Интервью лидера сербского движения "Обновление", Вука Драшковича Светлане Сорокиной в программе "Герой дня" (НТВ), 29.05.2000.

Сорокина: Сегодня в Кремле президент принимал руководство Европейского Союза. Россия активно пытается наладить отношения с Западом, а отношения эти разладились чуть больше года назад, когда произошел косовский кризис. Чечня была потом. И вот, начиная с косовского кризиса наши отношения с Западом сильно осложнились. В ответ на любые упреки по Чечне Россия напоминает Западу о бомбардировках в Югославии, и при этом бомбардировки эти очень многих проблем не решили. Оппозиция активно противостоит режиму Милошевича, и даже ищет поддержки в Москве. Сегодня у меня в студии в прямом эфире лидер сербского движения "Обновление", Вук Драшкович.
Сразу спрошу вас, воспользуемся ли мы услугами переводчика или будем говорить по-русски?

Драшкович: Да, но, простите меня, на плохом русском языке. Двадцать лет тому назад я думаю, что я хорошо говорил по-русски, читал Есенина, и Пушкина, и Достоевского. На русском языке у меня просто не было практики, я немного забыл, мне тяжело.

Сорокина: Хорошо, мы попробуем говорить по-русски, но, уважаемые телезрители, вы не удивляйтесь, если в эфире возникнет еще один голос, это будет тогда голос нашего переводчика. Итак, господин Драшкович, с чего вы взяли, что официальное руководство нашей страны захочет оказать вам поддержку и оказать давление на Милошевича?

Драшкович: Я не говорил о давлении на Милошевича. Я говорил, и я приехал в Москву с просьбой о помощи, за демократию в Сербии, против террора, против беззакония в Сербии. У нас нет конституции, нет права оппозиции, даже права на жизнь, нет права университета. Я вам скажу, что, например, сейчас Белград, я думаю, нет столицы в Европе, нет столицы севернее без свободной информации, потому что полиция Милошевича десять дней тому назад заняла телестудию "Б", это станция полиции сейчас. У нас нет возможности сказать народу, что они будут вести протест против террора.

Сорокина: В чем выражается террор, что вы имеете в виду, когда говорите "террор"?

Драшкович: Ну, например, я вам скажу, восемь месяцев тому назад государственные террористы хотели убить меня. По чеченскому образу, вы помните, грузовик СК, они хотели убить меня, и убили четверых моих соратников. Бог хотел, что бы я жил, и что бы я с вами говорил. Мы все доказали и суду.

Сорокина: То есть, что эта катастрофа не была случайной?

Драшкович: Как это случайной? Собственник грузовика - полиция Милошевича. Собственник регистрационного номера грузовика - полиция Милошевича. Все свидетели этого преступления все сказали. Но, ничего. После этого многие граждане Белграда, из оппозиции, даже из власти Белграда были убиты. И никто не знает, кто убил их. Нет дня без ареста членов оппозиции, молодых людей, студентов. У нас нет университета. Наш университет закрыт. У нас нет свободной прессы. Все в руках, я не могу сказать державы, я не могу сказать даже режима, но в руках, может быть, даже трех-четырех человек. Это собственники Сербии, они собственники нашей жизни, наших семей, нашего будущего. И им хочется, может быть, даже ввести указ, закон о терроризме. Кто будет террористы? Оппозиция, молодые люди, студенты. На Балканах мы встретились сегодня с новым Ираком. Садам Хусейн на нашем государственном телевидении герой демократии. Я думаю, что очень скоро он будет и герой православия. Если он герой демократии, то он будет и героем православия, почему нет. И я в Москву приезжал за помощью.

Сорокина: В чем может быть эта помощь? Что бы вы хотели, какие цели вы преследуете этим визитом?

Драшкович: Ничего более, чем официальная Москва найдет способ привести Милошевича и режим к обязанности уважать в Сербии вещи, которые Россия уважает в своей Думе, которые существуют в России. Это свободные медиа, свобода выражения своего мнения, свобода политической работы, оппозиционных партий - это все. Экономические, демократические реформы системы. Вы знаете, у нас кажется, в Сербии есть Бог на небе, и Россия в друзьях. А Бог скажет нам: "Я с вами, сербская оппозиция". А где Россия? Я думаю, демократической России Путина просто надо помогать демократическим силам Сербии. И я думаю, что сообщение МИДа, которое будет после нашего разговора, покажет, что это очень важно, что с МИДом мы говорили, и что договорились.

Сорокина: Два момента. Момент первый. В свое время, перед тем, как произошел косовский кризис, перед тем, как начались бомбардировки, помнится, что Россия прилагала не малые усилия, что бы смягчить позицию Милошевича. Помнится, что не больно то получилось. Почему вы рассчитываете, что если сейчас захотят воздействовать на позицию Милошевича, он прислушается?

Драшкович: По-простому, что голос России в Сербии уважают, все. И людей, которые за Милошевича, и партию его жены, и партию вашего Жириновского. Это 30% людей Сербии, которые поддерживают их, тоже думают серьезно о том, что скажет официально Россия, Москва. И другие 70%, которые хотят в Сербии демократической, экономической свободы Сербии, свободы информации, свободу жизни, свободу, которой нет в Сербии.

Сорокина: Чего вы конкретно хотите? Выборы провести досрочно?

