тюрьме. Когда в иракской тюрьме издевались над заключенными.
Светлана: Про это говорят, их судят, и там в отставку…
Слиска: Ушел Рамсфельд в отставку? Рамсфельд ушел в отставку?
Светлана: Не ушел.
Слиска: Поговорили - ушел. Кого еще привести в пример?
Светлана: Но там судят этих людей, и серьезно судят.
Слиска: Международный резонанс... Судят, да. Ну и что дальше будет? А сколько людей они там, посмотрите… И сейчас новые снимки нам предъявили английские журналисты.
Светлана: Давайте мы все-таки не про иракскую тюрьму, а про нашу армию.
Слиска: А Вы сами сказали: «если бы»...
Светлана: А мы не про тюрьму даже.
Слиска: А я говорю про американскую армию, которая оккупировала Ирак и так издевалась над пленными.
Светлана: Полагаю, что это, наверное, цинично относиться более легкомысленно к судьбе иракцев в тюрьме. Но, наверное, если бы с их солдатом что-то случилось, то резонанс был бы другой и кто-то ушел бы в отставку.
Слиска: Может быть, и ушел. Может быть, и ушел. Я просто говорю, что в этой ситуации сам министр лично, наверное, за такие вопросы не в состоянии просто отвечать. И в этой ситуации он должен спросить с тех, кто допустил такие вещи. Ведь не при Иванове дедовщина-то у нас появилась. Далеко не при Иванове. А при всех многих министрах, которые работали до Иванова. И вот просто не было такого страшного случая.
Светлана: А может, были, просто мы о них мало знаем.
Слиска: А может быть, мы просто о них не знали, конечно.
Светлана: Вот вчера и сегодня во многих городах страны проходили и проходят митинги против повышения платы за жилье. Кстати говоря, на этих митингах, возвращаясь к оценке деятельности той же «Единой России», на этих митингах есть и лозунги, уже призывающие к ответственности ту же «Единую Россию», потому что она не встала на защиту интересов граждан. И говорят о том, что просто регистрируют поступающие законопроекты и не подходят критически к содержанию этих законопроектов. 122-й закон о монетизации уже был, теперь вот ЖКХ. И люди опять говорят о том, что плохо защищаются их интересы. Вот приведу Вам цитату из одного интернет-обращения. Пенсионер из Липецка: «Несколько лет назад пенсионерам власть твердила: денег нет, надо жить по средствам. Сейчас говорят: повысить пенсии не можем, будет инфляция. Тут еще вот новые платы по ЖКХ. Считаете ли Вы себя причастной к политике, ведущей к обнищанию старшего поколения?»
Слиска: Ну, наверное, считаю. Потому что законы, которые принимаются в Государственной думе, я тоже голосую за них. Но я бы не сказала, что я голосую за обнищание нашего населения. Просто у нас очень быстро забывается все то плохое, что было вот 5 лет назад, когда не выплачивались по три, по четыре месяца пенсии, когда инфляция была такая, что мало не покажется. Сейчас уже, наверное, даже забыли, какие нули у нас появлялись через месяц, как быстро сотни превратились в тысячи, тысячи - в миллионы, а потом и в десятки миллионов. У меня просто мама пенсионерка, и я помню, что по 6 месяцев была задержка пенсий. Сейчас она у нас индексируется. Ну, может быть, не в достаточном объеме, может быть, не в достаточном количестве. Может быть, на фоне Стабилизационного фонда, который достаточно объемный. И мы говорим о том, что нельзя из него давать деньги на то, чтобы наше население жило получше, потому что будет инфляция. Я уже говорила, не знаю, по каким учебникам учился наш господин министр, где он проходил вообще вот основы финансов, финансовой политики, бюджетной политики. Как же так, не знать, что сделать с такими деньгами в государстве, где столько проблем? Ну вкладывайте куда-то. Давайте думать о здравоохранении, о тех же новейших технологиях, о деторождении.
Светлана: Причем эти деньги до сих пор даже не работают.
Слиска: И почему они не работают? Вот я читала недавно статью одного нашего депутата в «Независимой газете». Он сказал, что мы вот национальные проекты где-то около 200 миллиардов запланировали, а теряем с учетом инфляции, от стабфонда, с учетом того, что там под какой процент у нас эти деньги положены, какие ценные бумаги куплены на эти деньги, гораздо больше. Поэтому я тоже за это. Вот мы сейчас говорим с вами об ответственности, кто как считает. Пусть посчитает кто-нибудь правильно, пусть за это ответит тот, кто так считает и кто так бережет эти деньги «на черный день». Что-то я ни одну страну мира не помню, где бы вот такой стабфонд работал и он столько лет лежал и оттуда деньги совсем не брали. Да, наверное, надо «на черный день» деньги держать. Наверное, нужно подумать о том, что нефть такой дорогой не будет, может быть, она когда-то перестанет быть такой дорогой. Но за счет нефти-то слишком очень такое, знаете, легкое удовольствие жить и ни за что не отвечать. Надо развивать промышленность, сельское хозяйство. А мы говорим: это «черная дыра», туда нельзя, какая промышленность, давайте большие... Мы хоть один большой завод построили? Нет, не построили. Работают все те, что были построены еще в Советском Союзе. А вот на это как-то ума не хватает.
