|
НЕ ДУМАЮ, ЧТО ТАКАЯ КОМПАНИЯ МОЖЕТ ПОВТОРИТЬСЯ
21 августа 2004 года.
В эфире радиостанции "Эхо Москвы" Игорь Малашенко - один из основателей НТВ (запись).
Эфир ведет Ксения Ларина.
Ксения Ларина: Итак, Игорь, вот сегодня буквально статья в немецкой газете "Россия: телевидение, далекое от событий". Так называют немецкие корреспонденты нынешнее НТВ. Похоже, что уже выросло целое поколение, которое не помнит, как НТВ начиналось, какие идеи декларировались тогда. Давайте мы с вами сейчас вспомним. Что это было? Новости - наша профессия? Или что-то большее?
Игорь Малашенко: Это было прежде всего "новости - наша профессия", потому что НТВ было бы невозможно без множества журналистов, которые были сыты по горло работой на государственном телевидении. После краткого периода либерализма Егора Яковлева там снова стал устанавливаться государственный контроль, причем в самых нелепых формах и проявлениях. И множество журналистов хотели уйти с государственного телевидения, заявляли во всяком случае, что для них новости, действительно, превыше всего. Это была одна тенденция, очень важная. Вторая заключалась в том, что государство, на самом деле, не могло уже содержать столько каналов и что частный бизнес подрос уже настолько, что был готов начинать финансирование коммерческого телевидения, его, точнее, стартовый этап, поскольку коммерческое телевидение в конечном счете должно приносить прибыль. И вот когда эти тенденции сошлись в одной точке, появилось НТВ.
Ксения Ларина: А идеологически что вы проповедовали в то время? Вообще предпосылки, которые сложились - говоря языком Владимира Ильича Ленина - в это время в стране? Какие условия были благоприятны, для того чтобы такое телевидение могло состояться?
Игорь Малашенко: Пожалуй, предпосылка номер один заключалась в том, что была общественное потребность. Общество хотело телевидение, которое не контролируется государством, хотело оперативных неподцензурных новостей, хотело столкновения мнений на телевидении. И эта общественная потребность была чрезвычайно важна, без нее нового телевидения бы не было. Об остальных я уже сказал, что наряду с тем, что хотели массы, журналисты, соответственно, тоже, многие из них не хотели работать по-старому, и был капитал, который готов был их профинансировать. Вот таковы были посылки.
Ксения Ларина: А как команда собиралась, то, что называется управленческая, менеджмент, говоря модным нынче языком?
Игорь Малашенко: С этим была большая проблема. Потому что никакого разумного телевидения, я имею в виду с экономической точки зрения, в стране не существовало. Я, как известно, был 1-м гендиректором, президентом, извините, НТВ. И самое главное, что у меня было, и у некоторых других людей, это негативный опыт, который мы приобрели на государственном телевидении. Т.е. я, скажем, многого не знал, как надо делать, но я многое знал точно, как не надо делать. И вот этот самый отрицательный опыт, который я получил в роли генерального директора "Останкино", поскольку я некоторое время его возглавлял, для меня лично сыграл самую важную роль. Сейчас, может быть, об этом смешно говорить, но, на самом деле, я прекрасно помню основные управленческие решения, которые я закладывал в НТВ. Первое - это была так называемая линейная сетка, когда, попросту говоря, все дни недели в одно и то же время зритель имеет возможность смотреть одного типа программы. Сейчас об этом смешно говорить, но на государственном телевидении такой сетки не было. Второе - мы решили, что на телевидении не будет бартера, т.е. приобретения программ по бартеру в обмен на минуты рекламного времени, поскольку государственное телевидение действовало именно так, подрывая свою собственную экономическую базу. В-третьих, я стремился максимально развести вещателя и производителя. Т.е. в моих глазах НТВ было вещателем, который должен производить свой фирменный продукт, т.е. новости, какие-то околоновостные программы, но как можно больше всего остального надо было закупать на стороне. И это для меня тоже было важнейшим управленческим решением. А в остальном опыт - дело наживное. Методом проб и ошибок буквально в течение нескольких месяцев мы вышли на рациональную систему организации коммерческого телевидения.
Ксения Ларина: А Владимира Гусинского можно назвать лидером идеологическим, неформальным или все-таки главная составляющая его была, что называется, денежный мешок?
Игорь Малашенко: Его роль очень большая, но она просто менялась со временем.