Драшкович: Конечно, голос народа - голос Бога. И мы хотели, прежде всего, искать помощь для освобождения студии "Би", станции, которая закрыта. И я могу вам сказать, что в официальном сообщении МИДа скажут, что официальная Москва требуют возвращения в эфир станции "Би", ее собственнику, городской скупчины Белграда.

Сорокина: Вы договорились об этом? Вы уверены, что такое требование будет?

Драшкович: Я это читал.

Сорокина: После встречи с Авдеевым?

Драшкович: Да. Я просто видел это сообщение МИДа. Россия для демократических реформ Сербии, Россия против насилия, против террора, Россия о защите Косово.

Сорокина: Но ведь это общие, обтекаемые заявления.

Драшкович: А я вам сказал, что для существования России надо существовать Сербии. И то надо сказать откровенно, это обязанность русской стороны. А моя обязанность сказать им правду. Если не будет остановлен террор, то может быть гражданская война в Сербии, может быть, что два миллиона молодых сербов убегут из Сербии. Мы жертвы полиции Милошевича, террора Косово, от наших чеченцев, албанцев. У нас есть Родина без Родины. Мы жертвы в своем доме. Почему? Я хочу самую сильную Сербию. Президент Путин имел программу. И я согласен, это программа и моей партии. Россия может стать самой сильной страной, только если в России будет демократический фундамент. И я хочу демократический фундамент для Сербии.

Сорокина: Господин Драшкович, а кроме России у вас есть к кому еще обратиться за помощью? Может ли сербская оппозиция рассчитывать еще и на чью либо помощь, может у стран Запада? Или это сегодня невозможный вариант?

Драшкович: Вы знаете, мы в Европе, и мы хотим нормализировать все отношения, демократические, экономические с Европой. Вы знаете, они приняли санкции против Сербии, они скажут: "Это не против вас, это против Милошевича". Простите господа, но это не против Милошевича, а против моего народа. Когда они бомбили Сербию, то Мадлен Олбред сказала: "Это не против сербского народа". А я отвечал, тогда я защищал мою Родину на всех каналах, на Би-би-си, на Си-эн-эн, на Ска-эн-нью, я отвечал ей: "Простите, если бомбы ваши не против моего народа, а против кого? Кого вы бомбируете? Марс, людей с Луны? Эти бомбы уничтожают мою Родину, мой народ, детей. И не говорите такие вещи, что это не против народа, а против Милошевича.".

Сорокина: Насколько сейчас бедно живет само население?

Драшкович: Очень бедно. Я думаю, беднее, чем албанцы в Албании. Двадцать лет тому назад, тридцать лет тому назад, знаете, разница между жизнью в Москве, когда я первый раз был в Москве, и Белграда была в пятьдесят лет, мы шли перед вами. А я вам скажу, что сейчас Москва пятьдесят лет перед нами. А знаете, сколько зарплата в Сербии? Шестьдесят, пятьдесят, двадцать немецких марок. А знаете, что без работы 55% населения Сербии. А знаете, сколько людей из Хорватии, из Боснии, из Косово без домов? Около миллиона.

Сорокина: А есть в самой югославской оппозиции, судя по вашим высказываниям, у вас большая база для опоры, вас многие поддерживают, есть ли у вас в самой оппозиции какое-то единство? Всем известно, что славянам очень трудно найти общий язык.

Драшкович: Что значит единство?

Сорокина: Есть разные оппозиционные партии, движения.

Драшкович: Есть цель, и единство около этой цели. А которая цель? Демократизация, демократические выборы в Сербии на всех уровней. Извините, господин Милошевич, вы потеряли Косово, вы не слушали советы России. А Косово наше Куликово поле. Мы потеряли Косово. Иностранные войска на нашем Куликовом поле. Это причина слышать Милошевичу голос народа. Что народ скажет. А почему ждешь? А почему полиция из Косова? Почему специальные дивизионы твоей полиции идут, на кого? На сербскую молодежь, на сербское будущее. Ты против моего народа, ты против будущего моего будущего. Черногория не хочет с такой Сербией. Если Черногория не хочет жить с такой Сербии, значит, не будет Югославии, если не будет Югославии, то не будет Косово.

Сорокина: Как вы относитесь, в принципе, к союзу Россия - Белоруссия - Югославия?

Драшкович: Этот союз мне не нужен, потому что в моем сердце, в традиции моего народа, союз с россиянами, с москвичами, с великой Россией. Я думаю, что союз может уничтожить этот союз в наших сердцах.

Сорокина: Почему с вами не встретился наш министр иностранных дел Иванов?

Драшкович: Надо было встретиться, мне так сказали. А почему этого не было - я не знаю. Я думаю, что была очень-очень важная причина для министра Иванова. Может, я и завтра буду в Москве, может, будет и официальная и не официальная встреча.

Сорокина: Благодарю вас, господин Драшкович. Напоминаю вам, что разговаривали мы с лидером сербского движения "Обновление", Вуком Драшковичем. Делегация сербской оппозиции находится сейчас в Москве, пытаются найти помощи и поддержки у руководства России, для того, что бы оказать воздействие на господина Милошевича.

<<< на главную # <<< на страницу сезона # Светлана Сорокина: передачи, интервью, публикации # карта сайта