Светлана: Да. Но что касается зарплат и пенсий, которые можно было бы повысить, здесь мнения экономистов расходятся. Считается, что не так уж разгонится инфляция, если повысить несколько зарплаты и пенсии бюджетникам и пенсионерам. И причем это сразу повышает покупательский спрос и оживляет даже внутреннюю ситуацию.
Слиска: Вы знаете, Света, прошу прощения, что Вас перебиваю, чтобы вот сейчас не потерять эту мысль. А просто в Государственной думе часто проходят парламентские слушания по самым разным темам, таким вот, которые имеют очень серьезный общественный резонанс, которые касаются всех. И вот однажды просто один ученый, который работает, если мне память не изменяет, в нашей академии, которая работала при министерстве труда, когда еще Починок был, он говорит: «Вы знаете, мы посчитали эти деньги, которые стабфонду дали на то, чтобы как-то вот погасить все эти проблемы с заменой льгот денежными компенсациями, можно было почти на тысячу рублей прибавить пенсию каждому пенсионеру». Вот если бы мы это сделали, я вас уверяю, никаких бы выступлений массовых просто не было. Я знаю, как экономны пенсионеры, вы знаете, они 20 раз в день на транспорте не ездят, они не ходят так часто в магазин...
Светлана: Привычка не та.
Слиска: Они просто копят эти деньги на какие-то там покупки и прочее. Я еще раз говорю: кто за что-то должен отвечать. Здесь считать надо уметь.
Светлана: Что может Государственная дума? А вот что вы можете в этом смысле? Вы можете как-то повлиять на ситуацию?
Слиска: Вы этот вопрос задаете всем. Все могут повлиять на ситуацию, но, к сожалению, все пока остается так, как есть.
Светлана: Ой, господи. Вот здесь человек тоже один пишет о том, что у него пенсия три тысячи рублей, а он 50 лет проработал преподавателем, учителем. И говорит, что каждый из тех, кто сегодня у власти, учился, наверное. Неужели не стыдно, что три тысячи получает учитель? У меня, говорит, еще не самая худшая ситуация.
Слиска: Ну, я хочу сказать, моя мама получает 2750 рублей пенсию, 47 лет трудового стажа.
Светлана: Вот. У Вас есть возможность ей помогать. Видимо, вот у пенсионера Галеева из Питера такой возможности нет. И он пишет, что он не считает деньги в чужом кармане, но его при таком его нищенстве... Потому что в Петербурге три тысячи рублей - это и вовсе тяжело, в большом городе на три тысячи рублей, конечно, не прожить. И вот его дико раздражает социальное расслоение не в смысле там олигархи и пенсионеры, а вот даже депутаты и пенсионеры. Вообще многих раздражает...
Слиска: А почему не раздражают артисты, шоу-бизнес, журналисты, которые тоже не декларируют свои доходы и живут в шикарных дачах, виллах, позволяют себе ездить каждый год в Куршавель, и не один раз. Почему-то это не раздражает. Раздражают только депутаты.
Светлана: А я объясню, почему. Потому что шоу-бизнес не декларирует себя как представителя интересов народонаселения. А депутаты выбираются этим народонаселением и должны отстаивать их интересы. Ровно в этом и причина раздражения.
Слиска: Вот скажите, раздражение в чем? Что у депутата зарплата 72 тысячи рублей. Да? Вот это раздражение? У депутата должна быть зарплата в три тысячи рублей?
Светлана: Нет, я Вам говорю всего лишь то, что пишет пенсионер.
Слиска: Я просто говорю. Мы знаем, что зарплата...
Светлана: Нет, я не за то, чтобы вы меньше получали, а за то, чтобы пенсионеры больше.
Слиска: Зарплата первого секретаря обкома партии в советское время была 800 рублей, а минимальная зарплата у нас была 70 рублей. Другое дело, что вот это расслоение, вот этот размер, это расстояние от минимальной до максимальной заработной платы, наверное, он неправильный. Здесь, наверное, нужно смотреть. Единые расценки были, единое нормирование работ было когда-то. Мы смотрели по регионам, сколько населения, какое производство, какие там должны быть оклады, какие доплаты, где надбавки, за что конкретно. Сейчас этого же ничего нет. Все от фонаря. У нас получается сейчас вот: муниципальный служащий... Вот просто, наверное, кто задает этот вопрос, не знает, что они получают больше депутатов уже давно.
Светлана: Я еще раз говорю, Любовь Константиновна, я ведь не за то, чтобы получал кто-то меньше, а за то, что все-таки, имея этот стабфонд и эти цены на нефть, может быть, есть смысл повышать пенсии и бюджетные оклады? Это же реально надо, потому что это просто страшно.
Слиска: Бюджетные оклады в этом году и в прошлом году повышались. Повысились значительно в прошлом году заработные платы работникам бюджетной сферы, прокуратуры, судов, милиции. Я думаю, что, может быть, недостаточно еще мы доплачиваем представителям вооруженных сил, потому что там остаются вопросы с этим пайком, который там оценен в очень минимальную сумму.
Светлана: И пенсионерам.
Слиска: И пенсионерам в том числе. Но пенсионерам все равно... вот вы слышали, наверное, вчера решение нашего правительства, что на 200 рублей будет профинансирована эта пенсия, проиндексирована. Но это, конечно, тоже мало. Они просто не успевают за теми ценами, которые убегают. Я вот заезжаю почти каждый день в магазин «Перекресток», и я вижу, как растут цены. Сколько стал стоить десяток яиц, как вообще прыгнул сыр, как прыгнуло масло, как прыгнули колбасы. И я вот себе думаю: а сколько же может купить вот пенсионер, если вот так вот просто придут друзья какие-то, просто накрыть стол. Бутылка вина, уже грузинского вина стоит за сто рублей.