Ксения Ларина: А вот изначально?
Игорь Малашенко: Дело в том, что, когда Гусинский изъявил намерение финансировать создание первой коммерческой компании, он не относился к этому как к бизнес-проекту, он воспринимал себя как банкира, он занимался московской недвижимостью, и он считал, что СМИ - это такое замечательное украшение фасада его строящейся империи, которое будет отличать его от всех остальных. Он уже к этому времени основал газету "Сегодня", но появились уже другие частные газеты, но вот своей телевизионной компании не было ни у кого. И он хотел быть в этом первым. Кстати, я должен заметить, что поначалу акционеров, которые вносили финансовый вклад, было трое. Помимо Гусинского, был ведь еще Александр Смоленский и Олег Бойко. Структура компании строилась так: 20% принадлежало телевизионной команде, в которую входили я, Киселев, Добродеев и Алексей Цыварев на первых порах, остальные 80% делили между собой Алексей Гусинский, Смоленский и Бойко. Смоленский и Бойко довольно быстро отошли от этого дела, не захотелось им ввязываться в эту мало понятную историю, Гусинский остался один. Но мыслить себя медиа-баронов и вообще человеком, который занимается преимущественно медиа, он начал существенно позже, году, наверное, в 96-97-м, шла его эволюция в эту сторону. И тогда он превратился в то, что принято называть в западной прессе медиа-магната, основателя медиа-империи и так далее.
Ксения Ларина: Можно ли назвать тот момент, тот период, когда вы все почувствовали, что о политике можно не только рассказывать, не только информировать, но и влиять на нее?
Игорь Малашенко: Это было очевидно, и когда мы собирались на НТВ. Потому что все мы были не новички в этом деле, в основном мы пришли с 1-го канала, со 2-го канала, все прекрасно понимали политическую роль телевидения в России. Поэтому всем было ясно, что такой канал самим фактом своего существования и тем, как он работает, безусловно, влияет на политическую ситуацию. Я, впрочем, всегда исходил из того... знаете, это в старой военно-морской стратегии относительно флота рассматривалось два вида функций: fleet in been, т.е. то влияние, которое флот самим фактом своего существования оказывал на стратегическую ситуацию, и fleet in action, т.е. флот в действии, когда он начинает стрелять, участвовать в боевых действиях и так далее. Я лично всегда считал, что первая функция, она важнее и что НТВ самим фактом своего существования и работы оказывал, конечно, неизмеримо большее влияние на политическую ситуацию, чем любые конкретные информационные программы или околоинформационные программы, информационно-аналитические, которые оно выпускает. К сожалению, наши противники это тоже понимали, именно поэтому они и приложили столько усилий, чтобы поставить НТВ под контроль и как можно дальше удалить его от событий, как пишет сегодня немецкая пресса.
Ксения Ларина: Безусловно, НТВ сыграло свою роль в истории отечественного телевидения. И сегодня мы это видим по всем телеканалам, как разобрали просто по винтику и приемы, и программы, саму форму подачи телевизионных программ. Вам не обидно?
Игорь Малашенко: Мне совершенно не обидно. Наоборот, я считаю, что это безусловное признание исторической роли НТВ. Как кто-то сказал, что плагиат есть самая искренняя форма восхищения, или что-то в этом роде. К тому же речь не идет о плагиате, просто воспроизведение приемов, которые были наработаны. Потом надо честно сказать, что большинство этих приемов не были прерогативой или изобретением НТВ. Поэтому обижаться тут не на что, я рад.
Ксения Ларина: А у кого вы заимствовали эти приемы?
Игорь Малашенко: Есть профессиональная среда. И законы профессиональной работы, с моей точки зрения, они более-менее одинаковые практически в любых странах. Все мы в той или иной мере были знакомы с работой западных коллег. Я в какой-то мере был знаком с американским телевидением, мои коллеги больше смотрели в сторону европейских образцов. Но в принципе, не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, как должна строиться независимая от государства информация и как именно это должно выглядеть. Я уверяю, что это дело очень наживное и при желании заниматься не пропагандой, а журналистикой очень быстро нарабатываемое.
Ксения Ларина: Если сформулировать, все-таки в чем повлияло НТВ на развитие телевидения в России, можно ли сформулировать несколько тезисно, что главное было?
