|
УСПЕШНЫЙ ПРОВАЛ
ВЛАДИМИР ПОЗНЕР ДАЕТ СВОЮ ОЦЕНКУ ПРОИСХОДЯЩЕМУ
«Общая газета» № 9. 06.03.1997. Иван Засурский
Жизнь состоит из парадоксов.
Телепередача «Преступление без наказания» явно не удалась, однако и
президент, и премьер-министр намерены добиться проведения «Преступления без
наказания-2» с теми же ведущими, но с первыми лицами вместо заместителей. В
чем же секрет «успеха»?
— В понедельник, 24 февраля, мне
позвонили из ОРТ и попросили в тот же день встретиться с Березовским и
представителями других каналов в связи с подготовкой программы к годовщине
смерти Влада Листьева. На встрече присутствовали, помимо Бориса Абрамовича,
Константин Эрнст, Андрей Разбаш, Саша Любимов, Александр Пономарев, Евгений
Киселев и другие телевизионщики. Мы обсуждали, как в этот раз нам отметить
годовщину убийства Влада. В прошлом году получилось, по-моему, не слишком
удачно: программа выглядела как узкоцеховое мероприятие.
Мы решили воспользоваться годовщиной
и тем, что это убийство не раскрыто, для того, чтобы поговорить обо всех
убийствах вообще, о том чувстве незащищенности, которое испытывают миллионы и
миллионы людей. Надо пригласить первых лиц, то есть министра внутренних дел,
генерального прокурора, директора ФСБ. Поначалу хотели даже позвать кого-то
из Верховного суда, но потом решили: раз некого пока судить, то незачем
приглашать и судей. Все сошлись на том, что это хорошая идея. И что в
создании программы должны участвовать первый, второй и четвертый каналы.
Эфир должен был состояться в
субботу, и меня смущала неподготовленность передачи: по сути дела, настоящей
концепции еще не было. Я решил, что для меня эта передача вот о чем: да,
сегодня годовщина со дня убийства Влада. Да, мы приглашаем людей, имеющих
прямое отношение к нашей защите, к правопорядку и охране. Но, в принципе,
можно пригласить любых других, по любому другому поводу. И получилось бы то
же самое. Вопросы социальные — то же самое, вопросы экономические — то же
самое, вопросы политические - то же самое. Для меня эта программа была
поводом высказать свое недоверие власти.
Последние пять лет я работал в
Америке по контракту, но месяц назад принял решение его не возобновлять, не
искать там другую работу, а вернуться домой. Весь февраль я прожил в России и
сделал для себя некоторые выводы. Прежде всего мне пришлось признать, что то
правительство, которое сегодня стоит у власти, недееспособно. Я говорю это с тяжелым
сердцем.
На первой же встрече в «Останкино» я
высказал мнение, что первые лица не придут. И в этом проявится их
безразличие, их трусость и их некомпетентность. Тем не менее письма им были
разосланы. И в течение всей недели из правительства поступали разные сигналы.
Поначалу стало известно, что первые лица не придут, собираются вместо себя
прислать заместителей. Потом, ближе к концу недели, стали поговаривать, что
вроде бы и Ковалев собирается прийти, и Куликов готов. За два часа до эфира
нам позвонили из МВД и сказали, что Куликов едет. Потом мы узнали, что выехал
Ковалев. И только когда я вошел в гримерную, мне гример сказал, что вместо
Куликова приехал Колесников.
Подготовка передачи, насколько я
понимаю, была поручена ВИДу. Существовала неопределенность с ведущими. От
первого канала программу должен был вести либо я, либо Саша Любимов. У Светланы Сорокиной в тот день был прямой
эфир на втором канале, и она хотела отказаться. Я же полагал, что без нее не
обойтись. Сорокина вызывает
доверие и уважение, что очень важно для такой передачи.
Только в субботу, в 12 часов, Эрнст
сказал мне, что Сорокина
дала согласие. Последние полтора часа шла утряска передачи. Ощущение
неподготовленности, неясности цели так и осталось у меня вплоть до начала
эфира.
В одной из газет Александр Сергеевич
Ципко говорит о том, что эфир был «не совсем прямой», всячески намекая на
политические игры. Это обидно, потому что Ципко меня хорошо знает и знает,
что я не играю в такие игры. Со мной бесполезно даже разговаривать на эту
тему. Значит, либо он считает, что я не очень умный человек и меня провели,
либо что я лицемер. Но эфир был прямой для части телезрителей, а для других —
практически прямой. Во-первых, программа демонстрировалась по «Орбите» на Дальний
Восток и часом позже — на Сибирь, без всяких сокращений. Во-вторых, мы
страшно перебрали по времени, программа вместо 52 минут длилась час
девятнадцать. Для всей сетки вещания это — катастрофа, приходится
перекраивать всю программу, опубликованную в газетах. Поэтому передачу
несколько подрезали, в сумме минут на девять. В основном за счет ведущих. Но
я сам был за это, чтобы у тех, кто выступал, не было к нам претензий.
Например, то, что я говорил в конце
программы, порезали основательно.А я говорил вещи, очень существенные для
меня и важные в контексте передачи.
Я рассказал о том, как я 30 лет
занимался пропагандой советского строя. Воевал за идеи советской власти,
рассказывал американцам, что у нас все хорошо. Но когда, наконец, я понял,
что все это — ложь, мне пришлось выйти из партии, из политобозревателей,
уйти, хотя меня никто не увольнял. И мне пришлось себе признаться в том, что
я 30 лет выбросил из жизни. Это тяжелое признание, но я тогда себе сказал:
больше никогда в жизни не буду служить и никогда в жизни не позволю себе
обманываться. Если бы мне, телевизионному ведущему, заявили: вам ольше не
верят — я, как человек чести, положил бы микрофон, сказал: «Спасибо, что до
сих пор слушали» и ушел. Именно поэтому я хочу сегодня сказать, что больше не
верю этому правительству.
В результате из передачи убрали все,
что касалось этих 30 лет, и оставили последнюю фразу. Мне кажется, что зря.
Больше всего меня поражает разница между
тем, как отреагировали на программу наши коллеги по перу и как к ней
относятся люди, которые останавливают меня на улице и говорят: какая
потрясающая программа! Вплоть до того, что я заезжаю на какую-то платную
стоянку, и мне там говорят: с вас мы денег не берем. Для меня это — выражение
благодарности за честность, я иначе это не расцениваю.
Каждое воскресенье я веду программу
на радио «На семи холмах». Обычно говорю о главных политических событиях
недели. Но в этот раз звонки были только о передаче. И за два часа только
один — в духе газетных комментариев.
Я понимаю всю слабость этой
передачи, ее неорганизованность, ее неряшливость. онимаю, что разговор не
получился. Но передача произвела гигантское впечатление на миллионы людей.
Это — первые заместители! Первые! Кто же тогда - сами «первые»?!
Хотя мы не ставили перед собой цели
выставить их в таком свете. Я был бы рад, если бы тот же Владимир Ильич
Колесников в передаче нашел аргументы и нормально, толково объяснил: да, пока
у нас не получается, мы это сами знаем. Но не думайте, что мы не хотим. Мы
стараемся — но нам мешает это и это, есть такие-то причины, из-за чего мы не
можем добиться результатов.
Если бы все так и произошло, я бы
сказал: ну вот, есть люди думающие, понимающие, переживающие. Но говорил-то
он совсем другое. И это меня убило. В конце концов я сидел, опустив голову.
Какой смысл во всем этом? Никакого, можно только показать пальцем и сказать:
вот, смотрите!
|