Светлана: Если есть возможность у Государственной думы, вы должны лоббировать сегодня в этой ситуации повышение тех же пенсий.
Слиска: Если бы мы были в правительстве, мы бы распоряжались бюджетом. Мы принимаем бюджет по доходам и расходам и планируем расходы в соответствии с законом о бюджете. И здесь мы смотрим за счет...
Светлана: Выходите с инициативой.
Слиска: Спасибо за совет.
Светлана: Да, я напоминаю, что разговариваем мы с Любовью Константиновной Слиской, первым вице-спикером Государственной думы Российской Федерации. Разговор наш будет продолжен сразу после коротких новостей, которые сейчас и будут.
Новости
Светлана: Еще раз здравствуйте. Всем, кто сейчас присоединился к нашему разговору, это программа в «Круге СВЕТА». У микрофона Светлана Сорокина. А прямо передо мной на вопросы отвечает Любовь Константиновна Слиска, первый вице-спикер Государственной думы Российской Федерации. И сейчас я хочу взять вопросы с пейджера. И вот, продолжая немножко вот этот наш разговор, который был перед новостями, вопрос такой: «Прокомментируйте, пожалуйста, законодательную инициативу депутата Чилингарова и горячо поддерживаемое Вами совмещение депутата с коммерческой деятельностью».
Слиска: Почему поддерживаемое? Я являюсь соавтором этого законопроекта и полагаю, что ничего страшного здесь нет. Такая норма действовала до второго созыва Государственной думы, когда депутаты могли входить в состав правлений, советов директоров, крупных компаний, банков. И я вижу здесь никаких элементов коррупции. Как раз депутаты избраны народом и могли бы там осуществлять должную меру контроля за деятельностью этих банков. И думаю, что вот так истерия, которая сейчас разразилась вокруг этой законодательной инициативы, это как раз те, кто очень не хотят, чтобы появился депутатский контроль в этих структурах.
Светлана: Речь идет только о депутатском контроле? О присутствии в совете директоров?
Слиска: А депутат не имеет права получать никакие деньги, кроме творческой, преподавательской деятельности…
Светлана: И это не меняется? Но Вы согласитесь, здесь такое широкое поле для лоббирования, для коррупции и так далее. Может, это не нужно?
Слиска: У нас достаточно лоббистов в Государственной думе без присутствия в этих компаниях. Но я думаю, что если 15, 20, 30 человек депутатов будут являться официально представителями Государственной думы в этих компаниях, наверное, мы предусмотрим и порядок работы этих депутатов, а не только убрав этот союз «не». Просто убирается союз. «Не могут быть». Раньше бы могли быть, и работали, и неплохо работали. И мы уже посмотрели эту практику, когда наши депутаты делали очень серьезные замечания и предъявляли претензии к руководству данных компаний и иногда даже были инициаторами проверок этих компаний налоговыми структурами.
Светлана: Я могу с Вами согласиться, что итак хватает лоббистов. Мало того, все прекрасно знаю, что и людей, которые все равно занимаются так или иначе коммерческой деятельностью, тоже достаточно среди депутатов. Но все же, стоит ли вот так вот узаконивать, что называется ситуацию, и открывать эту дверь?
Слиска: Я просто не могу понять, почему сейчас так все возбудились. Этот закон действовал с 93-го года до 98-го года.
Светлана: Но его отменили.
Слиска: Потом в 98-м году убрали эту поправку, поставили это «не могут быть», это могло быть. Никогда ни у кого никакого ажиотажа, возмущения это не вызывало. Сейчас, когда Государственная дума предлагает такой вариант, сейчас все почему-то решили... Я вас уверяю, что больше всех поднимают шум те, кто боятся контроля и вхождения депутатов в эти структуры. Вот и все.
Светлана: Ну, я так полагаю, что вот тот Геннадий, который задает этот вопрос, вряд ли...
Слиска: Вы знаете, я что хочу сказать, Свет. У нас практически, да, многие, Вы правильно абсолютно сказали, являются и руководителями крупных компаний, и председателями правления в банках, и председателями советов директоров. Это получается, тогда они действуют в нарушение закона? Акции у многих депутатов есть, но они не являются как бы оплачиваемыми сотрудниками тех или иных органов управления и здесь они таковыми являться не будут. Поэтому просто узаконить эти вещи. Но закона пока не внесли, мы просто законодательную инициативу направили в правительство, она сейчас проходит тот необходимый процедурный режим, который предусмотрен нашим регламентом.
Светлана: Будем следить. Ну, вот здесь сразу пошли отклики на пейджер по поводу того, что мы говорили о бывших и нынешних доходах. Виктор из Перми: «Я бывший военный. Отслужил не на паркете, а в семи гарнизонах. Возьмите калькулятор и посчитайте по сравнению с 2002 годом». Видимо, здорово уменьшились его возможности. Так, что еще здесь... «Иванов виновато не в дедовщине, а в том, что, поднимаясь в горы, теряет доступ к информации. А если война начнется, пока он в горах? За страну страшно». «Министр Иванов плюнул в лицо обществу. Уже за одно это его надо выгнать. Разговор об испытаниях нового оружия оставьте». Ну и далее. Иванову, честно говоря, здорово тут... «Умирает мальчик в Челябинске», - видимо, это уже речь… - программа «Времечко» собирает деньги для операции за рубежом. Собрали 30 тысяч, нужно - 80. Чиновники не помогают. Мальчик может умереть». Видимо, это как раз речь о том, что правительство совершенно сейчас не финансирует.