Игорь Малашенко: Я вам честно скажу, я никогда не думал о всемирной исторической роли НТВ. Потом я честно скажу, что для меня даже важнее та роль, которую НТВ сыграло в истории современной России, если уж на то пошло, поскольку я считал и считаю его важнейшим институтом гражданского общества, которое возникало в России в 90-е годы. Институт этот, к сожалению, сегодня уничтожен. Но тем не менее это уже факт российской истории. Что касается влияния на телевидение, если возвращаться к самым ранним временам НТВ, это вообще был первый профессиональный вещатель. Именно вещатель. Потому что, сейчас об этом странно говорить, но на телевидении, которое существовало до НТВ, да и на некоторых нынешних каналах вот эта грань была смазана: мол, что произвели, то в эфир и поставили. Вот там ребята программу сделали, деньги на нее мы потратили, грех ее в эфир не поставить. Хотя в этом эфире она, возможно, совершенно не нужна. НТВ был профессиональный, жесткий вещатель, который ставит во главу угла интересы вещания, т.е. прежде всего интересы аудитории и увеличение своей доли в этой самой аудитории. Безусловно, самой сильной стороной НТВ - здесь я не скажу ничего нового - всегда была информационная служба компании и те информационные программы, информационно-аналитические программы, которые компания делала. Соответственно, в дальнейшем к этим программам добавились некоторые программы разговорного жанра, кои принято называть ток-шоу, от формата один на один до больших аудиторий, где шел разговор с участием зрителей. В общем, действительно, настолько профессионально и в таком масштабе, что это тоже можно поставить в заслугу НТВ, хотя - еще раз говорю - это не было изобретением только энтэвэшным. Вообще в современном телевидении очень трудно назвать жанры или программы, которые являются чьим-то непосредственным вкладом. На самом деле, если говорить еще о чисто коммерческой стороне телевидения, НТВ совершило решающий переход к опоре на российские сериалы, как основе сетки, основе вот этой самой доли в аудитории. И здесь, кстати, решающую роль уже сыграл Владимир Гусинский, благодаря которому развернулось широкомасштабное производство сериалов. Он как раз в конце 90-х годов начал всячески подталкивать НТВ к тому, чтобы сетка строилась на сериальных линейках. И именно эта сетка сегодня является основой, между прочим, всех каналов - и 1-го, и 2-го, и НТВ. Не будем сейчас говорить о качестве, можно спорить по поводу качества сериалов, говорить о том, что это не способствует интеллектуальному развитию аудитории, мы сейчас говорим немного о другом, мы сейчас говорим об эффективности телевидения. Возможно, этот образец не обязательно было использовать 1-му и 2-му каналам, которые вообще-то существуют во многом на госбюджетные деньги и должны выполнять несколько другую функцию, но факт тот, что здесь они целиком и полностью пошли в кильватере НТВ. И на сегодняшний день, между прочим, никакой другой модели вещания в России не предложено.
Ксения Ларина: Если говорить все-таки о влиянии, о силе влияния на общество, на общественное мнение со стороны НТВ, давайте вспомним тот период замечательный, когда журналист воспринимался практически истиной в последней инстанции. Недаром именно в те времена, если мне не изменяет память, Евгений Киселев, ведущий программы "Итоги", попал в рейтинг ведущих политиков России. О многом это говорит. И в то же самое время до сих пор ведутся разговоры о пресловутом 96 годе, с которого очень многие начинают отсчитывать век так называемой продажной журналистики. У вас уже есть четкое отношение к тому периоду? Не было ли это ошибкой, тот самый компромисс, на который пошла в том числе и компания НТВ?