Слиска: Это о том, о чем мы с вами говорили. О том, что вот сейчас не финансируется правительством, потому что еще не издан этот порядок финансирования, который работал, и финансирование проводилось через федеральное казначейство.
Светлана: А конкретный человек может умереть при этом. А скажите, вот сейчас в порядке исключения как-то к Зурабову можно обратиться для того, чтобы выполнили вот эту норму - две трети оплачивает правительство, если операцию здесь нельзя сделать?
Слиска: Мы обращаемся в исключительных случаях. Депутаты конкретно обращаются, решаем эти вопросы, когда к нам обращаются с такими просьбами.
Светлана: Если я найду координаты об этом объявлении с программы «Времечко»?
Слиска: Да, передайте мне тогда их.
Светлана: Я передам их.
Слиска: Постараюсь это решить в ближайшее время.
Светлана: Хорошо. Еще вопросы. Хочу успеть много что еще спросить. Вот этот закон о терроризме, о котором сейчас так много говорят, - о противодействии терроризму, по-моему, автор Владимир Васильев. Да, по-моему, он автор?
Слиска: Нет, так группа авторов. А не только.
Светлана: Ну, один из основных разработчиков.
Слиска: Просто комитет, который отрабатывал этот законопроект, это был Комитет по безопасности.
Светлана: Всех, наверное, не без причины, насторожила вот эта история, что можно сбивать самолеты, если есть информация, что там находятся террористы. Честно говоря, страшно. Летаем мы все много, Вы в том числе. С самолета на самолет. Не страшно вот все-таки с таким законом?
Слиска: Вы знаете, я хочу, чтобы у нас меры предосторожности и безопасности в аэропортах соответствовали, ну, по меньшей мере, хотя бы израильским. Если кто-то летал из Иерусалима или из другого израильского города, вы видели, как там тщательно…
Светлана: Там досматривают со страшной силой.
Слиска: Как тщательно досматривается каждый пассажир, который идет на тот или иной лайнер. Если у нас такое будет, то нам этого бояться нельзя. А для террористов это предупреждение.
Светлана: Ну, предупреждение предупреждением, но страшно, потому что у нас все-таки...
Слиска: Им все равно терять нечего, понятно.
Светлана: …Уровень ответственности и тщательности не такой, как в Израиле, где высокая степень вот этой ответственности и тщательности. Да? Можно быть уверенным, что решение не будет принято спонтанно, а только уже вот в таком крайнем случае.
Слиска: Конечно. Вы вспомните, вот когда случилась вот эта ситуация в Америке. Все настолько было неожиданным, что уж такие во всех этих вопросах специалисты большие, и спутниковое телевидение, и все, и спутники, и разведчики отслеживали это все. И настолько это было неожиданным. И мы могли бы просто избежать жертв в этих двух башнях Торгового центра. Сколько людей там оказалось просто жертвами, потому что эти самолеты пошли на эти торговые башни?
Светлана: Да 11 сентября помним. Но, наверное, нужно все-таки нужно тщательнее быть именно в стадии досмотров и каких-то проверок и превентивной информации. Да?
Слиска: Но это ведь не только у нас. Сейчас ведь такая... По аналогии же мы это сделали, мы же мониторили иностранные законы, законы иностранных государств. Такие нормы там тоже существуют. Поэтому не надо ужасаться, что это только Россия придумала.
Светлана: Вот все-таки Иванову сигнал. Столько откликов на реплику о нем. «Министр обороны Германии ушел в отставку лишь потому, что слетал в отпуск на государственном самолете. А у нас, как всегда, и дело с сыном Иванова замяли». Всех, конечно, возмутила эта история, когда он задавил человека, сын Иванова, и ничем это не кончилось. Честно говоря, действительно, поразительно. Не только Сычёв...
Слиска: У меня такое ощущение, что у вас на «Эхо Москвы» заказали Иванова. Просто мы сегодня говорим об Иванове. А начали Вы сегодня, Света, с того, что мы поговорим об ОБСЕ.
Светлана: О Грузии. Хорошо. Отвлекаюсь от пейджера. Извините, уважаемые радиослушатели. Давайте мы поговорим еще о Грузии.
Слиска: Давайте.
Светлана: Вы были на парламентской ассамблее. В Вене, да, она проходила?
Слиска: В Вене.
Светлана: И там была и делегация из Грузии. Насколько я знаю, Нино Бурджанадзе, по-моему, возглавляла их представительство.
Слиска: А она возглавляет постоянно эту делегацию в ОБСЕ.
Светлана: Да. И вот Вы там встречались и общались.
Слиска: Это была просьба настоятельная грузинской делегации, потому что каждое совещание, каждая встреча в ОБСЕ, она всегда начинается с того, что госпожа Бурджанадзе делает несколько резких заявлений прессе, ее сопровождают от одной до четырех камер, которые снимают каждый ее шаг. Видимо, это отчет своим западным коллегам, как она работает и как она выполняет поручение - нападки на Россию. Мы знали о том, что госпожа Бурджанадзе готовится сказать на этом совещании, на этом заседании. Вы знаете, вот ощущение такое, я, к сожалению, не сразу в этой Думе и в той Думе работала с ОБСЕ, это моя третья поездка была. Я уже вот после Вашингтона и после Подгорицы, и я констатировала в Вене факт, что, в общем-то, как ведет себя Нино Анзоровна, это уже начинает раздражать даже западных партнеров. Постоянное абсолютно немотивированное объявление каких-то вот угроз, таких выпадов в адрес России, обвинений. Во всем виновата Россия. Сначала мы говорили о выводе военных баз. Мы начали вывод военных баз. Мы договорились о сроках, мы их выполняем. Но, как ни странно, чинить препятствия нам начали грузинские власти, когда нам запретили вообще туда на замену отправлять офицеров, солдат. Мы не можем оттуда, не могли, вернее, раньше забрать оттуда тех, кто отслужил срочный срок службы. Тем более, несмотря на все эти препятствия, все эти нарушения как бы договоренностей, наши графики все исполняются. Сейчас нам стали ставить непременное условие, чтобы мы вывели своих миротворцев из зон грузино-абхазского и грузино-осетинского конфликтов. Дело в том, что это принято было в Дагомысе. Это коллективное решение, это, в общем-то, нормальная ситуация, когда из договорных отношений выходят цивилизованным способом. Начались провокации, была попытка захвата нашего одного объекта, даже вот недалеко от города Батуми. Вы знаете, что всё, пока военные базы не выведены, все эти территории, все это пока принадлежит России. Как только это все будет закончено… Все нормально восприняли и на парламентской ассамблее НАТО, парламентской ассамблее ОБСЕ, АзЭС то, что Россия начала вывод военных баз. Теперь нам стали говорить о том, что там мы чуть ли не какими-то трупами обмениваемся, что мы там воруем людей, что эти трупы куда-то выбрасываем. У меня вот такое ощущение, что если вот начнется завтра в Грузии грипп, то во всем будет опять виновата Россия. Птичий грипп начнется… Вот эти обвинения со стороны господина Саакашвили, когда случился взрыв газопровода, когда случился подрыв одной из опор линии электропередач. Вот ощущение такое, что просто все зациклились на России. И вы знаете, вот сегодня я вспомнила перед тем, как к вам идти, вопрос задала госпожа Бурджанадзе председателю ОБСЕ, он у нас присутствовал на открытии очередной сессии, почему Россия не выполняет план вывода миротворцев и план по урегулированию осетино-абхазского конфликта, который мы с вами приняли в Любляне. Он так на нее удивленно посмотрел и говорит: «Вы задаете риторический вопрос». По сути дела, никакого плана не было. Просто были заложены основы в заявлении о том, как можно урегулировать эти вещи. То есть все перевирается, передергивается. И мне кажется, вот я уже сказала госпоже Бурджанадзе, 15 лет в Грузии ничего не изменилась к лучшему. Россия виновата, что в Грузии сложилась такая ситуация? Может быть, как у нас говорили, нечего на зеркало пенять, а посмотреть, что с физиономией делается и что делается вообще с тем, что ваше руководство дает стране. Вот у меня недавно вернулся из Грузии мой знакомый, и он говорит: «Ты знаешь, я был в Грузии в 79-м году, и я просто не узнал эту страну, что творится». Ну, так вот центральные улицы, вроде бы, в Тбилиси смотрятся нормально. А если уезжаешь вот в какие-то пригороды, то там такая нищета, что люди продают последнее, чтобы хоть как-то выжить. И мы не видим никаких сообщений о том, что хорошего делается, как вообще собираются в этой ситуации решать эти вопросы. Наш министр иностранных дел Лавров открыт абсолютно для любых консультаций. Мы готовы объяснять и обсуждать любые вещи. Но если так мы будем работать... Я вам просто скажу. Мы когда сели на переговоры по настоянию грузинской стороны, посыпались сначала обвинения, мы молча выслушали госпожу Бурджанадзе. Я сказала: «Ну если мы собрались для того, чтобы послушать то, что вы сейчас скажете в адрес России, очередное обвинение, то мы также и уйдем ни с чем. Давайте не будем все сразу вопросы путать в один большой винегрет. Давайте поставим три задачи, которые будут волновать Россию, Грузию. И может быть, пусть это будут не главные, а сопутствующие задачи для решения главных. Первое - не чинить препятствий в выводе наших российских баз. Давайте посмотрим, где здесь проблема. Второй и третий пункты я предлагаю вам предложить». Все опять сначала: «давайте отменим соглашение 93-го года, убирайте миротворцев, мы будем туда вводить контингент НАТО». Но даже это... Мы же не можем не думать о том, как все это будет делаться. Это же не просто так. Заявить всегда легко, а вот у меня такое ощущение, что лишь бы заявить, отвлечь внимание от каких-то серьезных проблем и никаких конкретных шагов в этом направлении дальше не делать. Вот уже, как мы приехали, прошла неделя. Пока со стороны Грузии никаких предложений мы не получили. Хотя мы договорились, что в первую неделю мы будем встречаться. Когда я сказала госпоже Бурджанадзе, что я готова возглавить эту комиссию, когда мы будем встречаться вместе, тем более что я в Грузии была, мы с ней неплохо выстраивали свои отношения, она сказала: «Нет, я буду против, потому что вы как-то посмели сказать, что Грузию можно по территории сравнить с одной из российских губерний». Я и сейчас это говорю, что по территории Грузия действительно не очень большая страна. По населению - то же самое. А амбиции такие, что, по-моему, они уже сами не знают, как с ними бороться. Мне просто жалко грузин, которые проживают в Грузии, которые ждут перемен к лучшему, но их нет и нет. Мы помним, что было при Гамсахурдии, что было при Эдуарде Амвросиевиче Шеварднадзе, но все равно таких вот ошибок раньше не делали. С Россией садились, договаривались, затихали как-то вот эти конфликты. Сейчас все построено только на конфликтах, абсолютно все на конфликтах.