Игорь Малашенко: Что касается роли журналистов в политике, я их политиками никогда не считал, не считаю, рейтинг этот ведущих политиков считал вещью, честно говоря, всегда весьма комичной. Вопрос про 96 год более серьезный. С моей точки зрения, это вообще-то случай так называемого вранья, как говорил один литературный персонаж, и часть той черной легенды, которую придумали противники НТВ, чтобы оправдать свои действия по разрушению этого самого НТВ. Потому что в 96 году ровным счетом ничего похожего не происходило. Что касается лично меня, я всячески помогал Ельцину в качестве члена его штаба, добиваясь от него только одного - чтобы он действовал по стандартам демократической политики, именно все время, каждый день создавал новости. Для этого мы, надо сказать, действительно беспощадно гоняли Ельцина по стране, планировали ему всяческие события, мероприятия и так далее, старались посчитать, как это будет воздействовать на электорат. Борис Николаевич охотно этим занимался, вносил в это массу импровизаций, возможно, не всегда удачных, вроде знаменитых плясок в Ростове-на-Дону, но тем не менее он играл именно в эту игру, а не пытался поставить к ноге все телевидение, как это было исполнено 4 и, соответственно, 8 годами раньше. Что касается НТВ, то оно продолжало работать. Если вы посмотрите, как НТВ освещало Чечню, понятно, что для Ельцина это давало большие проблемы. Достаточно посмотреть, сколько в эфире НТВ - в прямом эфире, прошу заметить - находился, например, Геннадий Зюганов. Если посмотреть на эту статистику, то по нынешним временам это вещь совершенно немыслимая, что еще раз возвращает меня к первоначально высказанному тезису, что все разговоры про то, что НТВ что-то такое ужасное сделало в 96 году, являются просто враньем его противников.
(новости)
Ксения Ларина: Сегодня очень много мифологии сложилось вокруг истории НТВ, вышло уже много мемуаров. Вот и Шендерович Виктор написал книжку "Здесь было НТВ". Не знаю, читали вы или нет.
Игорь Малашенко: Не читал.
Ксения Ларина: Потом, я помню, Евгений Киселев...
Игорь Малашенко: Но к Шендеровичу отношусь хорошо.
Ксения Ларина: Евгений Киселев тоже опубликовал, по-моему, в газете "Газета" такие воспоминания о том, как начиналось НТВ. А вы не собираетесь написать книгу?
Игорь Малашенко: Нет, я не собираюсь писать книгу, потому что я надеюсь, что у меня будет еще возможность внести более существенный вклад в развитие российского телевидения и родной страны, а именно в будущем осуществить какой-нибудь общественно значимый проект. Поэтому писание мемуаров (я прошу прощения сразу у всех своих коллег) кажется мне занятием пенсионным, меня совершенно не привлекает.
Ксения Ларина: Народ хочет знать правду.
Игорь Малашенко: Нет, народ не хочет знать правду. Вот я здесь я вас должен перебить. Потому что то, чего народ точно не хочет знать, так это он не хочет знать правду. Поэтому, исходя из этой точки зрения, моя совесть абсолютно чиста.
Ксения Ларина: Вы сами эту аксиому вывели сейчас в нашем эфире. Мне бы хотелось на этом подробнее остановиться. Когда это произошло? Почему народ перестал хотеть знать правду? Или это опять такое самовнушение? Или это кому-то очень выгодно?
Игорь Малашенко: Я думаю, что, действительно, большая часть граждан любой страны... Нет, не буду говорить любой страны, все-таки это неправда, все-таки давайте называть вещи своими именами. Большая часть граждан России не хочет знать правду ни при какой погоде. В 90-е годы, тем не менее, появилось гораздо больше людей, а еще большему количеству людей показалось, что они хотят знать правду. Причем давайте опять-таки поймем, что мы понимаем под словом "правда". Под словом "правда" мы понимаем новости, неподцензурную, не контролируемую государством информацию. Чтобы мы не ушли в глубины российского правдоискательства, вот мы говорим об этом. И многим людям показалось, а некоторым действительно это понадобилось - иметь такой источник информации. Через некоторое время оказалось, что на самом деле это не так, что большинству людей это совершенно не надо, что для них такого рода информация - это вещь неприятная, она разрушает картину мира, лишает их душевного спокойствия, дестабилизирует ситуацию. Поскольку это умопомешательство на стабильности, которое наблюдается в России, просто не знает параллелей. А естественно, информация часто вещь неприятная, эту самую стабильность, по крайней мере в умах, нарушает. Поэтому через несколько лет, на самом деле, выявилось истинное положение вещей - что огромной части телевизионной аудитории правда в этом смысле не нужна. И здесь произошло еще одно очень интересное, технологическое я бы сказал, событие, которое заключалось в появлении и развитии Интернета. И благодаря Интернету те люди, которым действительно нужны независимые источники информации, оперативные, впервые их получили помимо телевидения. Поэтому те, кого мы могли бы с большим основанием назвать элитой, они, к сожалению, значительная их часть перестала интересоваться телевидением, поскольку появился совершенно другой источник информации. Ну а большинство людей, которые черпают по-прежнему новости из телевидения, удовлетворились той беспроблемной картиной реальности, которую им нарисовало подцензурное государственное телевидение. Вот примерно что произошло.
Ксения Ларина: Передо мной цитата, Фриц Хиппер, нацистский пропагандист подписано: "Секрет современной пропаганды - упрощение и повторение". Это было сказано, как вы понимаете, где-то в середине 30-х годов в Германии. Похоже?
Игорь Малашенко: Пропаганда совершенно не изменилась, рецепты ее универсальны, поэтому с этой точки зрения сегодняшняя пропаганда на телевидении, она строится в соответствии с рецептами 30-х годов, что в России, что в советской России, что в СССР, что в нацисткой Германии эти приемы были совершенно идентичны, ничем принципиально они не отличаются и сегодня. Пропаганда, она и есть пропаганда. Так же как и журналистика за последние 100 лет тоже существенно не изменилась.
Ксения Ларина: Вы хорошо знаете мировое телевидение, западное, американское, европейское. Очень часто бытует такое мнение, что вот там у них цензура еще почище, чем у нас. Приводятся пример работы канала "Си-Эн-Эн" во время различных кампаний военных американских. Это действительно соответствует действительности, либо это мифология, которая создается для нас?
Игорь Малашенко: Нет, это не соответствует действительности, это обычное российское вранье. Когда чего-то нет, когда не работает экономика, или политическая система, или СМИ, начинаются россказни про то, что у них там все обстоит еще хуже, что за фасадом так называемой демократии действуют ужасные тоталитарные механизмы. Это вранье. Соответственно, на Западе, в частности в американском телевидении, существует, действительно, очень жесткий редакционный контроль. И некоторые люди по наивности, а другие злонамеренно эти вещи путают. Потому что власть редактора в американской компании продюсера, она, действительно, чрезвычайно велика. Существует система самоограничений, которые накладывают на тебя различные компании, существует разные редакционные линии. Одна линия у "Си-Эн-Эн", а другая абсолютно у канала "Фокс". Идет бесконечный спор, где проходит эта самая допустимая грань. Потому что, например, с точки зрения многих американских журналистов, то, что выделывается мердоковский канал "Фокс", уже находится на гранью качественной журналистики. Я не буду высказывать никакого мнения, потому что процесс этих споров и должен быть бесконечным, как сама журналистика, но он идет. Тем не менее как у зрителя есть возможность выбирать между разными источниками информации, так и у журналиста есть возможность выбирать место работы. Поэтому ни о каком государственном контроле, подобном тому, который существует в России, в США речи, естественно, не идет. Я понимаю, что многие наши зрители, слушатели, возможно, их даже большинство, мне не поверят. Тем не менее это остается фактом. Я их призываю очень серьезно задуматься о том, что на самом деле творится в России, перестать себя убаюкивать рассказами о том, что у них там еще хуже. Нет, ничего подобного.
Ксения Ларина: То, что мы имеем, мы и имеем. Мы сегодня имеем полное отсутствие прямого эфира, я имею в виду прежде всего касающегося программ, о которых мы с вами вспоминали, так называемые политические ток-шоу, абсолютно отсутствует аналитика на нынешнем телевидении. Я понимаю, что вам бессмысленно об этом напоминать, вы сами прекрасно это знаете. У меня такой вопрос в связи с этим. А почему так легко, с такой готовностью сами журналисты идут на такое усекновение?
Игорь Малашенко: Вот. Я все понимаю, как мне кажется, или почти все, или многое в отношении властей, аудитории, но, на самом деле, то сальто-мортале, которое на моих глазах проделали многие журналисты, для меня является часто почти необъяснимой психологической загадкой. Я могу разгадывать ее только одним образом, что на самом деле большая часть людей, которых я считал журналистами, в душе журналистами не являются, а мнят себя кем-то другим. По типу того, как поэт в России больше чем поэт, так, видимо, и журналист больше чем журналист. Они, наверное, считают себя политиками, стремятся влиять на аудиторию в каком-то направлении и так далее. Поэтому охотно принимают правила игры, которые навязываются политиками. К сожалению, они при этом не понимают, что они берут на себя очень неблагодарную роль пропагандистов. А пропагандисты - это, знаете, как в армии, в американской армии есть такое понятие expendables, это ресурсы, которые можно тратить, это не невозвратный ресурс. Вот территория - это невозвратный ресурс, ее потерял - потерял. А вот амуниция - это возобновимый ресурс, расстрелял пачку патронов - привезут вторую. Правда, в некоторых армиях и люди считаются восполнимым ресурсом, но это уже зависит от национальной психологии. И вот этого журналисты, которые, видимо, сегодня считают, что они причастны к миру политику, и в силу того, что они осуществляют линию государства, они, соответственно, тоже приобщаются к кругу этих людей, которые принимают решения, вот здесь уже начинается их заблуждение. Это уже, видимо, свойства личности.