Светлана: Любовь Константиновна, вот если говорить, что кто-то говорил, что развал Союза сродни, не знаю, там, развод с теми, кто еще недавно входил в одну семью. Но когда что-то случается в отношениях, например, даже двух людей в той же семье, все равно можно сказать, что в чем-то виноваты оба. Вот я сейчас доформулирую. Я понимаю, там много нервозности со стороны Грузии. В чем, Вы бы сказали, что есть и наша вина и наш просчет в том, что так сейчас обострились, так, на мой взгляд, болезненно обострились отношения с Грузией?
Слиска: Я не могу ничего сказать, в чем есть наша вина. Нашей вины там абсолютно нет. Все наши миротворцы, все наши базы там были в соответствии с теми договоренностями, которые были достигнуты заранее. В том, что, к сожалению, даже вот те наметки договоров, которые мы пытаемся сделать на уровне органов исполнительной власти, на уровне парламента, они, к сожалению, остаются только разговорами. Мы если бы хотя бы до чего-то хоть раз бы договорились и точно вдвоем бы следовали вот этому, как сейчас договорились о выводе военных баз с территории Грузии, то, наверное, дело было бы иначе. А вот посмотрите, мы делали ряд предложений грузинской стороны, они остались безответными. Госпожа Бурджанадзе написала письмо Грызлову, что она просит немедленно принять парламентскую делегацию Грузии, обсудить вопросы, которые сейчас есть между Россией и Грузией. Сейчас уже... Вот смотрите, до чего дошли вот эти все наши ситуации. Мы сделали предложение перенести визит премьер-министра Грузии на более поздний срок, потому что, действительно, очень зашли в тупик отношения конфликтные. Второе - мы прекратили выдачу виз. И сейчас только острые гуманитарные какие-то миссии могут получить эти визы. Это уже... И все опять хотят обвинить Россию. А сколько можно терпеть вот просто необоснованные абсолютно обвинения в адрес России, какие-то выдуманные абсолютно обвинения, которые не соответствуют действительности?! Ко мне когда подошли поляки и узнали, что еще до сих пор Грузия, вот сейчас даже получает газ от России по 110 долларов, они говорят: «Нормально. А там-то продаете по 230. А чем они-то лучше?»
Светлана: Но ведь та же отмена виз бьет, в первую очередь, именно по простому населению. Парламентская делегация и так приедет.
Слиска: Простое население в Россию не ездит.
Светлана: Да ездит. Очень много ездит.
Слиска: Светлана, ему бы, извините меня, концы с концами свести. Это тоже анализировалось. А вот то, что сейчас инвестиций станет в Грузию идти поменьше от того, что здесь зарабатывают в России на нашем бизнес-инвестиционном рынке, это да, это может сказаться очень серьезно на экономике Грузии. Просто... более миллиарда долларов ежегодно инвестируется в экономику Грузии за счет работы в бизнесе России. Вот и все. Это да, это осложнит кому-то, да.
Светлана: Еще будет хуже жить. Да. Но сейчас вот совсем недавно, к сожалению, были похороны Всеволода Михайловича Вильчека, нашего социолога, он много работал на телевидении, к нему хотели приехать несколько друзей из Грузии. И это была такая проблема, мы тут все просто чуть ли не до министра доходили для того, чтобы получить визы приехать на похороны. А ведь это же не исключительная ситуация, таких ситуаций сплошь и рядом. Кому от этого хорошо?
Слиска: Я еще раз говорю. К сожалению, ни господин Саакашвили, ни госпожа Бурджанадзе, единственный человек, которого я вспоминаю по-доброму из этой когорты руководителей, это покойный Жвания. Вот тот всегда умел помнить о том, о чем договорились заранее. И добрая вот память, и хорошие такие вот воспоминания у меня о нем остались. Мне очень жаль, что они потеряли этого замечательного человека. Он умел держать слово и он умел последовательно следовать от договоренности к тем, которые стояли впереди.
Светлана: Соглашусь с Вами, хотя говорила с Жванией только один раз, и то по телефону. И там посредством телемоста. Ну вот скажите мне, пожалуйста, Грузия, у нее своя правда, она бьется за целостность своей территории.
Слиска: А никто не претендует...
Светлана: Она бьется за Абхазию и Южную Осетию, которая входит в территорию этой маленькой, как Вы правильно сказали, меньше любой губернии, страны.
Слиска: Светлана, я просто хочу всех отвести к историческим справкам...
Светлана: А мы раздаем влегкую гражданство российское и говорим, что мы сейчас защищаем российских граждан.