Ксения Ларина: Мне представляется еще куда более страшная опасность для молодого поколения, которое сейчас приходит на телевидение. Они, конечно, уже понимают, каким образом можно сегодня сделать карьеру на телевидении, начиная с должности корреспондента, и уже слабо себе представляют возможности другие. Им кажется, что только так и так можно сегодня работать, только так и так такой текст подавать, так интерпретировать события. Еще второе наблюдение, на что обратила внимание одна из бывших энтэвэшниц Марианна Максимовская, что сегодня начинается вновь пришествие дикторов, которые по инерции еще себя считают ведущими новостей, но на самом деле это уже дикторы, и профессиональный зритель это всегда угадает очень точно.
Игорь Малашенко: Да, это чистая правда. На самом деле ущерб, который нанесен российской тележурналистике, придется опять залечивать, ликвидировать, воспитывая новые поколения журналистов. Это правда. Потому что с нынешними пропагандистами каши не сваришь. Потому что они, ежели даже и притворятся журналистами, на крутом повороте опять сбегут в привычный лагерь пропаганды.
Ксения Ларина: Получается, что телевидение так или иначе утрачивает свою былую силу, и людям, которым хочется узнать правду - будем так называть это желание, - они обратятся к другим СМИ, будь то пока еще печатные издания, которые еще кое-что могут напечатать, либо тот самый Интернет, о котором мы с вами вспоминали.
Игорь Малашенко: Я думаю, что печатные издания очень неоперативны, поэтому я не думаю, что они могут выдержать эту конкуренцию. Да, я считаю, что информационная составляющая телевидения ослабевает. Это происходит и на Западе, в США также, где программы новостей все больше превращаются в некое такое развлечение, есть специальное слово - инфотейнмент, как некий гибрид развлечения и информации. Понятно, что если у вас каждую минуту сменяется сюжет, то это есть высшая форма развлечения, т.е. не надо даже щелкать пультом, который переключает каналы, у вас перед глазами все время меняется картинка, не надо только, чтобы она вас напрягала, грузила какой-то сложной и неприятной информацией. Поэтому содержание телевизионных новостей в США за последние 15-20 лет, что я их наблюдаю, конечно, облегчилось до чрезвычайности. Но зато Интернет, я повторяю, является колоссальным источником информации. И хорошая новость заключается в том, что телевидение и Интернет сближаются, что весьма скоро они образуют гибрид, уже весьма жизнеспособный, так что графическая информация все больше будет догружаться видеоинформацией и Интернет в этом смысле будет становиться все более полноценным источником информации. Поэтому я вам должен сказать честно, что какую бы ностальгию я ни испытывал по временам "новости - наша профессия" на НТВ, я не думаю, что такая компания может повториться, что она должна повториться, даже если социально-политические условия в России это позволят. Поэтому эта компания не повторится больше никогда. Хотя бы просто потому, что в таком виде она больше не нужна. Нет такой общественной потребности.
Ксения Ларина: Подождите. Вы не допускаете вообще такой возможности, что в России может повториться попытка создать частное и независимое телевидение?
Игорь Малашенко: Нет, я вовсе этого не говорю. Это обязательно произойдет. Конечно, в достаточно обозримой перспективе в России возникнет компания (возможно, не одна) негосударственного, коммерческого телевидения. Это непременно будет. И восстановится в том числе информационная телевизионная служба, которая не будет контролироваться государством. Но только я всего-навсего должен с грустью признать, что она никогда не приобретет того значения, которое имела информационная служба телекомпании НТВ.
Ксения Ларина: Почему?
Игорь Малашенко: В силу указанной мной причины. Потому что люди, которым необходима оперативная качественная, сколь угодно разнообразная и при необходимости глубокая информация, будут искать ее в другом месте. К сожалению, я должен признать, что телевизионная информация будет становиться более средством развлечения, нежели служить серьезным источником информации. Я повторяю, это не должно служить оправданием для того государственного безобразия, которое творится сегодня на российском телевидении. Но телевизионная информация, с моей точки зрения, я еще раз повторюсь, никогда не приобретет того значения, которое имела всего несколько лет назад на телекомпании НТВ.
Ксения Ларина: Тогда ваш прогноз профессиональный. Каким образом будет развиваться дальше наше российское телевидение? Я имею в виду в масштабах государства, не только одного канала
Игорь Малашенко: Понимаете, телевидение есть симбиоз журналистики и техники, скажем так. Поэтому здесь важно отдавать себе отчет относительно технического прогресса. Для зрителя это выразится в том, что средний российский зритель будет иметь возможность получать все больше каналов. Этот прогресс не будет одинаков в разных местностях, он будет сильно зависеть, естественно, от доходов зрителей. Но эта тенденция будет идти. И поэтому каждый зритель, он все больше будет превращаться в своего собственного программного директора, который выбирает, что ему смотреть, выбирает из все большего меню каналов. Что касается содержания телевидения, я думаю, что по сравнению с тем, каким телевидение было 10 и всего несколько лет назад, это телевидение станет более развлекательным, что облегчит возрождение полномасштабного коммерческого телевидения в России. Поскольку тенденция к авторитарному контролю телевидения, она продлится еще достаточно долгое время, тем не менее я не думаю, что развитие коммерческого телевидения будет сильно сдерживаться, потому что оно будет уходить в развлекательность. Для меня это не очень хорошая новость, потому что честно скажу, что развлекательное телевидение для меня гораздо менее интересно, чем информационное. Но, с моей точки зрения, это факт. Что касается телевизионной журналистики, к сожалению, мы должны приготовиться, что появление нового поколения независимых журналистов, профессиональных журналистов будет чрезвычайно длительным процессом. Опять должна возникнуть общественная потребность, должно появиться новое поколение людей, которое будет уже научено опытом и советского телевидения, и опытом НТВ 90-х годов, и опытом сегодняшнего нового отката к государственной пропаганде. К сожалению, я не думаю, что независимая информационная журналистика возвратится в России быстро. Однако я могу сказать, что, когда она возвратится, ее придется делать с новыми людьми. Те люди, которые отказались от своей профессии и опять ушли в государственную пропаганду, никогда уже не смогут сделать независимого от государства телевидения, никогда не смогут сделать не контролируемые государством новости. Им даже и дадут такую возможность, они все равно обязательно будут бегать за указанием в какие-нибудь начальственные кабинеты.
Ксения Ларина: По привычке. Вы знаете, конечно, большая потеря для аудитории телевизионной, во всяком случае по опросам наших слушателей, это программа "Свобода слова", которую вел Савик Шустер, и программа Леонида Парфенова. Савик Шустер - большая потеря, потому что это была последняя передача, повторюсь, которая шла в прямом эфире. И сегодня сам факт присутствия прямого эфира на телевидении - это уже почти героизм. А Леонид Парфенов, безусловно, со своей ироничной интонацией, что, по-моему, никто себе уже давно не позволял на нашем телевидении... Может быть, вы несколько слов по этому поводу скажете.
Игорь Малашенко: Ксения, вы привели два замечательных примера, которые как раз хорошо иллюстрируют то, что я говорю по поводу телевидения. С Леонидом Парфеновым случай более простой. По моей классификации, то, что делал Леонид, это как раз чистый инфотейнмент, вот этот самый гибрид информации и развлечения. Поэтому, безусловно, Парфенов будет востребован на телевидении. Если бы не глупость руководителей, реальных руководителей НТВ, которые принимали это решение, он бы работал там и сейчас. Вот программа Шустера - это, на самом деле, более важный пример. Потому что, понимаете, есть вещи, которые не может на себя взять печатная пресса или Интернет. Например, в Интернете очень трудно придумать формат прямого столкновения мнений, я имею в виду как прямого между участниками, так и происходящего в прямом эфире, когда противостоящие стороны, если угодно, находятся в одном месте, в одно время, на наших глазах. И вот эта форма на телевидении обязательно должна возродиться. Кстати, возродить ее, на самом деле, гораздо проще, чем независимую от государства информационную журналистику. Потому что любая информационная служба - это огромная машина, которую надо построить. Это много журналистов, редакторов, операторов. Потому что даже операторская работа сегодня просто выродилась на государственных каналах. Это очень длительный и трудоемкий процесс. Но вот это столкновение мнений в прямом эфире на телевидении, на самом деле, можно возродить довольно быстро. Это одна из тех форм, которые на телевидении сохранятся долгое время и не утратят своего значения, при том, что, как я сказал, как мне кажется, значение телевизионной информации, оно несколько снижается. Поэтому это будет важнейшим тестом, такой лакмусовой бумажкой, когда на российском телевидении опять появится возможность прямого столкновения мнений. Да, я вами согласен, что это, действительно, одна из самых печальных вещей, которые произошли с российским телевидением в последнее время. И это одна из тех форм, повторюсь, которая обязательно на российском телевидении в обозримом будущем должна появиться. Это, наверное, будет первым шагом к возрождению негосударственного телевидения.