Слиска: Грузия не принимала участие в референдуме 17 марта 93-го... какого там... 91-го года, когда мы голосовали за референдум, быть или не быть Советскому Союзу. Абхазия тогда проголосовала за то, чтобы быть Советскому Союзу, и Абхазия добровольно в состав Грузии на протяжение всего исторического периода не вступала. Оно даже раньше России, Абхазское княжество, присоединилось к российской империи. И если вот эти исторические справки смотреть, мы очень далеко можем зайти. Мы не претендуем на целостность Грузии, мы не хотим конфликта, мы не хотим второй осетинской и второй абхазской войны. И я думаю, что нам нужно будет подумать о том, что, может быть… Ведь был же план ОБСЕ, как урегулировать отношения, но он не сработал, потому что что-то недоработали, что-то не досмотрели. Мы говорим «непризнанные республики». А Швейцария тоже когда-то была непризнанной республикой, когда-то и Португалию не признавали. Сейчас решают статус Косово. Вот мы посмотрим, если он решится, тогда у этих республик появится право, чтобы их тоже признали. И может быть, это будет благо для всех. Может быть, тогда они как партнеры, как соседи, как республика какая-то получит, может быть, особый статус, быстрее договорятся. Я вас уверяю, здесь нужна не территория, не целостность территории. Есть другие проблемы. Ведь ни рубля ни разу Грузия не предложила из бюджета своего ни Абхазии, ни Осетии. А ведь там тоже живут люди. Если говорить о целостности, нужно говорить не только о территории, но и о людях, которые живут на этой территории. Об этом почему-то никто не говорит.
Светлана: Да нет, они бы общались и на этом уровне, бюджетном. Просто сейчас таковы отношения, что это невозможно. Но я к тому, что...
Слиска: Да никто не делал шага даже. Я вот просто разговаривала и с предыдущим президентом Абхазии, и с Хаджимбой разговаривала, и разговаривала с Багапшем, он говорит: «Да нет, что вы! Даже не было попыток!»
Светлана: Ну, а я говорила с Саакашвили. Немножко другая история. Наверное, можно…
Слиска: Даже не было попыток никаких!
Светлана: Истина посередине.
Слиска: И я задавала этот вопрос Эдуарду Амвросиевичу Шеварднадзе, он недоумевающе как-то так, легко ушел от ответа. Эта встреча была 3 года назад. А если бы хотя бы вот просто собрались и сказали: «Мы понимаем, да, сложно, у вас тут очень большие проблемы, вы в изоляции экономической. Ну давайте посмотрим, что мы могли бы делать». И потом все забыли, да, так легко решилось с Аджарией, а мы теперь развяжем войну, потому что хотим дальше довести свой территориальный вопрос.
Светлана: Нет, нет, нет. Они говорят, что не будет никакого военного вмешательства, это страшно опасно.
Слиска: Но они уже обстреливали турецкое судно, помните, в Абхазии.
Светлана: Ну, это тогда, да.
Слиска: И уже были такие попытки.
Светлана: Надеюсь, что нет.
Слиска: Что бы сделали американцы, если бы вот так сейчас себе позволил кто-то?
Светлана: Я только хочу напомнить, что прецеденты - вещь опасная, потому что если говорить о самоопределении и самостоятельности, то и на российских территориях много чего может случиться. Правда?
Слиска: Я не говорю просто о самоопределении. Я просто говорю о том, что сейчас вот будет решаться статус Косово. На российских территориях у нас пока нет таких субъектов.
Светлана: Да есть, есть.
Слиска: Пока нет. Нет у нас субъектов таких.
Светлана: Есть, Любовь Константиновна. Не будем каркать и называть, но есть.
Слиска: Это есть в вашей программе и в вашем вот «Эхо Москвы». Вы пытаетесь внести какой-то раскол в единение страны.
Светлана: Опять журналисты виноваты.
Слиска: Журналисты, конечно. Вы знаете, чтобы Россия была богатой, сильной да уважаемой, ее нужно любить. Мы ее любить перестали. И мы эту любовь топчем сами, растаптываем достоинство, желание, историю, все перевираем, хотим кому-то понравиться. Но нельзя же нравиться. Давайте нравиться себе, давайте любить научимся страну. Давайте перестанем мешать себе любить нашу страну. А мы только и делаем, что с экранов телевизоров, с выступлений на радио, где угодно: «плохой министр, плохая страна, хорошая Грузия». Все, что против России, то хорошо, что хорошо в России, то плохо. Любить надо свою страну, ведь когда-нибудь нам за это придется отвечать. Прошу простить за эмоции.
Светлана: Любовь Константиновна, а с чего Вы взяли, что я Родину люблю меньше Вашего?
Слиска: Я не к Вам это отношу, Света, не к Вам.
Светлана: У меня, может, как раз душа болит. И Вам вопрос задать...
Слиска: Не к Вам это отношу, не к Вам.
Светлана: Хорошо. Резко меняю тему, и переходим к тому, что женщинам, в принципе, не свойственна ни агрессивность, ни что-либо другое. Мы с Вами только что видели одну статью в газете, которая лежит там вот, на столе, в комнате около студии, где говорилось о том, что если бы, может быть, женщин было побольше в управлении, в том же правительстве и в той же Государственной думе, то было бы лучше. Просто потому, что женщинам в принципе, несмотря на то, что мы разные, все-таки больше свойственно какого-то, ну, все-таки сострадательного отношения к действительности. Любовь Константиновна, скажите мне, пожалуйста, у Вас есть какие-то амбиции? Ну, например, не знаю, стать президентом?