Ксения Ларина: Замечательный у нас обнаружился в конце беседы все-таки свет в конце тоннеля. У меня последняя к вам просьба в этой передаче, в нашем с вами разговоре. Поскольку у нас такая радиопрограмма, посвященная телевидению, нас слушают не только радиослушатели, но и телевизионные зрители. Вот если бы посоветовать, как сегодня смотреть телевизор нормальному гражданину РФ, есть ли у вас специальные какие-то приемы телевизионного зрителя? На что стоит обращать внимание, на что не стоит? Стоит ли доверять, стоит ли с такой страстью доверять говорящей голове, которая в телевизоре появляется?
Игорь Малашенко: Я думаю, что совет очень простой. Телевидение надо смотреть очень избирательно. Не надо допускать того, чтобы у вас телевизор работал в режиме торшера, как любил говаривать, а может, и сейчас любит говаривать Леонид Парфенов.
Ксения Ларина: Это бесполезный совет. Он все равно будет работать в режиме торшера.
Игорь Малашенко: Тогда любой мой совет бесполезен. Как любой совет бесполезен. Если вы меня спрашиваете совета, я вам его даю. Но, как известно, совет - самая мелкая разменная монета. Поэтому я, на самом деле, тоже не питаю больших иллюзий, что кто-то этому последует. Но при этом, когда речь идет об информации, и если вам не лень этим заниматься, и вы по каким-то причинам не хотите или не можете воспользоваться для этого Интернетом, даже сегодня сопоставление, скажем, информационных программ, которые идут на разных каналах, дает богатый материал для размышлений. Потому что это очень интересно - смотреть, как интерпретации событий, они могут быть заданы, и очевидно заданы, и люди, пытаются руководствоваться государственными соображениями или добросовестно выполнять те начальственные указания, которые они получили, но результат при этом часто разный. И когда смотришь на различия в подаче одного и того же материала разными каналами, из этого, на самом деле, можно сделать много выводов. Это уже занятие сродни криминологии. Нормальный зритель этим заниматься не должен. Этим могут и должны заниматься эксперты, причем не столько в области телевидения, сколько в области политики. Если такое желание есть, то ради бога. В остальном же что я могу сказать... Поскольку в настоящее время я, слава богу, не имею отношения ни к одному российскому вещателю, я могу посоветовать только смотреть телевидение избирательно, смотреть его меньше. Потому что, честно скажу, я никогда не мог понять, как все-таки средний российский гражданин, как, впрочем, и американский, способен смотреть телевидение в течение столь долгого времени каждый день.
Ксения Ларина: Я хочу в конце одно наблюдение вам процитировать, которое сделала Ирина Петровская, наш телевизионный критик. За последние год-два резко поднялся рейтинг спортивных программ, особенно во время масштабных соревнований, как это был Чемпионат Европы по футболу и сейчас Олимпийские игры. Почему? Очень простой ответ. Потому что это прямой эфир, и всё на твоих глазах, здесь и сейчас.
Игорь Малашенко: Да, это прямой эфир, и это драма, это столкновение, это непредсказуемый результат, в отличие от государственных новостей, где всегда будет прав Путин, или в отличие от записанных ток-шоу, где тоже не может быть никаких больших неожиданностей. Да, это драма, которая разворачивается прямо перед вашими глазами. Я тоже, кстати, с большим удовольствием смотрел Чемпионат Европы по футболу.
Источник: www.echo.msk.ru
<<< на главную # <<< воспоминания # Светлана Сорокина: передачи, интервью, публикации. Дополнительный раздел # карта сайта
|