Слиска: Нет, нет таких амбиций.
Светлана: Почему? А почему?
Слиска: Я вообще никогда не вру и сейчас говорю. Я сейчас не хочу обсуждать эту тему. И на вопрос, почему не хочу отвечать. У меня достаточно хорошо сложилось мое политическое такое вот жизненное состояние. Мне уже 53 года будет в этом году. И очень большой трудовой стаж. Я думаю, что я имею право пожить и без политики какое-то время. Полезной я могу быть и не депутатом, и не министром, и не каким-то большим чиновником. О полезности человека судят по тому, что он сделал для кого. Помнят всегда хорошее. Плохое тоже помнят, оно, правда, дольше. А вот мне хотелось бы успеть сделать больше хорошего. И никогда не думала даже об этом, чтобы... Даже на секунду этого себе не представляла.
Светлана: А как Вы полагаете, а возможно, в принципе, появление в ближайшем будущем в России женщин на высоких постах?
Слиска: Да, возможно. Я думаю, что это где-то будет после 2010 года.
Светлана: Почему?
Слиска: Мне кажется, что все-таки пример северных территорий, он скоро начнет как бы вот уживаться и в Российской Федерации: Финляндия, Норвегия...
Светлана: Ну, много примеров.
Слиска: Да. Много примеров. И Вы знаете, даже Пакистан, который нам всегда казался дикой страной, а там есть квота, которую мы всегда критикуем. Там 45 процентов женщин должно быть в парламенте.
Светлана: Возможно, для умиления нравов, что тоже неплохо.
Слиска: Да, да. Вопрос - какие они придут? Может быть, они просто посидят и помолчат. Но даже в Пакистане считают, что почти половина должна быть женщин.
Светлана: В Чили вот...
Слиска: В Чили. Я вот скоро отправляюсь на инаугурацию президента, избранного президента-женщины в Чили. И мне очень приятно, что в латиноамериканской стране сейчас после очень такого жесткого избирательного процесса победила женщина, которая тоже разведена с мужем. Но сумела она к себе привлечь внимание, она доктор в прошлом.
Светлана: Кстати, в той же Америке вполне возможно, там, Хиллари с Кондолизой - реальные претенденты.
Слиска: Ну, я думаю, что вряд ли сейчас Америка решится на чернокожего президента. Простите меня вот за такой вот ответ. Я думаю, что все-таки больше шансов у Хиллари Клинтон.
Светлана: Но мы про то, что это женщины. А кто бы ни был: Хиллари или Кондолиза...
Слиска: Да. Я думаю, что у Хиллари больше шансов. Тем более что Хиллари легко победила на выборах в Сенат, она уже закрепила за собой это место. И мы когда с ней встречались в 2001 году, я ей сказала, что: «Я желаю вам победы. А может быть, потом победы на президентских выборах». И думаю, что у меня легкая рука.
Светлана: Так замечательно, что такие амбиции и такое присутствие женщин. Мне кажется, что у нас катастрофически мало, вполне возможно, и...
Слиска: У нас женщин много, Свет, на вторых ролях.
Светлана: На вторых и на третьих, и на десятых, и шпалы кладут.
Слиска: И на третьих ролях. Там, где надо работать. А где вот надо доложить, как сработали, это наши любимые, дорогие, красивые, ухоженные мужчины.
Светлана: Но, скажем так, все-таки на высоких должностях... не будем умалять. Там огромная ответственность, огромная работа. И я, честно говоря, вот я не знаю, предложи мне идти в президенты, я бы сказала, что это невозможно. Вот для меня это запредельная работа и запредельная степень ответственности.
Слиска: Для меня тоже невозможно. Мне жалко иногда нашего президента, я просто удивляюсь, как у него хватает сил.
Светлана: Но я уверена, что, наверное, есть такие женщины, которые готовы были бы это взвалить на себя. И дело не только в представительских мероприятиях. Но почему-то вот как-то нет на этой поляне тех, кто готов из женщин…
Слиска: Просто вот вся жизнь, она все равно идет по спирали. И все новое - это хорошо забытое старое. Просто скоро придет Екатерина II. Может быть, появится Елизавета...
Светлана: Из Германии, что ли?
Слиска: Нет, у нас будут свои. Я думаю, что шанс, что когда-то у нас женщина станет президентом, конечно, у нашей страны есть.
Светлана: Ну что же, я Вас поздравляю с наступающим праздником, с 8 Марта. Пусть он у Вас будет, по крайней мере, ну каким-то приятным днем, когда Вам скажут хорошие слова.
Слиска: Я не люблю этот день.
Светлана: Ну и бог с ним. Он-то хотя бы тем хорош, что скажут хорошие слова и цветы подарят более или менее искренне. Во всяком случае, Вы уже, наверное, научились отличать, когда это искренне, а когда нет. Я Вас искренне поздравляю с наступающим праздником. Напоминаю вам, что сегодня мы разговаривали с Любовью Константиновной Слиской, первым вице-спикером Государственной думы. Это была программа «В круге СВЕТА». До встречи через неделю. Всего доброго. А сейчас - новости.
# Светлана Сорокина: передачи, интервью, публикации. #
<<< на главную # <<< в круге света # карта сайта